Кочетков - Приближается утро, но еще ночь

Этим летом мы отмечаем двадцатипятилетие Преображенского братства. Это большое, радостное событие, поскольку 25 лет соразмерны нарождению нового поколения. За 25 лет очень многое меняется, и поэтому проследить историю нашего Братства на протяжении всего этого времени оказывается не только любопытным, но и полезным занятием. Я всячески приветствую инициативу Сергея Смирнова и Свято-Андреевского малого православного братства издать к юбилею сборник интервью, которые брались Сергеем на протяжении 20 лет. Таким образом, в этих интервью были отражены основные события нашей истории. Но не только события, не только суть дела, но и как бы тональность, звучание самих струн жизни того времени, вплоть до сегодняшнего дня, оказались собранными и открытыми для восприятия каждым из нас.

 

Полагаю, что эта книга, которая оказалась значительно больше, чем мы сами ожидали, может кого-то удивить, кого-то немного раздразнить, кого-то, может быть, заинтересовать. Но в любом случае, думаю, что она многих не оставит равнодушными. Очень хотелось бы, чтобы все мы чему-то научились у истории, чтобы не повторять прежних ошибок, ведь, конечно, всякий человек делает эти ошибки, каждый человек не безгрешен. Это очень важно, особенно для современной церкви. Сейчас, по прошествии 25 лет со времени начала ее возрождения в нашем обществе, в нашем народе, видно, что многие и многие вещи, которые должны были бы прозвучать и стать руководством к действию 10-20-25 лет назад, а то и больше, не стали таковыми, и от этого церковь страдает. С другой стороны, церковь все-таки—лучше поздно, чем никогда — за многие темы, за многие вещи взялась. Она стала вспоминать свою традицию, стала вспоминать самое себя и исправлять какую-то инерцию прежнего времени, что, конечно, можно лишь приветствовать. Особенно тут надо сказать слова благодарности Святейшему патриарху Кириллу, который не просто продвигает, иногда преодолевая довольно существенное противодействие, новые идеи или новые формы церковной жизни, а именно вносит дух очищения церковной жизни от вольных или невольных наслоений, особенно серьезно нахлынувших на нашу церковь, на наш народ, на нашу страну в XX веке.

 

Будем надеяться, что все эти добрые начинания найдут себе дорогу в церкви. Будем надеяться, что опыт нашего братства здесь окажется полезным для всех, как для людей, способных смотреть далеко вперед, так и для людей, может быть, несколько опасающихся, сомневающихся, несколько неуверенных в себе или в предстоящем церкви пути. Очень хотелось бы, чтобы весь наш опыт, все доброе в нем было воспринято церковью. А для этого и нужно максимальное взаимопонимание. Хочется верить, что эта книга послужит именно этой цели. С праздником, дорогие братья и сестры, с двадцатипятилетием Преображенского братства! Это не только наша радость, это не только наш юбилей — это праздник для всей Русской православной церкви.

 

Свящ. Георгий Кочетков

 

Сборник интервью, взятых Сергеем Смирновым в 1995-2015 годах

2-е изд., испр. и доп.

М.: Культурно-просветительский

фонд «Преображение», 2017. 440 с.: ил.

ISBN 978-5-905615-41-2

 

Свящ. Георгий Кочетков. Будем надеяться, что опыт нашего братства окажется полезным для всех

Сергей Смирнов. Темы были продиктованы жизнью

1. «Нас почитают обманщиками, но мы верны»

2. «Если ходим во свете, подобно как Он во свете, то имеем общение друг с другом»

3. «Забывая заднее и простираясь вперед...»

 

Крестился я в конце 1980-х. Мне было чуть больше тридцати, и я считал себя давно сложившимся человеком, хотя лишь недавно узнал о существовании Бога. Крестился, в общем, из чистой «вежливости» по отношению к Нему, без веры и без какого-либо намерения жить дальше в церкви. Однако человек предполагает, а Бог располагает. Время после крещения оказалось для меня внутренне чрезвычайно болезненным, но и с ясно обозначенным выходом: если хочешь жить (а я понял, что хочу), надо входить в церковную жизнь. Этому противились все мои привычки, весь жизненный опыт, а главное—меня угнетало то всеобщее уныние, которое бросалось в глаза при входе в любой православный храм. Как человек, подверженный унынию в крайней степени, я инстинктивно отталкивался от того, что казалось мне пучиной, способной окончательно меня поглотить. Однако, зная уже, что такое состояние не от Бога, я никак не встречал человека, в котором не было бы этого мертвящего духа. Точнее, видел в храмах—издали—пару радостных батюшек, но как-то не решился к ним подойти.

 

Только через год-полтора я случайно попал на встречу (как потом оказалось, огласительную), проходившую в коммунальной квартире около Чистых прудов. Там я впервые увидел о. Георгия Кочеткова (тогда еще дьякона) и буквально с первого взгляда понял: это мой шанс. Чего в нем не было, так это даже тени уныния. Не заметил я его и за последующую четверть века, хотя жизненные и церковные обстоятельства, казалось бы, нередко давали достаточно поводов... А тогда я стал посещать еженедельные встречи и очень скоро понял, что в адрес о. Георгия не может не быть нареканий со стороны консервативно настроенных членов РПЦ. Скажем, собрания по квартирам—разве это не подозрительно? Или молитва своими словами по-русски, а не по молитвослову на церковнославянском? Ата уверенность, с которой он отвечал на некоторые вопросы? Например, его спросили, что делать, если старец из Лавры называет жизнь в невенчанном браке с неверующим мужем прелюбодеянием и не допускает на этом основании к причастию, а он ответил: «Если старец так говорит, значит, он—лжестарец». Можно ли легко принять подобную категоричность? Мне-то его внутренняя свобода крайне импонировала, но как к ней могут относиться люди, считающие, что свобода несовместима со смирением и послушанием—важнейшими христианскими добродетелями?

 

Короче, некий шепоток, который уже тогда сопровождал о. Георгия, не вызывал у меня особого удивления. Однако конференция «Единство церкви», проходившая в 1994 г., меня поразила. К тому времени я был в церкви чуть более семи лет, но никак не предполагал, что здесь возможны столь же беспардонные «проработки», как в советской жизни (простительная наивность для такого неофита, каким был я). Голословные обвинения, прямая клевета, полная неспособность аргументировать свою позицию и нежелание выслушивать возражения проявили себя на этой конференции во всей своей неприглядности. На общем фоне выгодно выделялся доклад о. Аркадия Шатова (ныне владыки Пантелеймона), который построил свое выступление вокруг достаточно детального критического разбора одной из статей о. Георгия. Поскольку я сам той статьи не читал, а возражения о. Аркадия звучали для меня если не совсем убедительно, то, во всяком случае, правдоподобно, я решил разобраться в этом самостоятельно. Поэтому я прочитал статью о. Георгия, опубликованную им под псевдонимом «Н. Герасимов», и был крайне раздосадован, поскольку стало очевидно, что в докладе о. Аркадия были смещены (не знаю уж, вольно или невольно) многие важные акценты. Я написал тогда небольшую статью для журнала «Православная община» — как бы возражения на критику о. Аркадия, — но одновременно понял, что моих возражений явно недостаточно, что по многим вопросам должен прозвучать голос самого о. Георгия, к которому высказывались столь многочисленные претензии. Так возникла идея самого первого моего интервью с о. Георгием.

 

При этом я исходил из того, что деятельность о. Георгия может встречать нарекания и возражения, и само по себе это нормально. Однако о. Георгий должен иметь возможность ответить на претензии в свой адрес, а вот с этим были большие проблемы, и главная из них — сама тональность критики, совершенно безапелляционная. Ведь не станешь же возражать человеку, которого так захлестывают эмоции, что он не дает тебе рта открыть и вообще ничего не желает от тебя слышать? В общем, я хотел в спокойном тоне и в вопросительной форме предъявить о. Георгию те соображения, которые в утвердительной форме и в тоне, не терпящем возражений, предъявляли ему его оппоненты. Как бы организовать внутрицерковный диалог, который в нормальном случае должен был бы происходить, как сейчас говорят, на каких-то других площадках, но в реалиях постсоветской жизни церкви и общества явно иначе не складывался.

 

За первым интервью вскоре последовало второе—просто потому, что за один раз мы не обо всем успели поговорить. Потом с критикой богослужебных переводов о. Георгия выступил о. Валентин Асмус, и надо было подробно отвечать ему (еще два интервью). Потом представители Свято-Тихоновского института обвинили о. Георгия во множестве разнообразных ересей — надо было отвечать им. Потом, спустя много лет, в интернет-СМИ прошла кампания по обвинению о. Георгия в сектантстве — надо было отвечать и на эти инсинуации. При этом перечень обсуждаемых вопросов фактически определяли не мы, а наши оппоненты: я старался лишь озвучить саму суть их возражений, а о. Георгий добросовестно на них отвечал. Кому могли быть интересными эти долгие и, возможно, несколько «занудные» беседы? Только тем, кто действительно хотел вникнуть в суть разногласий по нередко непростым вопросам внутрицерковной жизни. Прежде всего, конечно, членам Преображенского братства, которые жили и живут не в безвоздушном пространстве, а в Русской православной церкви и нередко сталкиваются с неприятием и даже отторжением, обычно совершенно необоснованным. Естественно, они вынуждены всерьез задумываться о своем месте в церкви, и ответы о. Георгия дают возможность сформировать более обоснованную и взвешенную позицию. Хотя можно надеяться, что интервью будут интересны не только членам братства, но и всем, кто захочет узнать позицию о. Георгия по многим актуальным вопросам церковной жизни, что называется, из первых рук.

 

Впрочем, далеко не всегда наши интервью носили вынужденно апологетический характер. В некоторых случаях внутри самого Преображенского братства возникала нужда в осмыслении и уяснении важных сторон нашей жизни в широком церковном и общественном контексте. Меня несколько раз просили поговорить с о. Георгием и более дотошно расспросить его, что он думает по тем или другим вопросам. Так появились интервью, посвященные перспективам деятельности Свято-Филаретовского института, а также принципиальной важности правильно — пред лицом Божьим — обустроенного общения в его «горизонтальном» и «вертикальном» измерениях. Наконец, три интервью состоялись в связи с юбилеями: два (за один разговор опять не уложились) — в связи с 60-летием о. Георгия (здесь он рассказывал о своем жизненном пути), одно — совсем недавно — в связи с приближением 25-летия Преображенского братства. Все интервью записывались на диктофон, потом по возможности дословно расшифровывались и немного литературно обрабатывались, с тем, однако, чтобы в тексте сохранился аромат устной речи. После этого они, чаще всего, так или иначе публиковались — в журнале «Православная община», в «Сретенском листке», в сборнике «Христианский вестник», в ротапринтной брошюре, а в последние годы — иногда просто размещались в интернете. Тем не менее три интервью сейчас публикуются впервые: одно из интервью (второе) к 60-летию о. Георгия (его предполагалось сделать в жанре видеоинтервью, но из-за неудачно проведенной съемки это не удалось, а оформить его в печатном виде руки не доходили); разговор об СФИ был опубликован в газете «Кифа» частично; а самая последняя беседа состоялась в связи с подготовкой данного сборника и отдельно ещё не публиковалась.

 

Тексты всех интервью (первое из них было взято в 1995 г., последнее—в 2015 г.) были заново просмотрены и немного литературно подредактированы. В подавляющем большинстве случаев правка сводилась к изменению порядка слов (все-таки на бумаге обороты устной речи подчас производят не самое лучшее впечатление). Кроме того, достаточно монотонный сплошной текст был разбит на небольшие части, отмеченные каждая своим заголовком. Содержание интервью не менялось. Точнее, было внесено два смысловых исправления. В одном случае я очень хорошо помню, как о. Георгий относительно свв. Кирилла и Мефодия сказал: «Никто не говорит, что они были гениальными, они были святыми». При этом он имел в виду, что дело не в их переводческой гениальности, а в том, что они выполняли—в меру своих дарований—волю Божью. Редактор «Сретенского листка» не решился опубликовать такое высказывание и вычеркнул слово «что». Получилось менее вызывающе («никто не говорит, они были гениальными»), но одновременно и менее внятно, поскольку снялось напряжение между литературной гениальностью и послушанием воле Божьей. В другом случае о. Георгий с иронией сказал: «Для о. Валентина Асмуса о. Всеволод Шпиллер, конечно, не авторитет», а редактор, понимая, что в печатном тексте иронию никто поймет, вычеркнул «не» (получилось: «конечно, авторитет»). Сейчас эти высказывания приобрели первоначальный вид. Если читать тексты интервью подряд в хронологическом порядке, можно заметить некоторую эволюцию взглядов о. Георгия. Скажем, начав с русификации славянских богослужебных текстов, он пришел к необходимости их перевода с греческого; несколько иначе он стал видеть соотношение между приходом, общиной и братством, а также возможности воплощения в них полноты христианского и церковного служения и т. д. Мы не стали «спрямлять» эти видимые противоречия. Жизнь есть жизнь, и человек, открытый к жизненному опыту, корректирует свои представления, когда это необходимо.

 

Готовя данное издание, мы решили снабдить текст пояснениями и примечаниями. В частности, привели все явные и неявные цитаты из Священного писания, звучавшие в ходе диалогов (цитаты приведены в так называемом синодальном переводе — просто потому, что и о. Георгий, и я, цитируя по памяти, обычно имели в виду именно его). Другие примечания или носят справочный характер, или призваны создать более широкий контекст для обсуждаемой проблематики, чтобы читатель (вдруг) не подумал, что о. Георгий все это выдумал «от ветра головы своея». В подготовке примечаний огромную помощь оказали многие братья и сестры из нашего Преображенского содружества, особенно из Свято-Андреевского малого православного братства. Если же где-то вкрались неточности, это целиком остается на моей совести. Надеюсь, впрочем, что наш небольшой труд послужит возрождению доверия и полноты общения в Церкви в совместном следовании

за Христом.

 

Сергей Смирнов