Народ шёл к нему, народ ждал его. Царь встретил свой народ. Нагайками, саблями и пулями он отвечал на слова скорби и доверия.
На улицах Петербурга пролилась кровь и разорвалась навсегда связь между народом и этим царём. Всё равно, кто он, надменный деспот, не желающий снизойти до народа, или презренный трус, боящийся стать лицом к лицу с той стихией, из которой он почерпал силу, — после событий 22/9 января 1905 г. царь Николай стал открыто врагом и палачом народа. Больше этого мы о нём не скажем; после этого мы не будем с ним говорить. Он сам себя уничтожил в наших глазах — и возврата к прошлому нет. Эта кровь не может быть прощена никем из нас. Она душит нас спазмами, она владеет нами, она ведёт и приведёт нас туда, куда мы должны идти и прийти.
Модест Колеров - Пётр Струве: революционер без масс 1870-1918
Приложение: Новое собрание сочинений П.Б. Струве (1903-1917)
Москва: Издательство книжного магазина «Циолковский», 2020 г. — 464 с.
ISBN 978-5-6043673-3-9
Модест Колеров - Пётр Струве: революционер без масс 1870-1918 - Содержание
I. Новая биография П.Б. Струве 1870-1918
Пётр Струве как мыслитель: историографические итоги
Пётр Струве: революционер без масс 1870-1918
- 1880-1898: русский марксизм
- 1899-1901: «критическое направление» в русском марксизме
- 1901-1905: «идеалистическое направление» в русском социализме
- 1905-1908: культура и социал-либерализм
- 1908-1918: религиозный индивидуализм, политический национализм и путь к контрреволюции
II. Новое собрание сочинений П.Б. Струве
- О чём думает одна книга?
- Н.К. Михайловский
- Б.Н. Чичерин
- Палач народа
- Казнь
- Рабочее Слово
- [Рец.:] А.Н. Потресов (Старовер). Этюды о русской интеллигенции. Сборник статей. Издательство О.Н. Поповой. СПб, 1906. Стр. 313
- Международное положение и международная реакция
- Отпрыск буржуазной культуры. Памяти Августа Бебеля
- Оздоровление власти
- Почему застоялась наша духовная жизнь?
-
Религия и общественность. Ответ З.Н. Гиппиус
- Приложение: З.Н. Гиппиус. Открытое письмо редактору «Русской Мысли»
- Великая Россия и Святая Русь
- Верные и неверные пророчества Ф. М. Достоевского
- Граф С.Ю. Витте. Опыт характеристики
- «У Троицы в Академии»
- Суд истории
- Освобождённая Россия
- Иллюзии русских социалистов
Примечания
Модест Колеров - Пётр Струве: революционер без масс 1870-1918 - Пётр Струве как мыслитель: историографические итоги
Итоги изучения в СССР и России политической биографии и творческого наследия одного из крупнейших русских политиков, экономиста, историка, философа и социолога, лидера «идейных сборников» «Проблемы идеализма» (1902), «Вехи» (1909), «Из глубины» (1918) Петра Бернгардовича Струве (1870—1944) противоречивы: с одной стороны, Струве стал признанным в России классиком русской общественной мысли, основные труды которого собраны и переизданы, а его творческая биография стала известна больше и шире, чем её описал авторитетнейший исследователь Ричард Пайпс (воспроизводя ключевые ходы мысли самого Струве в своих трудах о России, Р. Пайпс, тем не менее, оставался русофобом, что придаёт его фундаментальному исследованию в целом более идеологический, нежели исторический характер).
Но с другой стороны — контекстуализация и собственно критическое исследование текстов Струве, публикация его переписки и анализ главных тем и частных вопросов биографии лишь начались (более в источниковедческом плане и в связи с упомянутыми «идейными сборниками» и издательскими проектами или дружеским кругом), а жизнь в общем давно описана ещё свидетелями его жизни и первыми исследователями по кругу основных источников — в целом в соответствии с её мифологизацией самим Струве, в историософском «пересоздании» своей жизни бывшим едва ли не пионером целой русской традиции, в XX веке ярко представленной очерками и мемуарами Н.А. Бердяева, С.Л. Франка, Г. В. Флоровского, В. В. Зеньковского, Н.М. Зёрнова, Н. О. Лосского и других, которым на деле принадлежит авторство общепринятого рукотворного образа русской философии.
Всякий исследователь истории русской мысли рубежа XIX-XX вв. так или иначе оказывается в ситуации методического самоопределения. И предмет исследования, и история русской науки последних десятков лет ставят его в весьма затруднительное положение. Предмет исследования неизбежно влечёт его к междисциплинарной историко-философской, историко-филологической, философско-филологической работе. Но сохраняющиеся в России междисциплинарные перегородки делают чрезвычайно затруднительным такое синтетическое исследование. Понимание единства и неделимости Текста, жизни и творчества, быта и сознания, риторики, ритуала и личной свободы, утверждённое философской и филологической наукой в сознании специалистов, оказывается не очевидным для историков мысли. Преподаваемая исторической и филологической практикой архивно-текстологическая дисциплина — неведомой для историков философии. Достоянием почти только философов остаются осознание первенствующей роли языка, терминологическая ясность и понятийная систематичность. Лишь у немногих, помимо историков, не вызывает сомнений преобладающее влияние исторического контекста на слова и поступки исторических деятелей. И, пожалуй, лишь филологам доступно практическое умение видеть в целостном тексте взаимопересечение аллюзий и цитат, всю неожиданную силу диктата внешней формы слова и подтекста.
Категории:
Благодарю сайт за публикацию:
