Лосев - Философия имени

Идею «закодированности» сложнейшего философского содержания «Философии имени» А. Ф. Лосева развивает А. Л. Доброхотов, и этим моментом он объясняет последующую творческую судьбу книги. Книга эта «впечатляла своей глубиной» [Доброхотов 1990:5]. Концентрируясь на главных мировоззренческих проблемах автора, она, по словам ученого, «...сжала в одну конструкцию богатство многих философских течений начала века» [Там же]. И не только начала XX в., но также философских и научных идей мыслителей других эпох. Среди источников концепции имени А. Ф. Лосева исследователи его творчества называют платоновский «Кратил» в его истолковании Проклом, Ареопагитики, идеи Плотина, св. Григория Богослова, св. Григория Паламы, Гегеля, Шеллинга, Фихте, В. фон Гумбольдта, Э. Гуссерля, К. С. Аксакова, А. Марти, А, А. Потебни, Вяч. Иванова. По словам А. Л. Доброхотова, содержание «Философии имени» было «так закодировано, что она выпала бы из научной жизни (что и произошло), даже если бы для этого не было политических причин» [Там же]. Между тем, он полагает, наступило время «расшифровывать и усваивать ее содержание» [Там же]. И предлагает реконструкцию философского пласта «Философии имени» в свете категории символа [Доброхотов 1996; см. также: Оболевич 2014].

 

Трудность исследовательской работы по дешифровке смыслового содержания «Философии имени» А. Ф. Лосева в значительной степени определяется тем, что корпус работ Лосева по философии языка практически необъятен и фактически совпадает со всем его творческим наследием. В силу же исторических обстоятельств жизни автора, этот корпус до сих пор еще не до конца открыт, так как публикация архивных материалов А. Ф. Лосева продолжается. Но, что самое главное, — сами философские воззрения А. Ф. Лосева в целом, при всей их несомненной значимости для мировой и отечественной культуры, все еще не достаточно осмыслены.

 

В настоящее время работа по герменевтическому анализу «Философии имени» значительно продвинулась, и стала актуальной задача соединения различных ведений, получаемых с помощью различных интерпретативных ключей по осмыслению этого сложного трактата. Сам А. Ф. Лосев в своих историко-философских реконструкциях опирался на герменевтический принцип генеративизма. Согласно этому принципу, по словам Лосева, необходимо «все время помнить, что перед нами—живое философствование живого человека, и что, след<овательно>, ему принципиально свойственен какой-то единый одухотворяющий центр, от которого и расходятся лучи — разной силы и разного смысла — по разным направлениям» [Лосев 1993а: 291]. Таким одухотворяющим центром для самого А. Ф. Лосева в плане общего подхода к осмыслению реальности стал идеал «цельного знания» как момента цельной жизни в версии школы Всеединства В. С, Соловьева.

 

СПб.: «Издательство Олега Абышко», 2016. — 672 с.

ISBN 978-5-903525-84-3

 

 

Прилагаемый Концептуальный словарь содержит наиболее значимые термины и некоторые общеупотребительные слова русского языка, вместе с основными контекстами их употребления, используемые А. Ф. Лосевым в «Философии имени» для выражения ее смыслового — концептуального — содержания. Учет контекстов при изучении понятийно-терминологической системы данной книги представляется необходимым в связи с тем, что текст «Философии имени» в своем основном русле развертывается по принципу феноменолого-диалектического рассуждения. А для такого рассуждения, по выражению самого Лосева, важна «разность диалектического происхождения того и другого понятия». Набор контекстов при соответствующем термине позволит читателю восстановить диалектическую «биографию» каждого термина, получить представление о спектре его значений и связей с другими терминами в концепции автора, а также понять необходимость существования в книге нескольких дефиниций основных понятий. По законам диалектики, разделяемых А. Ф. Лосевым, понятие, полученное диалектически, «несет на себе смысл всех вообще различений, входящих в данный диалектический ход мысли».

 

Термины лингвофилософской концепции Лосева, входящие в состав Словаря, образуют два класса: «содержательные» (ноэма, эйдос, энергема и др.) и «формальные» (полагание, конструирование, меонизация и др.), обозначающие операции и процедуры в диалектическом рассуждении и характеризующие собственно философский синтаксис концепции. Показателем степени разработанности концепта (термина, ключевого слова) в лингвофилософской концепции книги и его относительной важности в развертывании концепции является объем словарной статьи (размер контекстуального пространства) и число выделяемых в нем тематических рубрик.

 

Концептуальный словарь составлялся по принципу «симфонии», с некоторыми отличиями. При цитировании соответствующих фрагментов текста «Философии имени» допускается смысловая редукция текста и опускаются многочисленные курсивы, за исключением случаев, когда такой курсив необходим для адекватного прочтения соответствующего фрагмента текста. По замыслу составителя, каждую словарную статью Концептуального словаря можно читать отдельно, отвлекаясь от последовательности появления в тексте определенных идей и их компонентов (смысловых квантов понятий), фиксируемых в соответствующей цитате. Этому принципу отвечает и расположение цитат в пределах словарной статьи, призванное отображать моменты раскрытия и развертывания смысла в тексте соответствующего понятия.

 

«Словари — ключи к тайнам духа поэтов», — говорил Андрей Белый, выдвигая перед наукой задачу построения словарей поэтов. Обосновывая необходимость создания таких словарей, он писал: «Проникновение в цитату и в сумму их индивидуально всегда, нужна квинтэссенция из цитат, — предполагающая нелегкую обработку словесного материала; невозможно ее мгновенное извлечение...». И резюмировал: «Благодаря отсутствию материала статистики, интерпретатор поэта уподобляется композитору, вынужденному вгонять свои звуки в пределы октавы; пусть ученые собиратели материала ему раздвинут октаву в полную клавиатуру поэта...».

Не менее справедливы эти слова и в отношении творчества философа.