Платон - Политик

Наследие Платона

---

 

Универсум, созданный в «Политике» благодаря следованию по постоянно нащупываемому Чужеземцем и Юным Сократом пути (следование по пути и есть «методос»), настолько всеобщ, что нет ничего удивительного в отнесении неоплатониками этого диалога к «физическим», т. е. описывающим мироздание, а также понимание ими диерезы как образа демиургии.

 

Разгоревшаяся несколько десятилетий назад дискуссия о периодизации произведений Платона оказалась очень плодотворной, поскольку вынудила ученых затрагивать те темы, что хронологии непосредственно не касаются, однако без которых реконструировать последовательность написания платоновских текстов невозможно. Главная из них — проблема связности доктрин, представленных в разных диалогах основателя Академии (а порой и в рамках одного диалога). В этой связи «Политик», однозначно относимый к позднему периоду творчества Платона, только добавляет исследователям головной боли, выглядя одним из самых несистематичных произведений Платона. Главный его персонаж, Чужеземец из Элеи, словно бы плутает в полумраке, не зная, как подступиться к теме своего рассуждения. То он производит деления, так хорошо известные нам уже по «Софисту», то вдруг рассказывает потрясающий миф об обратном обращении мироздания. Затем его начинает интересовать концепция образца, а также образца для самого образца. Выбрав, наконец, почти в середине (!) диалога в качестве такового ткачество, он до странности долго проясняет, чем же ткачество отличается от других человеческих занятий. Потом отчего-то напоминает нам про стандартную сократовскую диалектическую процедуру различений видов и их обобщения по родам, после чего ударяется в рассуждения о длинноте и краткости бесед... И все это — еще до изложения своей политической философии, которая выглядит совсем иначе, чем проекты, предлагаемые Платоном в «Государстве», «Законах» и других текстах.

 

Наши коллеги за рубежом используют самые разные методологические подходы к прочтению «Политика» — от идеи принципиального смыслового единства платоновского корпуса текстов до рассмотрения платоновских идей в их эволюции (от «ранних» диалогов к «поздним»), от традиционного «метафизического» прочтения Платона до гипотез о «неписаном учении» Ранней академии (тюбингенской и неоштрауссианской). Безусловно, присутствуют и актуальные для новейшего платоноведения аналитический и драматический подходы. Различия в методических стратегиях приводят к существенным различиям в результатах исследований — достаточно сравнить книгу Стенли Розена (Rosen St. Plato's Statesman. The Web of Politics. Yale, New Haven, 1995), трактующего текст «Политика» на штрауссианский (и отчасти драматический) манер и работу Дэвида Уайта (White A. Myth, metaphysics and dialectic in Plato's Statesman. Ashgate, 2007), где диалог признается апоретическим, однако интерпретируется через то понимание Блага, которое мы видим в «Филебе» и «Законах».

 

Наш подход имеет скорее интегративный характер, в оправдание чего сошлемся на известный принцип «anything goes», сформулированный Полом Фейерабендом. Большинство из подходов, которые используют исследователи творчества Платона, имеют вполне здравое и рациональное основание. Так, нет причин сомневаться, что основатель Академии в течение своей жизни размышлял над единым проблемным полем, а диалоги, создававшиеся им, вполне могли в дальнейшем подвергаться авторской редакции (что объясняет, вероятно, «казус "Критона"» и других «сократических» диалогов, в которых неожиданно звучат концепты, которые, как представлялось ранее, должны быть свойственны лишь «поздним» диалогам). С другой стороны, мы видим, как происходит развитие некоторых важных для Платона идей и концепций, которое подсказывает, что все-таки существует определенный порядок их чтения, как-то связанный с историей прояснения базисных для Платона проблем — и прежде всего проблемы природы философского дискурса, выражаясь современным языком — онтологии философского дела. Изучение развития диалога как жанра внутри корпуса текстов (то, над чем в России работает Ю. А. Шичалин) Платона вполне может помочь этому. С третьей — тексты Платона обладают очевидной внутренней смысловой организацией и логикой, экспликация которых невозможна без привлечения каких-то моментов аппарата аналитической философии. С четвертой — перед нами литературные произведения, действительно обладающие собственной драматургической логикой, определенными структурными моментами театрального, а возможно, и эпического нарратива, внутренней симметрией. Литературоведческий аппарат для их изучения вполне уместен.