Свет Азии - Мать Индия - Месть и закон и ещё полсотни индийских фильмов

Признаюсь сразу – я не фанат индийского кино, да и многих других компонентов современной индийской культуры, образа и стиля жизни тоже. Но в силу столь же сильной симпатии к другим её элементам, как-то кухня, философия и эзотерика, и очевидно куда более глубинной связи временами его смотрю. 

 

М. К. Рагхавендра. Перевод с английского Н. А. Цыркун, В. А. Третьякова. Москва, Новое литературное обозрение, 2020. 376 стр. (Серия «Кинотексты»)

 

 

Да и кто из «родившихся в СССР» не видел ни одного индийского фильма, «Танцора диско» какого-нибудь или ту же «Зиту и Гиту»? Это сейчас – пока ещё – есть выбор жанров, стилей и страны, как и продвинутые технологии для просмотра. Даже на ТВ домохозяйки, бабушки и их недалёкие внуки из той самой рекламы могут выбирать из нескольких индийских телеканалов. В советскую же пору было лишь гостелевидение и кинотеатры…. Однако впечатлениями поделиться уже не могу – слишком мал был, чтоб запомнить что-то.

 

Повзрослев, стал выбирать уже сознательно и прицельно, не упуская из виду и подсказки интуиции. Сериалы «Махакали» и «Шанидев», «О My God», «Ганди» и, конечно, любимый «Злодей» («Рааван») – всё это и многое другое не только просмотрено, но и в силу скромного понимания описано в кинообзорах. Посему и не мог пропустить книгу М. К. Рагхавендры про индийское кино. Кому же, как не индийцу, первым делом о нём писать? Конечно, в его книге, а вернее в двух под одной обложкой Рагхавендра пишет не о популярных нынче фильмах и сериалах, вроде упомянутых, а о классике и в то же время мейнстриме индийского кинематографа, Old school. Начиная с черно-белого и немого «Света Азии» 1925 года и заканчивая «Поминками» года 2015. Всё это, само собой, на любителя. Очевидное, что преследовало меня на всём протяжении повествования – некоторая странная нейтральность Рагхавендры, можно даже сказать, «неиндийскость». Он умело, в русле западных учителей, препарирует и преподносит индийский кинематограф, но… какой—то он странный всё-таки, его дискурс. Впрочем, посмотрим на текст. Любопытно, как объясняет Рагхавендра процесс становления индийского кинематографа в общем русле движения и обретения Индией независимости от колонизаторов. «Реформаторскую» эпоху, первую в индийском кино, автор увязывает с реформаторами XIX века, «считающимися инициированными христианскими миссионерами, но впоследствии национально оформившимся благодаря представителям индийского среднего класса».

 

Инициативы этого толка, во главе которых стояли такие легендарные уже фигуры и институции, как Свами Вивекананда и организация «Брахмо Самадж», имели своей целью разнообразные и любопытные преобразования. С одной стороны, внесомненно и однозначно положительные, такие, как запрещение ритуала сати. С другой стороны, попытки «христианизации» индуизма выглядят нынче как милое недоумение. «Баким Чандра пытался представить Кришну более приемлемым для неиндуистов, вуалируя его андрогинные признаки и делая менее языческим божеством. Утверждали даже, что предпринималась попытка возвысить его до верховного бога в иудео-христианской традиции». Конечно, для мало-мальски образованных религиоведов всё это выглядит глупой наивностью, однако своеобразным «успехом», хоть и пришедшим с «другого фланга», можно счесть популярность движения кришнаитов. Известно, что его основатель, Бхактиведанта Свами Прабхупада, учился в юности в христианской миссионерской школе, и его адаптация гаудия-вайшнавизма к американским раскладам 60-70 х учитывала и этот бэкграунд. Так и появилась «Верховная Личность Бога», Кришна.

 

Традиционному, классическому и мейнстримному индуизму монотеизм авраамического типа не свойственен. Впрочем, мы сейчас не об этом. Злосчастная тема межрасовых и межрелигиозных отношений, известная современным поклонникам по фильму «Падмавати», упомянута автором в описании фильма «Бомбей» - «пожалуй, первом, где речь идет о любви между индусом и мусульманкой, что стало возможным благодаря тому, что в стране начинали исчезать этнические перегородки». Любопытно, как традиционные индийские мироощущения повлияли на кино. По мнению автора, индийский «эссенциализм» привёл к появлению стереотипных типажей. Приведу цитату автора полностью: «В этих фильмах абстрактные понятия приобретают простейшее человеческое воплощение. Добро – это обычно молодой человек, непременно привлекательный и чрезвычайно добродетельный; его спутница – Беззащитная Невинность, естественно, молодая женщина, непременно прекрасная, предпочтительно неглупая и беззащитная; Зло обычно воплощает мужчина, сильный и обязательно уродливый, но иногда женщина, тогда при внешней привлекательности в ней есть что-то от ведьмы; спутник Добра – Неуверенность – может воплощаться мужчиной либо женщиной, предпочтительно некрасивыми и ненадежными».

 

Автор отмечает своего рода любопытную статичность, предзаданность образов героев: «Поскольку сущность неизменна, в кино для удобства каждый объект репрезентируется таким образом, чтобы все его признаки были заметны с первого взгляда, а не раскручивались постепенно.() Сами индивиды не могут ни расти (взрослеть), не развиваться, но могут находиться в не свойственном им состоянии, из которого им позволено вернуться к своей «истинной» природе». Рагхавендра любопытно объясняет отсутствие социализации вдов или куртизанок путём замужества, и не социальным консерватизмом, как может показаться, а «потому, что восприятие их сущности не допускает для них соответствующих перемен». Не консерватизм, а, как и говорю, статичность. Автор сравнивает санскритскую драматургию с греческой и отмечает, что первая пытается имитировать состояние или условия, а последняя – действие. И, конечно, нельзя представить индийское кино, как и классическую литературу без морализаторства, также заданного заранее. Автор в комментарии отмечает, что в отличие от голливудских фильмов, где «значение порождается текстом, индийские массовые фильмы начинаются с заранее существующим смыслом, который далее транслируется зрителю». «Как и сцена в традиционном театре, экран массового фильма представляет собой некое возвышенное, на котором проявляются и вмешиваются в действие боги». Эта надмирность, сакрализованность также отличает индийское кино от голливудского, где творят историю именно люди герои и антигерои, независимо от веры в Бога или богов.

 

Рагхавендра последовательно и честно описывает свои цели и задача в статье-предисловии «Намерения автора». «Задача книги – представить тенденции и направления в игровых художественных фильмах вне зависимости от региона, режиссера, языка, кинозвёзд: я рассчитываю, что мой анализ выразит мою симпатию к ним, хоть и не всегда будет панегиричным. Не пытаясь охватить все особенности конкретного фильма, я всё же пытался пробудить у читателя интерес к нему, не останавливаясь на подробном изложении предмета». Скажу с уверенностью, что это у автора получилось – хоть до прочтения книги я не видел НИ ОДНОГО из описанных им 52 фильмов, затем скачал и посмотрел как минимум дюжину. Надеюсь, читателя моего скромного обзора эта книга и само индийское кино также заинтересуют.

 

Гедеон Янг, журналист, публицист, литературный критик