Ван Гог - Письма к брату - Письма к Эмилю Бернару

Ван Гог, В. - Письма к брату - Письма к Эмилю Бернару

Литературный архив мастеров искусства невелик. По правилу, художники со словом не в ладу. Они редко берутся за перо, а если и берутся, то мимоходом или по-обывательски. Их письма и памятные тетради малозначащи. Ежели бы вынести все их на свет, они дали бы скудную радость сердцу и совсем немного пищи уму. Однако есть и исключения. Существует замечательная переписка и дневники двух-трех гениев и нескольких больших художников. Среди них на одном из самых первых мест — письма Ван Гога. Они звучат по-особому. Ни один голос на них не похож. Есть документы более величественные — своды наблюдений и открытий Леонардо; более глубокие — сонеты и письма Микеланджело; более типические и последовательные — рассуждения Рейнольдса; более жизненные и влиятельные — дневники и статьи Делакруа; более литературные — писания вангоговского друго-врага, Гогена. Но нет документов более человеческих и, скажу, более мученических. Их нельзя забыть. Они потрясающи. Это крики страдания огромного и погибающего художника. Единственный раз в истории искусства человеческая душа заговорила в профессионале кисти такими всеслышимыми и кровоточащими словами. 1ут никого не поставишь с Ван Гогом рядом. Один только Рембрандт, затолканный, зауськанный, замученный среди сытостей и довольств своей брюхатой, бюргерской Голландии, мог бы писать так, по-вангоговски, ежели бы любил и умел прибегать к словам и бумаге. Все остальные, — и пессимист Леонардо, и мизантроп Микеланджело в том числе, — кажутся в сравнении с Ван Гогом счастливцами. От его писем перейти сразу к их литературному наследству невозможно. Надо перевести дух и перестроить внимание.

Никогда еще людское ухо не слышало такой исповеди художника. Она и дошла до нас незаконно. Она никогда не предназначалась для общего слуха. У нее интимные истоки и такой же интимный адресат. У Винсента Ван Гога был на свете всего один человек, которому он мог так писать и который мог так его слушать, - младший брат Теодор, «Тео», вынесший на своих плечах, на жаловании маленького служащего, приказчика художественной фирмы Гупиль и К0, десять лет жизни безработного, непризнанного, одержимого страстью к искусству и опустошенного болезнью брата. Они не виделись годами. Однако связь между ними не слабела. Это было чудо близости и доверия. Тео был единственной радостью, которую судьба дала Винсенту. Не будь брата, Винсент покончил бы расчеты с жизнью много раньше. Он и так не очень задержался в ней. На творчество, вместе с ученичеством, опытами и исканиями, у него ушло только десять лет. Все его искусство умещается между 1880 г., когда он начал рисовать, и 1890 г., когда в очередном душевном припадке он сделал очередную попытку наложить на себя руки, — и на сей раз успел. Все годы хранителем его мыслей, отчаяний и надежд был Тео — от первых взрывов, уведших в 1872 г. Винсента из семьи, и по день самоубийства, 27 июля 1890 г., когда он написал брату последнее, оставшееся незаконченным письмо.

Эта переписка на протяжении пятнадцатилетия огромна. Она образовала фолианты. Два тома переводов, которые мы даем, — только выборки самого важного и яркого. Подлинники многословны и безостановочны. Ван Гог захлебывался словами и мыслями. Назвать письмами то, что выливалось из-под его одержимого пера, можно лишь условно. У них другая природа. Это не корреспонденция, это — дневник, нескончаемый, тысячестраничный, который изо дня в день наносился на бумагу и насвеже, тут же, пересылался брату. Это скорее разговор вслух с самим собой, чем разговор с собеседником на расстоянии. Так писать можно, только изнемогая от одиночества. Если бы в ежедневном быту рядом с Винсентом был близкий человек, который умел бы его слушать и понимать, такой переписки не возникло бы, она не могла бы возникнуть. Но рядом никого не было, а его существо было таково, что человеческое общение являлось не побочным, а первым и главным условием творчества и даже самой жизни. И он писал брату свои письма, писал отовсюду, куда заносило его собственное беспокойство и дурная судьба. Лишь в последние два года, в 1888 и 1889 гг., у него появился еще один корреспондент, Эмиль Бернар, сателлит Гогена, посредник в их сложном и мучительном общении; Ван Гог писал Бернару так же словоохотливо, как брату, — ибо его хватало на двоих, и с преизбытком, и он мог бы писать еще столько же, лишь бы были люди, которые его слушали.

Ван Гог, В. - Письма к брату - Письма к Эмилю Бернару

Переводчик Н. М. Щёкотов; под редакцией И. К. Луппола, А. М. Эфроса. - Москва: Издательство Юрайт, 2024. - 484 с. : [20] с. цв. вкл. - (Антология мысли). -Текст: непосредственный.

ISBN 978-5-534-10382-3