ТРОПАРЬ РОЖДЕСТВА ХРИСТОВА
Комментарий к греческому тексту*
Ἡ γέννησίς σου, Χριστὲ ὁ Θεὸς ἡμῶν, ἀνέτειλε τῷ κόσμῳ τὸ φῶς τὸ τῆς γνώσεως· ἐν αὐτῇ γὰρ οἱ τοῖς ἄστροις λατρεύοντες, ὑπὸ ἀστέρος ἐδιδάσκοντο σὲ προσκυνεῖν, τὸν Ἥλιον τῆς δικαιοσύνης, καὶ σέ γινώσκειν ἐξ ὕψους ἀνατολήν, Κύριε δόξα σοι.
Рождение Твоё, Христе Боже наш, взошло для міра светом знания; ведь в нём служившие звёздам от звезды учились Тебе поклоняться, Солнцу правды, и Тебя познавать, с высоты Востока, Господи, слава Тебе!
Поклонение волхвов — центральный сюжет тропаря
Прежде всего, показательно, что из всех лиц и событий Рождества неизвестный автор тропаря (он жил, скорее всего, в VII веке) выбрал сюжет о поклонении волхвов. По-видимому, в рассказах о Рождестве автора более всего поражало то, что предмет языческого культа — звезда — приводит «служителей звёзд» к поклонению Истинному Богу (оба греческие слова в этом контексте имеют однозначно религиозное значение: λατρεύω = служить, поклоняться, προσκυνέω = падать ниц, класть земной поклон, почитать, поклоняться). Евангельские «волхвы (μάγοι) с востока» — персидские (или мидийские) зороастрийские мудрецы, астрологи и толкователи снов — олицетворяют в евангельском рассказе и в тропаре не только язычество, но и знания (в тропаре γνώσıς), т. е. мудрость и науки, причём как оккультные (магия, волшебство, чародейство, см. Деян. 13:6, 8, где употреблено то же слово μάγος), так и философию и естественные науки (см. Дан. 1:20); они — настоящие «служители» не только звёзд, но и наук, мудрости, знания — «знатоки», «гностики». Факт, описанный в Евангелии, как бы оправдывает существование языческого міра, придаёт смысл истории и культуре народов, которым не открывался Бог евреев: оказывается, лучшие из них, сами того не зная, были богоискателями. Русский философ Владимир Эрн писал (окончание книги «Борьба за Логос», 1911):
«Для истинной философии всегда есть радостная надежда сделать то великое дело, которое сделали евангельские волхвы […], увидать звезду на Востоке, прийти поклониться Истине, родившейся, рождающейся и имеющей родиться в міре».
Может показаться, что евангельская история о волхвах в какой-то мере оправдывает гадание по звёздам, астрологию и магию, и этот вопрос на протяжении тысячелетий время от времени возникал и становился предметом горячих споров. Отцы Церкви в толкованиях этого эпизода всегда критиковали всякие такие попытки и доказывали, что смысл евангельского повествования совсем не в этом, а в том, что выражает тропарь и о чём мы кратко сказали выше. Впрочем, здесь остаётся некоторое поле неопределённости.
«Рождение» и «происхождение»
Первое слово тропаря — γέννησις, «рождение», «рождество», — достаточно позднее: его практически нет в греческой Библии, и там, где говорится о рождении Христа, т. е. в Мф. 1:18 и Лк. 1:14, оно стоит только в поздних рукописях, а в самых авторитетных читается древнее слово для обозначения рождения — γένεσις, «происхождение», «возникновение», «появление» (конечно же, эти слова родственны, в их основе лежит корень γεν-, от которого гены и генетика). Сергей Сергеевич Аверинцев подчёркивает: в Мф. 1:18 сказано не «Рождество Иисуса Христа было так» (Синодальный перевод, который, как и большинство переводов, для передачи γένεσις употребляет слово, означающее «рождение»: англ. birth, франц. naissance, нем. Geburt), но: «Что до Иисуса Христа, происхождение Его совершилось так» (перевод Аверинцева, и так же переводят немногие западные переводы, т. е. употребляя для передачи γένεσις слово, означающее «происхождение»: франц. genèse и origine, нем. Ursprung). Глубокую мысль, скрытую в лингвистических нюансах, выдающийся мыслитель и филолог поясняет таким образом («Духовные слова», Слово на Евангелие 15 сент. 1996): в Евангелии от Матфея после изложения родословия ожидается рассказ о рождении Иисуса, но фактически следует рассказ не о рождении Его по плоти от Иосифа, но о чудесном девственном зачатии Марии от Духа Святого, т. е. рассказ не о рождении (γέννησις), а о подлинном Его происхождении (γένεσις):
«То есть врата, устрояемые человеческой и, разумеется, Священной историей для прихода Обетованного и Чаемого, должны быть выстроены, они должны быть, таков замысел Божий, но приход Чаемого происходит иначе, чем ожидают люди. Человеческие чаяния превзойдены, трансцендированы Божьей волей. Так же, как затем мы читаем о волхвах. Всё происходит так, как ожидали, и не так…»
Это смысловая игра с γένεσις подкрепляется ещё тем фактом, что родословие в Мф. 1:1 названо не обычным греч. словом γενεαλογία = генеалогия, а, под влиянием Септуагинты (греческого перевода Ветхого Завета), — Βίβλος γενέσεως = Книга происхождения, с тем же словом γένεσις, причём в Септуагинте этим выражением подытоживается повествование о творении: «Это книга происхождения (βίβλος γενέσεως) неба и земли, когда возникло (ἐγένετο) [всё творение], в тот день, в который сотворил Бог небо и землю» (Быт. 2:4).
Некоторая двусмысленность, связанная со словами, обозначающими рождение и происхождение, может отражать то обстоятельство, что греческое мышление и, соответственно, язык были особенно чувствительны к научно-философскому вопрошанию о происхождении, генезисе. В самом деле, можем ли мы о человеке сказать, что он рождается, как и другие живые существа? Как будто можем, но, если вдуматься, разве человек как именно человек (его душа, личность, «я») рождается от родителей, т. е. просто перенимает их человеческую природу, продолжает этот поток естества как ещё одну его модификацию, а не творится каждый раз заново, возникает как бы из ничего, чудом Божественного творчества? И не случайно эта бездонная глубина человеческой сути, эта всякий раз абсолютная новизна человеческой личности открылась как раз в Воплощении Бога Слова, когда совершилась, по словам преп. Иоанна Дамаскина, «дело, новейшее из всего нового, дело, которое одно только — ново под солнцем» (Точное изложение Православной Веры III.I[45]).
Надо сказать, что обычный глагол для обозначения рождения — γεννάω (от которого γέννησις) — несколько раз употребляется евангелистами о рождении Иисуса (Мф. 1:20, 2:1, Лк. 1:35), но ап. Павел, когда говорит о рождении Христа «от жены» (Рим. 1:3, Гал. 4:4), употребляет глагол γίνομαι (от которого γένεσις): возможно, он подразумевал девственное зачатие Иисуса Христа и потому не хотел употреблять обычный глагол, означающий рождение.
Свет знания
Рождение Иисуса Христа произвело свет знания. Глагол ἀνατέλλω труден для перевода, потому что обычно это непереходный глагол в значении «произрастать» (о растениях), «восходить» (часто о солнце и звёздах), но может быть и переходным в значении «производить», «возводить», «поднимать», как в словах: «Он являет (ἀνατέλλει) солнце Своё над злыми и добрыми…» (Мф. 5:45, перевод Аверинцева). В тропаре он употреблён как переходный, что правильно передано в славянском переводе тропаря: «Рождество… воссия свет разума» (и в большинстве других мест церковнославянская Библия передаёт ἀνατέλλω через «воссиявати», обычно в непереходном значении). Однако, учитывая весь спектр его употреблений, возможно, по-русски лучше передать, как это сделано выше, в непереходном значении, зато словом, которое ассоциируется с восходом светил: рождение Христа «взошло светом знания (или: как свет знания)».
В сочетании со словом «свет» и в непереходном значении глагол ἀνατέλλω употреблён в пророчестве Исаии, которое цитирует евангелист Матфей: «сидящим в стране и тени смертной воссиял свет (φῶς ἀνέτειλεν)» (Ис. 58:10, Мф. 4:16), а также в Пс. 9:11: «Свет воссиял (φῶς ἀνέτειλεν) для праведника» и в пророчестве Малахии о восходе Солнца правды, о чём чуть ниже. В сочетании со «звездой» этот глагол фигурирует в пророчестве Валаама: «Взойдёт звезда (ἀνατελεῖ ἄστρον) от Иакова и восстанет человек от Израиля» (Чис. 24:17, по Септуагинте). Наиболее близкую параллель употреблённым в тропаре словам и образам представляет место из «Заветов 12 патриархов» («Завет Левия» 18), иудейского памятника предположительно I века н. э., известного в переводе (с еврейского или арамейского) на греческий:
«Тогда восставит Господь нового священника, которому все слова Господа будут открыты, и он сам будет вершить истинный суд на земле множество дней. И взойдет звезда (ἀνατελεῖ ἄστρον) его на небе, словно царь, просвещающая светом знания (φωτίζων φῶς γνώσεως) [как бы] в дневном солнце, и возвеличится во вселенной, до вознесения его».
В одной из литургических молитв в «Апостольских постановлениях», памятнике IV века, читаем:
«Сам и ныне преклонись, Господи Вседержителю, и яви лицо Твое на рабов Твоих, преклонивших выю сердца своего, и благослови их через Христа, через Которого Ты просветил нас светом знания (φῶς γνώσεως) и открыл нам Себя…» (VIII.37).
Пророчество Валаама было популярно в кумранской секте и трактовалось как одно из главных мессианских пророчеств. Оно вполне могло быть известно персидским волхвам, как думал уже Ориген, ведь и сам Валаам был языческим пророком, близким к волхованию и магии (Против Цельса I.60). Любопытную параллель евангельскому рассказу находим у Диогена Лаэртского, который в жизнеописании Сократа передаёт сообщение, что «некий маг, пришедший из Сирии в Афины» предсказал Сократу его смерть (II.45).
Но почему рождение ребёнка произвело такое необычное следствие, как восход света знания? Нам было бы понятнее, если бы сказано было, например, что Рождество Христово, будучи воплощением Бога, имело следствием наше спасение, примирение с Богом или даже обожение, в духе св. Афанасия Великого и великих каппадокийцев.
Отчасти ответ на этот вопрос зависит от того, к чему относится «в нём» в словах «ведь в нём служившие звёздам…»: с одинаковой вероятностью здесь могут подразумеваться знание и рождение (но не свет, как иногда ошибочно поясняют, т. к. в этом случае стояло бы ἐν αὐτῷ — средний род, а не женский, как у нас — ἐν αὐτῇ). Скорее всё же имеется в виду рождение, так как о знании сказано, что оно было явлено міру, а не волхвам, волхвы же и до того были «знатоками».
Тогда мысль автора тропаря, насколько он сам поясняет её частицей «ведь» или «потому что» (γάρ), можно понять так: свет знания взошёл для міра именно потому, что волхвы, олицетворявшие и язычество, и знание, в событии рождения Христа научились Ему, Истинному Богу, поклоняться (как Солнцу правды) и Его познавать (как Восток с высоты). Это тем более удивительно, как бы подчёркивает автор, что это чудесное обращение произвёл с ними сам объект их поклонения — звезда. Слово «знание» в тропаре явно и намеренно двусмысленно: восточные мудрецы были носителями внешнего, мірского знания, но то, что с ними произошло, положило начало просвещению міра истинным знанием — богопознанием.
Солнце правды
Это цитата из пророка Малахии: «И взойдёт (ἀνατελεῖ) для вас, боящихся имени Моего, солнце правды (ἥλιος δικαιοσύνης), и исцеление в крыльях его, и выйдете и взыграете, как тельцы, от уз освобождённые» (Мал. 4:2[3:20], по Септуагинте). Понятно, почему автор тропаря вспомнил это пророчество: солнце — главное божество язычников и главный объект изучения мудрецов и учёных. Возможно, была ещё одна причина: автор мог подчёркнуто противопоставить «Солнце правды» из пророка Малахии культу Непобедимого Солнца в религии римских императоров и в митраистской религии, которая даже в V-VI веках ещё соперничала с христианством. В III веке император Аврелиан установил праздник, называвшийся «Днём рождения Непобедимого Солнца (Dies Natalis Solis Invicti)», и назначил его на 25 декабря — день, в который христиане с того времени стали праздновать Рождество Христово.
Что означает «солнце правды»? Слово δικαιοσύνη весьма многозначно и может, в зависимости от контекста, переводиться «правда», «праведность», «справедливость». У пророка Малахии это сказано явно в эсхатологическом контексте: имеется в виду восход (рассвет) мессианской эры праведности и справедливости. Любопытно следующее: солнце как символ Бога и Мессии практически не встречается в Ветхом Завете, так как оно ассоциировалось с распространённым во всех народах языческим культом, и это делает выражение пророка уникальным в библейской литературе; вместе с тем это выражение соединяет в себе две особенности персидской (зороастрийской) религии: солнце как высший объект огнепоклонства и справедливость как главная черта верховного божества зороастрийцев — Ахура-Мазды. Таким образом, возможно, уже пророк Малахия сознательно противопоставил грядущего Мессию зороастрийскому культу, а автор тропаря через 1000 лет (скорее всего, не зная об этом) подражает ему.
Восток с высоты
Волхвы научились от звезды не только поклоняться Солнцу правды, но и познавать (γινώσκειν, от этого глагола употреблённое в тропаре существительное γνώσις) Иисуса Христа как Восток с высоты. Слово ἀνατολή — отглагольное существительное рассмотренного выше глагола ἀνατέλλω. Наше «восток» или «восход» — хорошие кальки с греческого ἀνατολή, которое может означать ещё «рассвет», «заря», но также и просто «восхождение», «подъём».
Автор тропаря снова цитирует, на этот раз Евангелие, песнь Захарии при рождении его сына Иоанна: «…по любвеобильной милости Бога нашего, в которой посетит нас Заря свыше (ἀνατολὴ ἐξ ὕψους)» (Лк. 1:78, перев. Аверинцева). Наименование Мессии Востоком (Ἀνατολή) Захария, отец Иоанна Крестителя, заимствовал у своего тёзки, пророка Захарии: «вот, Я привожу раба Моего, Востока»; «Вот муж, Восток имя его» (Зах. 3:8; 6:12, по Септуагинте). Слово ἀνατολή в греческом переводе Ветхого Завета соответствует еврейскому термину цемах — «отрасль», «росток», «побег» (также в Иер. 23:5, 33:15), который имел мессианское значение для кумранитов, иногда в таргумах (арамейских переводах Писания) передавался словом Машиха, т. е. «Мессия», и стал в иудаизме одним из имён Мессии. Филон Александрийский, цитируя Зах. 6:12, говорит, что название ἀνατολή весьма странно для того, кто состоит из тела и души, но «самое меткое» — для Того, Кто бестелесен и «нисколько не отличается от Божьего образа» (Conf. 62; имеется в виду Логос Божий, особая концепция Филона, в которой можно видеть одно из предвосхищений учения о Логосе евангелиста Иоанна). Кроме того, ἀνατολή в какой-то мере распространилось и в эллинистическом языческом (или, точнее, синкретическом, греко-еврейском) міре для обозначения высшего, «неведомого» бога, как показывает одна надпись на самоцвете: «Един Зевс Сарапис, священное имя, Савао[ф], свет, восток [ἀνατολή, в значении, скорее всего, “восходящее солнце”], земля». Св. Иустин Мученик связывает пророчество Валаама (Чис. 24:17) с пророчеством Захарии (6:12) в том числе и на основании единства корня этих двух слов (Разговор с Трифоном иудеем 106):
«А что Ему, как звезде, предстояло взойти (ἀνατέλλειν) от рода Авраама, показал Моисей, сказав следующее: “Взойдет звезда от Иакова и вождь от Израиля” (Чис. 24:17); а другое писание говорит: “Вот муж, Восток (ἀνατολή) имя Ему” (Зах. 6:12). Итак, когда при рождении Его и на небе взошла звезда, как написано в памятных записях апостолов Его, то волхвы из Аравии, узнав [о том] из этого, пришли и поклонились Ему».
Возможно также, что автор тропаря словом ἀνατολή одновременно ещё раз намекает на астрологию, главное занятие восточных волхвов. В Мф. 2:2 волхвы говорят Ироду: «Ведь мы видели, как восходит (ἐν τῇ ἀνατολῇ) Его звезда, и пришли Ему поклониться» (перев. Аверинцева). Выражение εἴδομεν αὐτοῦ τὸν ἀστέρα ἐν τῇ ἀνατολῇ может означать, как в приведённом переводе Аверинцева (и многих других), «мы видели, как восходит Его звезда» (буквально: «мы видели Его звезду в [её] восхождении») либо же, как в Синодальном переводе (и также многих других), «мы видели звезду Его на востоке». Многие комментаторы склоняются к первому истолкованию (за это говорит употребление артикля и то соображение, что если бы волхвы, находясь на востоке от Палестины, увидели звезду на востоке и она бы их повела, они пошли бы на восток, а не на запад), и тогда ἀνατολή в этой фразе — не «восток», а «восхождение» звезды, астрономический (астрологический) термин.
Но что значит «посетит нас восток с высоты»? Выражение «восток с высоты» — одно из уникальных выражений Евангелия: комментаторы не находят для него аналогии. Конечно, в Библии немало мест, где о Боге говорится как о свете, равно как и таких, где Он рядом называется Вышним (Ὕψιστος), но именно сочетание «восток (восход, восхождение) с высоты (ἐξ ὕψους)» не имеет параллелей (даже если связать «с высоты» со словом «посетит», загадка остаётся). Есть комментаторы, которые считают это выражение астрономическим термином, но даже если это и так, общий контекст, безусловно, не имеет ничего общего с этим. Обычный восход, как указывает само слово, — движение снизу вверх, но здесь наоборот: восток приходит «с высоты» на землю: Бог как Звезда от Иакова и как Солнце правды, «приклонив небеса», сошёл к людям, нарушая законы движения светил и законы естества. Св. Мелитон Сардийский (II век) поэтически выразил своё удивление этим (фрагмент «О Крещении»):
«Царь небес и Вождь твари, Солнце востока (ἀνατολή),
Которое и в аду появилось, и для смертных в міре —
единственное Солнце это взошло (ἀνέτειλεν) с неба».
* Опубликовано в: Детство в христианской традиции и современной культуре. Успенские чтения. Сост. К. Б. Сигов. – К.: Дух і літера, 2012.
Категории статьи:
Оцените статью: от 1 балла до 10 баллов:
Комментарии
Дорогой Юрий! Позвольте
И ещё одно. Стих Быт. 2:4, на
Спасибо, дорогой Александр.
Дорогой Юрий, по первому
Вы опять же правы, Александр,
Спасибо, дорогой Юрий, за
И да, должен поблагодарить Вас за чтение LXX. Я до сих пор не знал об их переводе ивр. цамах в Зах. 3:8 и 6:12 гр. ἀνατολή, поэтому не мог провести параллель между словами Захарии Варахиина и Захарии Авиева. А это весьма любопытное наблюдение! Спасибо!