Ахутин - Поворотные времена

В предисловии неизбежна голословность. Заговаривая с возможным читателем в нынешней разноголосице, стоит сразу же предъявить некое удостоверение личности, обрисовать замысел и характер предлагаемых текстов, обозначить их жанр и тональность, манеру, предвзятости и пристрастия автора. Намерением дать всему этому сказаться объясняется нарочитая декларативность моего предисловия. Оговаривания, оправдания, обоснования, испытания на «материале» последуют в очерках, составивших книгу, здесь же я хочу высказать несколько положений, чтобы на- метить общую тему, связующую эти разновременные и разнородные тексты, и пояснить смысл данного сборнику названия. 

 

1. Боюсь, едва ли не трюизмом прозвучит утверждение, что время нынешнего мира — поворотное, время концов и начал. Дороги, только что мнившиеся столбовыми, теряются во множестве разбе- гающихся тропинок, их пересекают другие, оказывается, не менее столбовые. Несущие и держащие до сих пор основы утрачивают силу нести и держать, их самих приходится поддерживать. Там, где уже, казалось, вырисовываются черты «человечества», возникла вдруг тьма народов, этносов, племен, и все самобытные. По улицам мегаполисов шествуют все религии мира, как окончательно вселенские, так и первоизбранные, на площадях танцуют свои пляски служители культов, о которых прохожему придется справляться в справочниках, политические митинги на Пушкинской площади идут под мерный звон буддийских бубнов, Свобода является на баррикадах Парижа не с обнаженной грудью, а в хиджабе... 

 

... Что наступает, неясно, а потому и неясно, что же, собственно, исчерпывается, заканчивается: иудео-христианский Бог или европейский рационализм, техническая цивилизация или языческая почвенность, то ли сама история, то ли, напротив, метафизика, сковывавшая историю. Неясно даже то, сходится ли наконец разноязыкий мир в универсум некой всеобщей цивилизованности или, напротив, преодолевает (тоже наконец) глобалистский логоцентризм европейской мысли и разбегается в мультикультурные резервации.

 

Иными словами, ничего, оказывается, не только не заканчива- ется, но даже толком и не начиналось. Бывшее не стало прошлым, исполнив свою историческую миссию. Одно было оборвано на полуслове, иное осталось вовсе без внимания «мирового духа», а если и было замечено, то в виде отчетов «просвещенных мореплавателей» об экзотических существах. Эти отчеты составляются по сей день, хотя экзотические существа описываются теперь по всем пра- вилам научной этнопсихологии и культурологии. Правда, уверенность в том, что в научных отчетах говорит сам «мировой дух», поколеблена. Храмы и университеты Европы строились наспех. Мир, вобранный европейскими соборами, оказался далек от кафоличности, гуманистическая словесность — почва, слишком тощая, чтобы культивировать всеобщую humanitas, «чистый» разум, составляющий свои всеобъемлющие энциклопедии, кунсткамеры, коллекции, сравнительные антропологии и этнопсихологии, — себя в качестве экспоната не рассматривает, «естественность» — всеобщность — его света этими частными «ментальностями» не затрагивается. 

 

Предисловие 

Введение. Дело философии 

I. Диалог мифа и логоса  

II. Творящие слова 

III. Научные революции 

IV. Рубеж XX века

1. Тотальный миф и одинокая свобода

2. Оно-бытие или Ты-бытие 

3. К диалогике культуры