Церковь и гражданское общество
Владислав Бачинин - Загадка крещения Мандельштама в методистской церкви
(Статья первая)
Судьба поэта Осипа Мандельштама содержит экзистенциальную интригу с признаками если не тайны, то загадки. Она связана с его крещением 14 мая 1911 года в методистской церковной общине Выборга. Двадцатилетний еврейский юноша, выросший в семейной среде, которую сам называл «иудейским хаосом», живший в православной стране, стал христианином-протестантом. В этом экзистенциальном зигзаге его судьбы есть нечто весьма неординарное, откровенно нонконформистское и потому вызывающее резонные вопросы относительно мотивационной части принятого и осуществлённого решения. Одновременно возникает повышенный интерес к творческим последствиям этого события. Но прежде обратимся к фактам.
Собственно говоря, фактическая сторона дела представлена довольно скромно. Это, в первую очередь, свидетельство младшего брата поэта, Евгения Эмильевича Мандельштама (1898-1972), опубликованное в 1995 году, когда уже не было в живых ни его, ни жены поэта, Н.Я. Мандельштам (1899-1980), и уточнить что-либо не представлялось возможным.
Вот этот фрагмент воспоминаний: «В 1910 году брат вернулся в Петербург. Закончить полный курс в Гейдельберге семья ему возможности не дала. И все же надо сказать, что занятия в Сорбонне и Гейдельберге очень много значили для брата, став основой его многогранного филологического образования, для завершения которого Осип решил поступить на историко-филологический факультет Петербургского университета — в то время одного из лучших в России по составу профессоров.
Но для поступления надо было преодолеть одно препятствие: аттестат зрелости у брата был неважный, и все ограничения для принятия евреев в высшие учебные заведения распространялись и на него. Это фактически лишало его возможности попасть в университет. Пришлось думать о крещении. Оно снимало все ограничения, так как в царской России евреи подвергались гонениям прежде всего как иноверцы.
Мать по этому поводу не слишком огорчалась, но для отца крещение Осипа было серьезным переживанием. Процедура перемены веры происходила просто и сводилась к перемене документов и уплате небольшой суммы.
В Выборге был такой пастор Розен, принадлежавший к довольно немногочисленной епископско-методистской церкви — она насчитывала около полутора миллионов прихожан во всем мире. И вот с его помощью брат превратился в протестанта, конечно, не имея понятия о том, чем епископско-методистская церковь отличается от других религиозных направлений».[1]
Е.Э. Мандельштам ссылается на документ, находившийся в его личном архиве, цитирует его содержательную часть:
Методистская Епископская церковь в Финляндии
СВИДЕТЕЛЬСТВО
Сим свидетельствую, что Иосиф Эмильевич Мандельштам, родившийся в Варшаве 8/20 января 1891 г., после произведенных над ним постановленных согласно Св. Евангелию допросов, касающихся веры и обязанностей христианина, окрещен сего дня нижеподписавшимся пастором Н. Розеном Епископско-Методистской церкви, находящейся в г. Выборге, Финляндия[2].
Выборгский методистский церковный приход – это дом молитвы (ул. Торккелинкату, 7; ныне проспект Ленина, 7) и часовня, располагающаяся на улице, которая сегодня называется 3-я Южная.
Приведённое свидетельство, при всей его лаконичности, не вызывает сомнений относительно своей достоверности. Но оно же порождает неизбежные вопросы касательно мотивационной составляющей состоявшегося духовно-конфессионального акт и особенно его экзистенциальной значимости для О. Мандельштама.
С одной стороны, всё выглядит достаточно ясным: младший брат указал на однозначное доминирование у О.М. не внутреннего, духовного побуждения, а сугубо внешнего, внерелигиозного, прагматического, социального мотива.
Е. Э. Мандельштаму, судя по всему, и в голову не приходило, что во всем этом могло быть нечто предосудительное, выставлявшее старшего брата в не слишком благовидном свете. Для его секулярного сознания здесь не было никаких особых проблем, всё казалось простым, как дважды два, как выпивание стакана воды. Однако с христианской точки зрения здесь есть нечто, что выглядит совсем не простым и крайне не однозначным.
У протестантов крещение происходит не в бессознательном, безотчетном младенчестве, а в сознательном возрасте, когда человек верует в Иисуса Христа как своего Спасителя, умершего за его грехи, и ясно понимает всю значимость этого шага для своей дальнейшей жизни и судьбы.
О.М. крестился в двадцать лет и, кажется, должен был отчетливо сознавать высший смысл этого ответственного акта, именуемого таинством. Между тем, по свидетельству брата, вся значимость крещения свелась к элементарному социально-практическому смыслу – получить необходимый документ.
Если О.М. веровал в Иисуса Христа, как подобает каждому, принимающему крещение, то это одна ситуация. А если не веровал? Тогда это уже ситуация совсем другого рода с этическими и экзистенциальными узлами, плохо поддающимися распутыванию.
Вырисовывается непростая коллизия, и чтобы реконструировать её в необходимой структурной полноте, попробуем ввести в неё гипотетический мотив. Предположим, что свидетельство брата о сугубо прагматической мотивировке крещения О.М., выставляющее поэта в не слишком благовидном свете, не совсем точно. Основания для сомнений дают воспоминания жены поэта – Надежды Яковлевны Мандельштам. Она писала о сложных отношениях между братьями, о том, что её муж не слишком лестно отзывался о Евгении и что во время одной из стычек даже запретил тому называть его, Осипа, своим братом.
Это ещё больше усложняет и так не простую проблему. И вопрос о полном доверии той версии мотива принятия крещения, которую предложил Евгений, повисает в воздухе.
Чтобы защитить О.М. от поспешных обвинений в заведомом лукавстве, сформулируем гипотетическое утверждение о том, что он был искренне верующим юношей, который чистосердечно крестился в протестантской церкви, но при этом не был склонен афишировать свою протестантскую веру в окружающей непротестантской среде и потому заслонился от её дискомфортных воздействий правдоподобным, но лично для него второстепенным мотивом о справке для университета. Предположим, что это у него так хорошо получилось, что даже родной брат остался в неведении относительно подлинных мотивов крещения.
В этих допущениях нет ничего фантастического, поскольку поэтам во все времена были позволительны психологические причуды и поведенческие странности, особенно когда речь шла о проблемах их сугубо внутренней жизни.
Таким образом, мы оказываемся внутри проблемной конструкции антитетического характера, состоящей из тезиса и антитезиса.
Тезис:
Двадцатилетний Осип Мандельштам был достаточно прагматичным юношей и по собственному ли решению или по чьему-то совету крестился в протестантской церкви, не веруя в Христа, оставшись внутренне далёким от христианства вообще и от протестантизма, в частности.
Антитезис:
Осип Мандельштам был, как и подобает обладателю большого и сильного поэтического дара, человеком тонким, искренним, не склонным к хитростям и обманам. Потому его крещение, хотя и имевшее внешнюю, практическую подоплёку, на самом деле отвечало внутренним потребностям и целям его ищущей натуры, соответствовало экзистенциальному строю его поэтической души.
Эти два взаимоисключающих предположения образуют напряженное проблемное пространство. И прежде, чем принять какую-то одну из версий. нам следует хорошенько осмотреться внутри этого пространства и произвести на его территории необходимые изыскания.
(Продолжение следует)
Бачинин В.А., профессор,
доктор социологических наук
Категории статьи:
Оцените статью: от 1 балла до 10 баллов:
