Гупта - 1 Маккавейская и Римлянам - Воплощение общины гостеприимного Царства

Ниджай К. Гупта (доктор философии, Даремский университет) — доцент кафедры Нового Завета в евангелической семинарии Джорджа Фокса, штат Орегон, и автор книги «Поклонение, имеющее смысл для Павла: новый подход к богословию и этике, знаковых метафор Павла» (BZNW 175).; Berlin: de Gruyter, 2010) и Колоссянам (SHBC; Macon, GA: Smyth & Helwys, 2013).

 

Источник: Чтение Послания к Римлянам в контексте: Павел и иудаизм Второго Храма / edited by Ben C. Blackwell, John K. Goodrich, and Jason Maston. ZONDERVAN Copyright © 2015   

 

 

 

Послание к Римлянам долгое время считалось одним из самых богословских и даже систематических писем Павла. Однако не все в письме, является просто вечной истиной для любой аудитории. Римлянам 14:1 — 15:13 появляется в расширенном наборе поучений, которые наставляют христианскую жизнь, послушанием (Римлянам 12:1 — 15:13), и все же, этот отрывок касается напряженности среди христиан конкретно в Риме. Более того, обсуждаемые вопросы, похоже, касаются религиозной чистоты. Современные западные верующие не чужды церковным разделениям и фракционным расколам, но центральные точки напряженности в Риме, по-видимому, связаны с предпочтениями в пище (14:2), соблюдением определенных святых дней (14:5) и, возможно, также с употреблением вина (14:21). Как Павел собирается разрешить эту напряженность?

 

Павел, разделяет вовлеченных людей на две группы: тех, кто «слаб» в вере, и тех, кто «крепок» в вере. Павел не представляет ни одну из этих групп как полностью правую или неправильную, хотя и включает себя в число «сильных» (15:1). Вместо этого, его внимание сосредоточено в отношении «сильных» (см. 14:1; 15:1), которые относятся к «слабым» с презрением и осуждением. Имея в виду обе стороны, Павел призывает каждого делать выбор в отношении чистоты, который ведет к чистой совести в их собственных мотивах и ​​способствует единству и уважению к другим, имея в виду пример Христа (15: 1–9). Вероятно, многие осведомленные читатели Послания к Римлянам знают, что ветхозаветный закон запрещает употребление в пищу нечистых продуктов (напр., свинина; см. Лев 11) и требует соблюдения святых дней (например, субботы; см. Лев 23).

 

Многие читатели также помнят, что Иисус объявил «всякую пищу чистой» (Марка 7:19; ср. Деяния 10:1–16) и что суббота была создана для служения людям, а не для их ограничения (Марка 2:27). Но сложность мнимой ситуации в Риме, похоже, требует контекстуальной информации, выходящей за рамки вышеупомянутых предположений. Например, почему овощи особо выделены? И почему, это провоцирует такой критицизм и напряженность? Хотя мы не можем, подробно реконструировать, что-либо еще о конкретной ситуации среди римских христиан, обращение к знаниям, полученным в 1 Маккавейской (а также в других еврейских текстах Второго Храма), поможет помочь нам толковать Рим 14: 1–15. :13 в социально-историческом контексте. По мнению многих ученых, события, описанные в 1 Маккавейской книге, знаменуют собой начало самобытной еврейской религиозной идентичности, и пищевые привычки имеют решающее значение для определения этой идентичности.

 

1 Маккавейская книга

«ЛУЧШЕ УМЕРЕТЬ, ЧЕМ ОСКВЕРНИТЬСЯ ПИЩЕЙ»

 

В 1 Кор. 8:8 Павел говорит: «Пища не приближает нас к Богу». В то время как большинство христиан-протестантов, сегодня легко соглашаются с этим представлением о неадекватности выбора пищи для религиозной преданности, для евреев в первом веке, это было совсем другое дело. Для большинства евреев, пища была не просто чем-то, что вы кладете в рот для еды или удовольствия. Выбор пищи (и ограничения) был вопросом религиозной чистоты и отличительной чертой социальной и религиозной идентичности. Мы можем лучше понять всю серьезность того, как евреи относились к своей приверженности Божьим заповедям о чистоте питания, взглянув на историю Маккавеев. Первая Маккавейская, текст, который является апокрифом в ВЗ, был написан примерно за столетие до рождения Христа и повествует, особенно в первых главах, о правлении греческого тирана по имени Антиох IV (Епифан), который ненавидел евреев и их религию.  Нам сказано, что он разграбил иерусалимский храм (1:21–23), убил иудеев (1:24), поджег Иерусалим (1:30) и заключил в тюрьму многих из Божьих людей (1:32). Мы точно не знаем, почему Антиох так презирал иудаизм, но нам сказано, что он стремился к единообразию (греческой) культуры и религии во всех своих владениях (1:42). Из-за страха многие евреи подчинились его требованиям и «приняли его религию; они приносили жертвы идолам и оскверняли субботу» (1:43). Антиох положил конец жертвенному поклонению иудеев и даже запретил обрезание (1:48) в надежде, что «они забудут Тору и изменят все постановления» (1:49) Однако были и те, кто сопротивлялся. Подводя итог этой стойкости, автор 1-й Маккавейской книги говорит: «Но многие в Израиле устояли и решили не есть нечистого. Они предпочли умереть, чем оскверниться пищей или осквернить святой Завет; и они умерли» (1:62-63). В этих событиях становится ясно, что пища стала социально-разделительной линией для религиозных евреев.

 

Слово «ревность» появляется в 1 Маккавейской как символ иудейской страсти к послушанию Завету, отличительной чертой которого стала чистота пищи (2:24, 26–27, 50, 54, 58). [1] Во второй главе книги, рассказывается об еврее священнического происхождения по имени Маттафия, который жил в Модине, в двух шагах от Иерусалима. Когда Антиох послал своих офицеров, чтобы публично навязать языческое поклонение в Модине, Маттафия был выбран в качестве лидера и приведен к совершению отступничества (2:17). Маттафия не только отказался подчиниться, но и убил другого еврея, который уступил требованиям греческих офицеров (2:23–24). Этот инцидент, спровоцировал восстание против Антиоха, которое в значительной степени было инициировано сыновьями Маттафии, под руководством Иуды Маккавея. Четвертая книга Маккавеев также описывает преследование евреев при Антиохе, но этот текст сосредоточен на еврейской философии: добродетели. В главе 5 Антиох общается с еврейским лидером, писцом и священником по имени Елеазар. В связи с той же угрозой казни, которую мы видели в 1 Маккавеях, Елеазар пользуется возможностью, чтобы вступить в философские дебаты.

 

Антиох призывает Елеазара, есть нечистую свинину и избавить себя от боли в старости. Он указывает на слабость иудейской философии и желает, чтобы Елеазар перешел на более логичный (греческий) путь (5:6–13). Елеазар, осмелился парировать первый аргумент Антиоха, объяснив, что евреи доверяют единому истинному Богу и что ограничения в пище, объясняются его высшими целями. В этом конкретном тексте, приведенное обоснование включает в себя знание Богом того, что свойственно человеческой природе и что лучше всего для ее благополучия (духовного и физического): «Он повелел нам вкушать то, что полезно для наших душ; а то, что ей неприятно, запретил» (5:26). Он заканчивает первую речь словами: «Рот! Ты не осквернишь ни мою старость, ни мою долгую жизнь послушания закону. Мои отцы примут меня как чистого, не уклонившегося перед твоим ультиматумом, даже до смерти. Ты можешь тиранить нечестивых; но ты не будешь господствовать над моими мыслями о религии ни твоими доводами, ни твоими действиями» (5:36-38). Можно было бы сказать гораздо больше, но здесь мы подытожим то, что можно почерпнуть, особенно о чистоте пищевых продуктов, из вышеприведенного источника.

 

Ревность. Из-за еврейского конфликта с Антиохом IV, была проведена четкая разделительная линия между теми евреями, которые поддались эллинистической ассимиляции, и теми, кто сохранил традиции и требования завета предков. Таким образом, соблюдение диетических предписаний Торы (и даже более строгих привычек), стало ключевым показателем истинной преданности Богу. Дело было не в том, что обесценивались другие аспекты религиозной жизни, а в том, что это, в частности, считалось признаком послушания иудеев завету и ревности по Божьему закону.

Идентичность. Во многом, из-за Маккавейского кризиса, соблюдение еврейских законов о пище, стало сигналом не только религиозной верности, но и членства в группе. Наряду с обрезанием и соблюдением субботы, соблюдение «святой диеты» было для евреев ключевым способом укрепить свою социальную идентичность.

Самоконтроль. Наконец, еврейские законы о пище, воспринимались многими приверженцами как профилактическое средство против потворства и гедонизма. Их аскетическую практику употребления, можно было бы оправдать как стремление к самообладанию.

 

Римлянам 14:1 – 15:13

«НЕТ НИЧЕГО, ЧТО БЫЛО БЫ САМО ПО СЕБЕ НЕЧИСТЫМ»

 

Когда мы вернемся к Посланию к Римлянам и более внимательно изучим отношения между домашними церквами, которым писал Павел, мы сможем лучше понять, почему вопросы употребления пищи имели такое большое значение. Большинство ученых считают, что первоначальная община верующих в Риме была основана евреями, уверовавшие в Иисуса. Со временем, несомненно, язычники пришли к вере, и это привело к различиям в привычках, традициях и взглядах. Вполне возможно, что «слабые» в Рим. 14:1–15:13 представляют собой христиан-евреев, которые хотели сохранить традиционные обычаи, связанные с пищей и субботой. Таким образом, «сильными» были прежде всего христиане-язычники, которые, подобно Павлу, видели в событии Христа начало новой эры, в которой продукты больше не подразделялись на категории в соответствии с их чистотой. Основываясь на приведенном выше обсуждении кризиса Маккавеев, мы можем понять, почему христиане еврейского происхождения сочли идею отказа от пищевых традиций нелепой. Во-первых, они знали, что соблюдение диетических заповедей, является основным способом прославления Бога («ревность»).

 

Во-вторых, они рассматривали правила в отношении пищевых продуктов как показатель уникальной социальной идентичности Божьего народа («идентичность»). В-третьих, многие евреи восприняли бы идею отказа от требований к чистоте пищи как серьезный шаг к гедонизму («самоконтроль»). На фоне воссоздания уникальной «иудейской идентичности» в период изгнания и после изгнания, а также в контексте продолжающихся насмешек и преследований со стороны посторонних в связи с их скрупулезным соблюдением определенных правил, в Послании к Римлянам, выделяется совет Павла разделенной Христианской общине.[2] Теперь я хочу обратиться к тому, как Павел в Рим. 14:1–15:13 обращается к трем областям, касающимся пищи и еврейского благочестия, упомянутым выше.

 

Ревность во Христе. В то время как евреи первого века, считали строгую приверженность законам и традициям о пище, главной формой послушания единому Богу, Павел делает ряд поразительных заявлений, относительно истинного поклонения Богу, явленного в работе Иисуса Христа. Во-первых, Павел смело заявляет, что «нет ничего в себе самом нечистого» (14:14; ср. 14:17, 20). Это могло быть воспринято как отрицание Торы и, возможно, даже отрицание Бога Израиля, но Павел быстро доказывает, что он не поддался нигилизму. Наоборот, каждый человек несет личную ответственность перед Богом (14:4, 10–12), и важна не пища, а состояние сердца (14:6–8).[3] Чистота по-прежнему важна для Павла, но она сводится к убеждению совести (14:5), а не к рецепту пищи. Кроме того, Павел неоднократно подтверждает, что Бог больше всего прославляется, ревностью уважать и любить другого (14:18). Действительно, весь раздел заканчивается расширенным акцентом на том, как Христос пришел к принятию и еврея, и язычника такими, какие они есть (15:6–13).

 

Идентичность. Это подводит нас ко второй проблеме. Многие евреи Второго Храма, были озабочены защитой своей социальной идентичности как народа Божьего, святого для Господа. Эта забота о чистоте и святости сводилась (во многих случаях) к богословию различения — мы другие. Не желая стирать различия, Павел продвигает теологию объятий. То есть каждая группа («слабая» или «сильная») должна отвлечься от того, чтобы быть «правильной», и направить свою энергию на то, чтобы приветствовать друг друга. Эта политика распростертых объятий — это не терпимость ради терпимости, а сознательное воспроизведение гостеприимного характера Бога (14:3) и всеохватывающего приглашения креста (15:7). Что же тогда, делает христиан отдельной группой? Как их отличить, если не по пищевым привычкам? Вы узнаете их по подражанию Христу (символ ученичества), которое проявляется в объединяющей и укрепляющей любви (14:15, 19; ср. Ин. 13:35).

 

Самоконтроль. Но если ты вкушаешь все, что пожелаешь, не перерастет ли это в чревоугодие (может спросить собеседник-еврей)? Павел не затрагивает этот вопрос напрямую, но для Павла «немощь» сосредоточена не на слабости воли в отношении пищи, а на «немощи» в отношении веры, которая не усвоила все последствия работы Христа в Новом Завете (14:1). Однако, более важным для беспокойства о самообладании является переосмысление Павлом идеи «удовольствия» и «угождения». Павел соглашается с тем, что целью человека не должно быть просто угождение самому себе (15:1). Тем не менее, разделение на основе пищевых продуктов, которое некоторые продвигали, в конечном итоге привело к самозащите и высокомерию. Вместо этого, Павел одобряет такое употребление пищи, которое направлено на то, чтобы защитить совесть других и доставить им удовольствие. Первообразом становится Христос: «Ибо и Христос не Себе угождал, но, как написано: «падут на Меня оскорбления оскорбляющих вас»» (15:3). Павел практически, переносит заботу, чтобы избежать гедонистического потворства своим желаниям, из области пищи в контекст гостеприимства. В заключение, некоторые знания об отношениях между евреями и язычниками в раннем иудаизме, помогают читателю Послания к римлянам, лучше понять, почему пища была таким острым вопросом в римской общине верующих. В то время как евреи первого века, использовали правила питания, чтобы передать религиозное рвение, принадлежность к группе и добродетель самообладания, Павел считал, что разногласия по поводу употребления пищи, разрушают гостеприимную общину во Христе.

---