Лихошерстов - Профанация с тысячью ошибок: вызов Юлии Латыниной на историко-богословский диспут

 

“Каждые несколько лет находится какой-то ‘ученый’, который вызывает кратковременную сенсацию, публикуя книгу, в которой говорится что-то странное об Иисусе. Такой ученый, как правило, не имеет никакого отношения к изучению Библии, теологии, археологии или какому-то серьезному изучению религии. Но это не удерживает его. Если у него есть работа — любая работа — на факультете какого-то университета, его ‘выводы’ будут с уважением восприниматься в прессе как ‘научный труд’” Луис Касселс [1].

 

Адам Хамильтон в своей аудиокниге "Почему?: Обнаружение смысла воли Божьей" ("Why?: Making Sense of God's Will") [2] рассказывает о простом американском фермере, который занимался земледелием, но при этом усердно молился Богу, пытаясь понять Его волю для своей жизни. Однажды, всматриваясь по обыкновению в небо, он увидел облака, которые вдруг образовали две ясно различимые буквы "Р" и "С". Поразмышляв об этом несколько минут, фермер воспринял эти чудесно появившиеся буквы, как знак и откровение от Бога. Но что это могло означать? "Ну, конечно же, Р.С. — это "Preach Christ!" ("Проповедуй Христа!"), — подумал фермер и оставив свой дом и поля устремился на проповедь Евангелия. К сожалению, его проповеди были ужасными, а служение бесплодным. Спустя год он вернулся на свою ферму, и его друзья обратились к нему за разъяснениями по поводу случившегося: "мы думали, что Бог призвал тебя быть проповедником!" "Нет, — ответил им умудренный поиском воли Божьей фермер, — я наконец-то осознал, что эти буквы Р.С. означают для меня не "Preach Christ" (Проповедуй Христа), — а "Plant Corn" (Сажай кукурузу)!”

 

Прочитав самым внимательным образом вторую книгу Юлии Латыниной "Христос с тысячью лиц!", я могу с уверенностью утверждать, что столь именитый автор, проповедуя нам то Христа-зелота, то Христа-гностика, подобно этому фермеру из Айовы занялся не свойственным ему делом. Невозможно отрицать того, что Юлия Латынина яркий журналист, превосходный филолог, искусный компилятор, но в то же время, она ужасный теолог, никудышный экзегет и при этом весьма тенденциозный историк, чьи взгляды определяются не весомостью тех или иных исторических доказательств, а, прежде всего, своим личным неприятием традиционного христианства. В своей новой книге Юлия Латынина продолжает искать Христа теперь уже на гностических задворках истории. В этом обезбоженном секулярном поиске на духовном мелководье Он видится ей некой абстрактной множественностью — "Иисусом с тысячью лиц". Момента узнавания Христа Евангельского не происходит, потому что Он открывает Себя, как путникам на пути в Эммаус, лишь в преломлении хлеба, лишь в любящем единении верующей души с Его ломимым Телом и пролитой Кровью происходит радость этой встречи и обретения Иисуса Христа: “Тогда открылись у них глаза, и они узнали Его. Но Он стал невидим для них. И они сказали друг другу: не горело ли в нас сердце наше, когда Он говорил нам на дороге и когда изъяснял нам Писание?” (Лк. 24:31-32).

 

Начать анализ второй книги Юлии Латыниной будет уместным с известного диктума Г. Честертона о том, что “когда люди перестают верить Богу, то они не просто после этого ни во что больше не веруют, они теперь способны верить во всё” (“when men choose not to believe in God, they do not thereafter believe in nothing, they then become capable of believing in anything”) [3]. Гностическое "всеверие" на грани самого фанатического фидеизма и мистическая всеядность Ю.Латыниной продолжает потрясать исследовательские умы, приученные к тяжёлой дисциплине научной мысли. Книги Латыниной о Христе это место, где оживают красивые легенды, но это точно не вместилища исторической правды и объективной истины. Сажая своего восторженного читателя в весьма сомнительный поезд мистических интерпретаций, Ю.Латынина не говорит им, что в конце  своего путешествия их ожидает не встреча с искомой Истиной, а всего лишь банальный тупик, превращенный атеистами в кладбище ржавых идеологических паровозов, вдали от здравых научных концепций и объективной историографии.

 

Доктор Барт Эрман, многократно цитируемый Ю.Латыниной, в своей книге "Существовал ли Иисус?: Исторический Аргумент за Иисуса из Назарета" напоминает нам, что в данный момент в секулярной науке "мистический взгляд не имеет не то что ноги, но даже пальца среди современных критических исследователей Библии" ("the mythicist view does not have a foothold, or even a toehold, among modern critical scholars of the Bible") [4].

В свое время Владимир Лосский, создавший величайший труд по мистическому богословию Восточной Церкви (The Mystical Theology of the Eastern Church [5]),  последуя отцам-каппадокийцам, утверждал что наш Бог откровения не является Богом античной философии даже тогда, когда в результате адаптации понятия абсолютного откровения к разуму (by adapting the notion of absolute revelation to reason)  исследователь получает множественные значения, так что Бог Аристотеля постулируется существованием движения, в котором Он Сам является недвижимым, Бог Декарта является Богом-математиком, а Бог Лейбница необходим для оправдания гармонии между реальностью и нашим восприятием. Так же как Кант, прежде всего, нуждается в идее морального Бога, Бергсон ищет Бога творчества. Тем не менее, я убежден, что сегодня Владимир Лосский боролся бы с «гностическим Христом» Латыниной не в меньшей степени, чем он бы защищал мистическую созерцательность Восточного богословия. Все догматическое развитие Церкви по Лосскому происходило в борьбе Церкви против гностиков (“the Church struggled against the gnostics…”) [6]. Мистицизм, в понимании Лосского, венчает богословие, являясь его вершиной, но он правильно отождествляет реальность того, что

 

“Вне истины, хранимой всей Церковью, личностный опыт был бы лишен всякой определенности и всякой объективности. Это было бы смешением истины и неправды, реальности и иллюзии: мистицизмом в худшем значении этого слова… Таким образом, нет христианского мистицизма без теологии - (‘There is, therefore, no Christian mysticism without theology’)” [7].   

 

Новая работа Ю. Латыниной предлагает нам в этом смысле немыслимое: прямое смешение настоящего познания Бога с гностическими псевдо-откровениями более поздних веков — именно тем мистицизмом в худшем значении этого слова, о котором и предупреждал нас В. Лосский. Это все равно как поставить знак равенства между научной химией и алхимией. Более того, этот аматорский атеизм становится без всякого преувеличения новым “сатанизмом для интеллигенции” и профессор В. Бачинин прав, говоря об этой тенденции в своем анализе первой работы Ю. Латыниной: “Этот экзегетический «шедевр» свидетельствует о том, что гуманитарное сознание высших кругов российской интеллигенции не просто разорвано, но смертельно травмировано духом гуманитарной вседозволенности. Русский интеллектуал не бродит по краю пропасти, а летит в неё, очертя голову. И чем безумнее его мотивы, нелепее идеи и брутальнее язык, тем эффективнее кажутся ему придуманные риторические фигуры. Латынину не смущают собственные нагромождения из пестрых обрывков вульгарных версий и абсурдных домыслов” [8].

Обращаясь к подобным аматерам-атеистам в начале своей книги, доктор Барт Эрман задаёт им следующие вопросы: “Экспертное мнение, в конце концов лишь мнение. Но почему вы не хотите прислушаться к тому, что говорят эксперты? Когда вы идете ко стоматологу, хотите ли вы чтобы он был экспертом или нет? Когда вы строите дом, хотите ли вы, чтобы чертежи вам подготовил профессиональный архитектор или просто ваш сосед? У кого-то может появиться искушение заявить, что в случае исторического Иисуса всё иначе, так как мы всего лишь имеем дело с историей. Эксперты имеют доступ к прошлому ровно в такой степени, как и все остальные. Однако, это просто неправда.” [9].

 

Современные аматоры-атеисты стремятся всячески подчеркнуть свою “научность” и дремучесть христианства, но действительно ли их историческое и научно-теоретическое мышление так глубоко проникло в сущность изучаемых нами явлений и процессов? Поскольку любая наука это не просто сумма каких-либо знаний о реальном мире, но прежде всего система достоверно сформированных суждений и проверенных данных о событиях, явлениях и фактах, то я ищу публичного диспута с Ю. Латыниной для того, чтобы посредством этого диспута понять, являются ли её работы о Христе тем, что в западной историографии принято называть “mainstream scholarship” – основополагающей канвой и главным трендом научной мысли? Действительно ли её книги является новым словом в научной систематике или же это просто выброс личной желчи в ответ на многолетний “христианский раздражитель”? Насколько убедительно её гипотезы и теории объясняют проблему исторического Иисуса? В какой степени выводы Ю. Латыниной выражают “appeal to consensus”, то есть согласуются с уже установленными фактами и действительно способствуют “постижению объективной истины?”  [10].  

 

Следует признать, что коллапс западных моделей метафизики и слом традиционных мега нарративов в истории и религии привел к появлению в модернизме “new axial period” (нового осевого периода) [11] в котором де-мифологизация теологии и вычленение “чистой” истории стало приоритетом новой           либеральной науки. Историк Герхард Эбелинг, например, указывал в своей работе на “абсолютную необходимость относиться ко всему историческому в его чистой историчности” (the absolute necessity to regard the historical [Historische] in its pure historicalness [Historizität] [12]. Несмотря на то, что эта благородная миссия была с успехом провалена повальным субъективизмом самих же историков-материалистов, вред, который они принесли человеческой цивилизации, был вполне себе реальным и ощутимым. Приведу простой исторический пример: в биографии В.И. Ленина есть период времени, когда в перерывах между посещениями ряда европейских борделей, в которых он получил менинговаскулярную форму сифилиса, революционер Ульянов-Ленин почитывал книгу Эндрю Дрюза «Мифический Христос» (Die Christusmythe, 1909) [13]. Именно эта книга окончательно убедила будущего вождя мирового пролетариата, а затем и его партию большевиков в полной несостоятельности мифологического христианства. Как результат, десятки миллионов жизней были истреблены большевиками во время революции, в последовавшей за тем гражданской войне, красном терроре, первых концентрационных лагерях Л.Троцкого, Гулаге, сталинских репрессиях, сибирских ссылках, в полуголодном и нищенском существовании народов СССР, допустивших ко власти красных демонов коммунизма.  

 

У меня нет сомнения, что труды Юлии Латыниной о Христе, несмотря на всю свою научную никчёмность, о чем я намерен говорить и в настоящей статье, и в своей книге “Апология христианской веры в контексте псевдо-исторических реконструкций Юлии Латыниной об Иисусе Христе”, в конечном итоге приведут к подобному результату. Именно поэтому я обращаюсь с призывом ко всем христианским богословам, независимо от их конфессиональной принадлежности, историкам, специалистам по Новому Завету принять самое активное участие в защите канонической историчности Господа и Спасителя нашего Иисуса Христа. Более того, я убежден, что всякое уклонение от дискуссии с “наглыми ругателями” христианской веры будет печальным провалом нашей исторической миссии. Вспомним мудрые и многозначительные слова Мардохея, сказанные царице Есфири: “не думай, что ты одна спасешься в доме царском из всех Иудеев. Если ты промолчишь в это время, то свобода и избавление придет для Иудеев из другого места, а ты и дом отца твоего погибнете. И кто знает, не для такого ли времени ты и достигла достоинства царского?” (Есфирь 4:12-14). И действительно, не для этого ли времени вы, доктора и профессора богословия, получили свое образование и регалии? В настоящий момент мой разум юриста и богослова не усматривает сколь-либо серьезных аргументов и доказательств в трудах Ю.Латыниной для того, чтобы я стал пересматривать свои христианские убеждения. Более того, теперь я в гораздо большей степени согласен с утверждением философа Гегеля о том, что “вся история движется от Христа и ко Христу. Явление Сына Божьего и есть той осью истории”.  (“all history moves towards Christ and from Christ. The appearance of the Son of God is the axis of history”) [14].

 

Священное Писание говорит о том, что “от Божественной силы Его даровано нам все потребное для жизни и благочестия, через познание Призвавшего нас славою и благостию” (2 Пет. 1:3). И потому вся эта бесконечная антихристианская демагогия Ю. Латыниной на венедиктовских радиоканалах давно уже требует у Церкви Христовой “дать ответ с кротостью и благоговением” (1 Пет. 3:15) не ради самого спора, и даже не ради интеллектуальной победы, но ради тех душ “у которых бог века сего ослепил умы, чтобы для них не воссиял свет благовествования о славе Христа, Который есть образ Бога невидимого” (2 Кор. 4:4). Бог даровал Своей Церкви всю полноту откровения и потому у нас нет права на молчание. Как прекрасно сказал об этом Карл Ясперс в своей книге Происхождение и Цель Истории: “Если человеческая история в целом движется от Единого и к Единому, то это она делает таким образом, что всё доступное для нас находится между этими конечными полюсами” [15].

Даже самое краткое введение в проблематику поиска исторического Иисуса невозможно без упоминания монументальной личности философа, теолога, музыканта, врача, миссионера, члена-корреспондента Британской академии и просто отзывчивого человека Альберта Швейцера. В 1906 году он создает эпохальное произведение Поиск Исторического Иисуса (The Quest of the Historical Jesus) [16], которое бросило вызов как традиционному (церковному) пониманию личности Христа, так и всем известным на то время либеральным моделям исторического Иисуса. Мощь его академической мысли, теологическая фундаментальность и гуманитарная осведомлённость по наиболее острым вопросам, относящихся к тематике исторического Иисуса, обнажили различные теоретические и методологические недостатки предшествовавших А.Швейцеру работ ранних реконструктивистов, что делает его критический анализ уместным и для уяснения роли и значения упомянутых выше книг Ю.Латыниной. Давая свою оценку вклада А.Швейцера в решение исторической проблематики Иисуса, Барт Эрман отмечает, что “Проблема с Иисусом как раз в другом. Как Альберт Швейцер осознал это достаточно давно, проблема с историческим Иисусом именно в том, что Он был слишком уж историческим” (The problem with Jesus is just the opposite. As Albert Schweitzer realized long ago, the problem with the historical Jesus is that he was far too historical) [17].

 

В начале своей книги А.Швейцер благодарит ранних христиан за то, что они сохранили для нас пусть и не биографии Иисуса, а только евангелия  (“handed down to us, not biographies of Jesus but only Gospels…”) и, в то же время, выражает обеспокоенность по поводу того, что «из этих материалов мы можем получить только жизнь Иисуса с зияющими пробелами. Как заполнить эти пробелы? В худшем случае фразами, в лучшем случае — историческим воображением. На самом деле нет другого способа прийти к порядку и внутренней взаимосвязи фактов о жизни Иисуса, кроме создания и проверки гипотез” [18]. Как можно убедится в последующем анализе, проверка гипотез по Швейцеру была жёсткой, а порой и вовсе беспощадной, так как главная цель его работы заключалась в том, чтобы “дать системный исторический обзор критического изучения жизни Иисуса” (“to give a systematic historical account of the critical study of the life of Jesus”) [19]. В исследовании мессианства Иисуса Христа определяющим моментом для Швейцера была способность историка и богослова проникнуть в “характер самосознания Иисуса Христа” (“the character of Нis self-consciousness”) [20]. “Мы только тогда начнем понимать это исторически, — пишет А.Швейцер, — когда расположим внешние факты в разумной взаимосвязи и постигнем их как действия ясно различимой личности” [21]. Ещё одной важной задачей в этом процессе для Швейцера была необходимость отличать вещи “чисто случайные” “purely accidental” от того, что он называл “сущностью фактов” - “the essence of the facts” [22].

 

Признавая наличие самой возможности для “попытки привнести порядок в хаос жизней Иисуса” [23], А.Швейцер, как это не странно, неистово боролся против того, что он называл “фиктивными жизнями Иисуса” (“fictitious lives of Jesus”) [24]. К числу таковых, например, он относил работы Карла Фридриха Бахрдта и Генриха Вентурини, которые, по мнению А.Швейцера, создали слишком “сырой и фантастический” портрет Иисуса, вычленяя лишь “не-сверхъестественные интерпретации” [25]. В более именитых работах А.Швейцер также находил немало пробелов и недостатков. Так, “конструкции Ремаруса и Бруно Бауэра, — утверждал А.Швейцер, — не имеют основательности. Они просто продукты воображения” (“The constructions of Reimarus and Bruno Bauer have no solidity; they are mere products of the imagination...”) [26]. Вреде, по мнению франко-германского теолога, лишь повторил попытку Бауэра и Волькмара напрочь избавиться от Мессианского элемента в жизни Иисуса (“Wrede renewed the attempt of Bauer and Volkmar to eliminate altogether the Messianic element from the life of Jesus”) [27]. Работа Шлейермахера 1864 г. была не столько поиском исторического Иисуса, сколько поиском Иисуса Христа своей собственной теологической системы (Schleiermacher is not in search of the historical Jesus, but of the Jesus Christ of his own system of theology) [28]. Гас (Hase) в своей книге “Жизни Иисуса” (1829 г.) пытался “проследить развитие самосознания Иисуса, но ясная позиция на этот счёт невозможна, так как все студенты по данному предмету все еще основывали свои суждения на гармонии синоптических и четвертого Евангелий и не так уж чувствовали нужду в исторически разумном плане жизни Иисуса” [29]. Вайсс для него лишь “слабый потомок Штрауса”, “жертва фантастического воображения” (Weisse is for him a “feebler descendant of Strauss”, “the victim of a fantastic imagination”) [30]. И хотя тот же Давид Штраус удостоился похвалы за свое произведение о жизни Иисуса (Das Leben Jesu, Kritisch Bearbeitet - The Life of Jesus, Critically Examined, 1835) от требовательного мэтра мессианской историографии, даже в его работе А.Швейцер продолжал критиковать “мистический идеализм” и “рационалистические спекуляции” [31].

 

“Странно наблюдать, — пишет А.Швейцер, — как часто в истории относительно нашего предмета немногочисленное и плохо снаряженное фрилансерство атаковало и предпринимало попытку занять важные позиции перед тем, как упорядоченные ряды профессиональной теологии отбросили его продвижение назад к этим определяющим рубежам” [32]. Обратите внимание, как точно А.Швейцер описывает то, что происходит уже в наше время, когда дешевое фрилансерство Ю.Латыниной, в котором нет ни глубины, ни основательности, ни объективной истории, ни здравой теологии, продолжает свои ежедневные набеги и атаки на крепости христианской веры. При этом диавол латынинских произведений берет не точным эмпирическим знанием, а массовостью тиражей, нагловатым нахрапом, столь привычным для русской души тоталитарным шапкозакидательством. И сейчас тот момент, когда профессиональные ряды богословов должны принять решение, продолжат ли они отступать и отводить глаза как будто нападки на честь и достоинство Христа их не касаются или же они решительно контратакуют и отбросят новоявленных демонов Латыниной на прежние рубежи.

 

Поразителен вывод, к которому приходит А.Швейцер, наступая на самодовольную спесь циников-атеистов всех времён и народов. По его мнению, “Острый критицизм послужит лишь к ещё большему утверждению истины Евангелия, полагая то, что надёжно на более твердое основание…”(“A keener criticism will only establish the truth of the Gospel, putting what is tenable on a firmer basis…”) [33]. Уже в самом конце своей книге А.Швейцер говорит о том, что и сегодня нужно принять во внимание историкам-аматорам типа Ю.Латыниной “Мы, современные богословы, слишком гордимся нашим историческим методом, слишком гордимся нашим историческим Иисусом, слишком утверждены в нашей вере в духовные достижения, которые наша историческая теология может принести миру. Мысль о том, что мы можем создать за счет умножения исторических знаний новое и энергичное христианство и высвободить новые духовные силы, правит нами как некая фиксированная идея… Теперь же мы переживаем то, что пережил Павел. В тот самый момент, когда мы приближаемся к историческому Иисусу намного ближе, чем когда-либо люди приближались к Нему ранее, и уже протягиваем свои руки, чтобы втянуть Его в свое время, мы вынуждены отказаться от этой попытки и признать свою неудачу в этом парадоксальном заявлении: “если же и знали Христа по плоти, то ныне уже не знаем” (2 Кор. 5:16)” [34].

 

Говоря о мотивации этих замечательных “искателей” земной жизни Иисуса, Альберт Швейцер делает ещё одно архиважное заключение, применимое непосредственно и к работам Ю.Латыниной, о том, что “их ненависть определяла их историческое понимание” “their hate sharpened their historical insight” (буквально “заточила их взгляд”) [35]. В своем интервью Ю.Латынина признает, что “эта книга, когда лет десять назад начиналась, была вообще о гибели Римской империи. Просто она как-то мутировала в процессе. И если бы вы знали, на сколько вещей за это время я поменяла свою точку зрения — иногда на прямо противоположную” [36]. Просто пройти мимо христианства и Его Основателя она так и не смогла “потому что плотские помышления суть вражда против Бога; ибо закону Божию не покоряются, да и не могут” (Рим. 8:7). К чему приводит подобная мотивация ненависти А.Швейцер показал на примере германского философа и историка Давида Штрауса (1808-1874): 

“Но в случае Штрауса, который, будучи молодым человеком двадцати семи лет, открыто бросил оскорбление в лицо всего мира, проклятие свершилось. Его «Жизнь Иисуса» была его погибелью. Но он не переставал гордиться этим, несмотря на все несчастья, последовавшие за этим. «Я вполне мог бы обижаться на мою книгу, — пишет он двадцать пять лет спустя в предисловии к «Беседам Ульриха фон Гуттена», — потому что она причинила мне много зла («И это правильно!», — воскликнут благочестивые). Это исключило меня из сферы публичного обучения, от которого я получал удовольствие и для которого у меня был, возможно, какой-то талант; это вырвало меня из естественных отношений и ввергнуло меня в противоестественные; это сделало мою жизнь одинокой...” [37].

 

Люди способны меняться. И я искренне надеюсь, что когда с возрастом к Юлии Латыниной вернутся, наконец, мудрость и смирение, она переживет такое же покаяние Давида Штрауса и сделает со своими книгами о зелотско-гностическом Христе то же, что сделал со вторым томом “Мертвых Душ” Н.В. Гоголь. В целом же, после столь чудовищной критики ранних реконструктивистов я предлагаю вдумчивому читателю самому ответить на вопрос о том, смогла бы ли Юлия Латынина своими фантазиями о Христе в полной мере удовлетворить Альберта Швейцера? Лично я убежден в обратном. Скорее всего, при гипотетически допустимом диспуте А.Швейцер подвергнул бы работы Латыниной о Христе такой же убийственный критике с теми же формулировками, претензиями, эпитетами и выводами.

Я отдаю себе отчёт в том, что научные труды и выводы странного усача-интеллектуала из прошлого века вряд ли будут всерьез приняты либеральными поклонниками таланта Ю.Латыниной. В конце концов, у каждой эпохи и страны есть свои герои и поэты. Многим может ошибочно показаться, что представители официальной исторической науки носили бы Юлию Латынину на руках и, во всяком случае, такие критики христианства как Барт Эрман уж точно бы поддержали бы ее в правой борьбе против религиозного одурманивания масс евангельскими баснями. К сожалению, реальность куда прозаичнее вашего воображения. И хотя я как христианин-протестант ортодоксального вероисповедания ни в коей мере не являюсь ни сторонником, ни почитателем этого профессора религиоведения из Университета Северной Каролины, Барт Эрман, последовательно отстаивающий позиции профессионального историзма, будет весьма полезен и для нашей дискуссии, так как у него многолетний жесточайший диспут с мистиками и гностиками всех мастей и верований. В одном из последних диспутов с мистиком доктором Робертом Прайсом Барт Эрман беспощадно разгромил и публично высмеял своего оппонента за “laughable arguments” (“cмехотворные аргументы”) и “silly texts” (“глупые тексты”) [38].

 

Но что ж такого плохого в гностицизме, что и богословие, и официальная наука так ополчились против него? Как поясняет для нас доктор Ярослав Пеликан, “Одной из главных целей ранних апологетов была демонстрация непрерывности (continuity) Евангелия в соответствии с Божьим откровением в мире. Так что основополагающей задачей было продемонстрировать уникальность Иисуса Христа и новизну Евангелия… Гностики же придерживались тайной космологической мудрости, которая была сокрыта как от прежних веков, так и от большинства христиан” [39]. В этом плане Ю.Латынина далеко не первый гностический автор, который попытался адаптировать христианский контент Евангелий к своим фантазиям и спекуляциям. Как учил во втором веке Ириней Лионский в своем труде против ересей: “Так говорят они о своей Плироме (полноте) и об образовании вселенной, усиливаясь приспособить прекрасные изречения к худым выдумкам своим. И при помощи превратного истолкования и неблагомеренного изъяснения они пытаются составить в свою пользу доказательства не только из евангельских и апостольских слов, но и из закона и пророков” (Iren. Haer. 1:3:6) [40].

 

Искушения гностицизма не преодолены и в наши дни. Юджин Розенсток-Хуси полагает, что “Гностицизм распространился по всему миру. Церкви наполнены им” [41]. Филипп Ли в своем исследовании пост-реформаторских церквей Северной Америки также утверждал, что гностицизм инфицировал не только исконно протестантские церкви, но также католические и православные, так что никто не остался незатронутым “no one is unaffected” [42]. Доктор Юджин Петерсон приходит к следующему заключению, говоря об опасности гностицизма: “Гностицизм предлагает нам духовность без неудобства креационизма. Гностицизм предлагает нам духовность без неудобств греха или морали. Гностицизм предлагает нам духовность без присутствия людей, которые нам не нравятся или которые не являются «нашими». И, что возможно, является наиболее привлекательным из всего этого, гностицизм предлагает нам духовность без Бога…” [43]. У Латыниной эта мысль выражена в книге следующим образом:

 

“Гностицизм предполагал живой мистический контакт с Богом, и каждое откровение, полученное в результате этого контакта, значило ничуть не меньше, если не больше, чем прижизненные поучения Иисуса. Каждый гностик был сам себе апостол и сам себе Евангелие. Как следствие, точно пересказать гностическое учение невозможно, потому что одного гностического учения не было в принципе. Гностицизм не существовал per se. Существовали гностицизмы: кому чего бог открыл, тот то и цитировал. Одни гностики отождествляли Сатану и Яхве, другие, наоборот, противопоставляли их” [44].

 

Вдумайтесь ещё раз в эту фразу: “сам себе апостол и сам себе Евангелие”. При таком тотальном размывании нормативных границ и авторитетов складывается впечатление, что для Юлии Леонидовны, отстаивающей эти гностические тезисы в своей книге, уж точно не важно забеременеть от своего мужа или от чужого, принимать настоящее лекарство или же его подделку, жить исключительно по своим стандартам морали и нравственности (как это и делает ее многолетний заочный оппонент В.В.Путин) или же по тем нормам, которые приняты в во всем обществе. К счастью, для большинства людей подобный подход Ю.Латыниной неприемлем. Кроме того, мы читаем в Евангелии как после воскресения Иисус сказал: “Дана Мне (а не кому-то другому!) всякая власть на небе и на земле” (Мтф. 28:18). Не нужно себя обманывать: познание познанию рознь! Познание своей и чужой жены вызовет совершенно разную реакцию у Бога и людей (спросите у Давида с Вирсавией чем закончилась их связь). Именно поэтому нам нужно ясно осознать, что гностическое познание Бога у Ю.Латыниной — это антипод здравой теологии, как богооткровенной религии. Вместо того, чтобы встретится с Богом лицом к лицу, в диалоге любви и доверия, она заходит к Нему с черного гностического входа, так как ее интересуют лишь грязь и компроматы на христианство. При этом неудивительно, что ее взгляд на христианство — это не более чем подлое путинское подсматривание в щёлку за тем, как бывший генпрокурор Скуратов или оппозиционер Касьянов занимаются любовью на подставных квартирах.

 

Поскольку сегодня Юлия Латынина и Барт Эрман находятся не просто на разных полюсах исторической науки в своих представлениях и концепциях об Иисусе Христе, но и в разных весовых категориях (в плане весомости своего научного мнения), мне представляется небезынтересным возможный анализ и оценка столь именитым метром новозаветной библеистики последней книги Ю.Латыниной, что при хорошем знании трудов Барта Эрмана является вполне решаемой задачей. Предположим, что при закулисном содействии неких гуманитарно-либеральных кругов, Ю.Латыниной удалось пригласить Барта Эрмана в Москву для того, чтобы иметь с ним историко-философский диспут по поводу своей книги о гностическом Христе. Поскольку бить американского профессора решили показательно и с размахом, то для этой публичной порки снимают целый стадион в Лужниках. Итак, звездный час Юлии Латыниной настал! Тысячи поклонников ее таланта стекаются на стадион. У многих виднеется книга их любимого автора «Христос с тысячью лиц».

 

Почетного гостя доктора Барта Эрмана ведущий приглашает на прекрасно освещенную платформу и предоставляет ему право первого слова. (Далее, в отличие от придуманной истории, все цитаты Барта Эрмана в кавычках исключительно подлинные с оригиналом его слов в сносках). Поправляя очки, доктор Эрман выходит к микрофону и c печальным выражением лица говорит следующее: “Современные исследователи Нового Завета известны или малоизвестны (при этих словах его многозначительный взгляд останавливается на Юлии Леонидовне) из-за своих заявлений об Иисусе, которые противоречит тому, что большинство людей, особенно христиане, верят. Некоторые ученые утверждают, что Иисус был политическим революционером, который подстрекал народные массы в Израиле к насильственному восстанию против их римских угнетателей” [45] (укоряющий взгляд американского профессора вновь вдавливает Юлию Латынину в кресло). “Некоторые утверждали, — продолжает Эрман, — что его интересовали в основном религиозные вопросы, но он был фарисеем, другие что он был членом сообщества свитков Мертвого моря, ессеем” [46]. После этих слов ёрзание Юлии Латыниной на стуле становится заметным уже гораздо сильнее в притихшей аудитории.

 

“В недавнем подробном исследовании этой позиции, — развивает свою мысль Барт Эрман, — один из ведущих представителей мистицизма Иисуса, граф Доэрти, определил эту точку зрения следующим образом: «это теория, которая утверждает, что никакого исторического Иисуса, достойного этого имени, не существовало, что христианство началось с веры в духовный, мистический персонаж, что Евангелия по сути являются аллегорией и вымыслом, и что ни один человек не может быть положен в основание Галилейской традиции проповеди». Проще говоря, исторического Иисуса не существовало. Или же, если он и существовал, то он практически не имел ничего общего с возникновением христианства” [47].

 

После этого Барт Эрман, разгорячившись, переходит к той стадии диспута, которую условно можно назвать как профессорское заклание невежественных быков на корриде и с эмфатическим запалом продолжает обрушивать свой академический молот на невежественных мистиков: “Для того, чтобы дать вам понять академический уровень этих чувствователей, я перечислю несколько глупейших ошибок, которые встретились мне в том порядке, в котором я их обнаружил. Так, некий Ачария утверждает, что “отец церкви второго века Иустин никогда не цитировал ни одного из Евангелий (с.25). (Это просто неправда, Он цитирует Евангелия многократно, обычно называя их “Воспоминаниями Апостолов” и приводит из них цитаты, особенно из Матфея, Марка и Луки)” [48].

 

“Евангелия были подделаны столетия спустя после описываемых ими событий (С.26). (Фактически, Евангелия были написаны в конце первого столетия приблизительно 35-65 лет после смерти Иисуса и у нас есть материальное подтверждение: один фрагмент евангельского манускрипта, датируемый началом второго века. Каким образом это все могло оказаться подделкой?) [49].

 

Оригинальные писания (the autographs) “были уничтожены после Никейского собора” (С.26). (Как свидетельствуют факты мы не знаем, что случилось с оригинальными копиями Нового Завета. Возможно, ими пользовались так часто, что они полностью обветшали. Но у нас нет доказательств утверждать, что они уцелели до Никейского собора или что они были уничтожены уже после” [50].

 

Потребовалось более тысячи лет для канонизации Нового Завета и “многие соборы” для того чтобы отделить боговдохновенные книги от ложных (С.31). (Фактически, первым автором, который письменно зафиксировал наш канон Нового Завета был отец Церкви Афанасий в 367 году. Комментарий о “многих соборах” является просто надуманным) [51].

 

Павел никогда не цитировал слов Иисуса (С.33). (Ачария, очевидно, никогда не читал апостола Павла. Как мы увидим, он действительно цитировал высказывания Иисуса) [52].

 

Деяния Пилата, легендарное повествование о страдании и казни Иисуса, некогда считалось каноническим (С.44). (У нас нет даже малейшей ссылки, удостоверяющей или предполагающей нечто подобное) [53].

 

Истинное значение слова “евангелие” (gospel) это (‘God’s Spell') – магия, гипноз, заблуждение (С.45). (Нет, — кричит в ужасе Барт Эрман, — слово Евангелие (gospel), происходит от староанглийского термина “god spel”, означающего “добрую весть”, что является довольно точным переводом греческого слова — “euaggelion”. Оно не имеет никакого отношения к магии) [54].

 

Отец церкви “Иереней был гностиком” (С.60). (Фактически, он был одним из наиболее ярых оппонентов гностиков в ранней церкви) [55].

Августин изначально был последователем Мандея, то есть гностиком до завершения Никейского Собора” (С.60). (Августин ещё не родился к тому времени. Он родился лишь 19 лет спустя Никейского Собора и уж точно не был гностиком) [56].

 

Эти и многие другие цитаты коллег Ю.Латыниной по мистическому цеху в “анафемствовании” Барта Эрмана помогают нам лучше понять в каком гностическим болоте и антинаучной среде плодятся и размножаются ее собственные спекулятивные мифы о Христе. И для того, чтобы доказать этот тезис, я предлагаю вернутся к нашему диспуту. Сделав несколько глотков воды из стакана, Барт Эрман с уже плохо скрываемым раздражением, делает следующие нелестные замечания о своих оппонентах: “Я уже упоминал графа Доэрти, которого многие считают видным представителем этого движения в наше время. По его собственному признанию, Доэрти не имеет ученой степени в области библейских исследований или в какой-либо смежной области. Фрэнк Зиндлер -  еще один известный представитель мистической школы. Зиндлер также является академиком, но у него нет соответствующих познаний в библеистике или в какой-либо другой сфере античной истории. Он ученый, со специализацией в области биологии и геологии” [57].

 

После этих слов, Барт Эрман решительным шагом подходит к президиуму и уведомляет их о том, что он незамедлительно отбывает назад к себе в Америку, так как был мягко сказать обманут, полагая, что Юлия Латынина является дипломированным специалистом в области библейских дисциплин, она же лишь просто журналист и филолог. В обстановке всеобщего замешательства мистер Эрман покидает сцену с покрасневшей Юлией Леонидовной.

 

В этот момент публика на Лужниках, уже прилично разогретая к тому моменту пивом “Корона”, начинает недовольно орать, не понимая что же там произошло. На сцену срочно выпускают какого-нибудь Шнура в майке, а в это время шеф-редактор “Эхо Москвы” Алексей Венедиктов уже мчится в гримерку спасать честь главной атеистки России и заодно объяснить этому привередливому американскому профессору, за каким углом находится ближайшая аптека. Настигнув разозлённого янки в самый последний момент, Алексей Венедиктов мгновенно переключается в режим “свой в доску парень”, достает из широких штанин предусмотрительно захваченную им бутылку красного вина и с очаровательнейшей до невозможности улыбкой уведомляет Барта Эрмана о том, что тот не может просто так уехать из России не попробовав уникального вина, лично выращенного и выдавленного бывшим премьером России Дмитрием Медведевым на честно украденной даче в итальянской Тоскане. В процессе распития спиртных напитков Барт Эрман поясняет А.Венедиктову мотивы своего поступка. Он говорит, что его обманули, что он полагал, что Юлия Латынина является крупным ученым в области Нового Завета, а она оказывается просто филолог-журналист, который занимается написанием детективных романов. Вести дальнейший диспут с непрофессионалом он не может, так как это не по правилам: “Only those with the proper credentials are admitted”.

 

— “Да наплюйте вы на эти “криденшлз”, господин профессор! — отвечает ему А.Венедиктов. — Я как профессиональный историк могу вам сказать, что Россия никогда не жила по правилам и захват Крыма — это лишь закономерный итог такой политики. Сейчас же мы находимся в новой геополитической реальности, в которой лишь “Money talks” (“Деньги говорят”) и потому мы готовы удвоить ваш гонорар, если вы вернетесь на сцену!» Недовольный Барт Эрман возвращается. Патриотически настроенный ведущий сопровождает его выход на сцену словами «Пиндос сдрейфил, но вернулся!». Толпа одобрительно гудит. Переводчик, с которым уже побеседовали крепкие ребята из ФСБ, предусмотрительно эту фразу не переводит, а всего лишь уведомляет мистера Эрмана о том, что «гостеприимные россияне рады снова видеть вас на сцене Лужников». 

 

Опасаясь того, что американский профессор вновь выкинет что-нибудь непредсказуемое, ведущий сразу же решает перейти к вопросам и ответам: “Итак, друзья, первый вопрос, который я вытащил совершенно случайно, от мэра Москвы, господина Собянина: “Доктор Эрман, я рад приветствовать вас в нашем городе самых чистых улиц и самых дорогих тротуаров! Исходя из высокой общественной опасности различного рода волнений и выступлений бесчинствующих толп молодчиков против законно избранных властей, не могли бы вы ещё раз вынести свой авторитетный вердикт по поводу первой книги Ю.Латыниной, которая пытается утвердить нас в понимании того, что Иисус Христос был неким милитаристом и бунтарем, и, что немыслимо даже представить, готовил революционные выступления против властей того времени”. (Все дальнейшие ответы Барта Эрмана являются его прямыми цитатами из книги “Существовал ли Иисус” - "Did Jesus Exist?: The Historical Argument for Jesus of Nazareth", английский оригинал в конце в ссылках):

 

Ответ Барта Эрмана: “Некоторые учёные, как я уже указывал ранее, полагали, что Иисус также проповедовал и вооруженное восстание против римлян. Однако, это не представляется главной темой, которая повествует о Нем в ранних традициях. Это не значит, что Иисус был коллаборационистом как Саддукеи. Как раз наоборот, Он тоже находился в оппозиции и к ним, и к их Римским хозяевам. Но Он не думал, что решение находится в вооруженном восстании” [58].

 

—  Следующий вопрос, — объявляет ведущий, — по праву принадлежит известнейшему гуманисту и историку России Алексею Венедиктову. Прошу вас, Алексей Алексеевич, к микрофону: «Мистер Эрман, мы все собраны здесь для того, чтобы услышать вашу оценку новой работы Юлии Латыниной «Христос с тысячью лиц». Она активно оперирует текстами из гностических евангелий, но можем ли мы им доверять? Что вы думаете об их исторической достоверности? Также, как профессиональный историк, я уже много лет интересуюсь евангелием от Фомы. У меня даже есть одна уникальная копия этого древнего гностического артефакта, которую подарил мне лично Владимир Владимирович Путин. Он привез ее из своей поездки в Иорданию и хотел вначале просто выкинуть, но потом как мудрый государственный деятель подарил это евангелие мне. И я даже отметил у себя в календаре день, когда я все-таки его прочитаю. Мне были бы интересны ваши мысли по поводу того, восходит ли это евангелие непосредственно к апостолам и является ли оно канонически оправданным?” 

 

Ответ Барта Эрмана: “Существуют, конечно, и другие евангелия, около сорока их них дошли до раннего средневековья, но так и не попали в Новый Завет. Они включают в себя повествования о родившемся Иисусе, Иисусе-ребенке, когда он пользовался чудесами иногда во зло, иногда во благо, повествования о Его публичном служении, повествования о Его смерти и воскресении. Почти все эти свидетельства являются чрезвычайно легендарными (“highly legendary”) и с течением времени они становились все менее и менее ценными как независимые исторические источники. Со времени обнаружения в 1945 году знаменитого Евангелия от Фомы, коллекции из 114 высказываний Иисуса, ученые до сих пор спорят о его датировке. И хотя некоторые продолжают относить это евангелие к первому веку или даже, возможно, до появления некоторых канонических евангелий, более принятая точка зрения относит возникновение евангелие от Фомы в нынешним виде к  началу второго века, где-то к 110–20 гг н.э. Более того, хотя некоторые ученые считают, что Фома основывался на Матфее, Марке и Луке по крайней мере в некоторых из своих высказываний (примерно в половине из них есть совпадения), более общий подход отстаивает независимость этого евангелия6 так как Фома получал информацию из других источников. В любом случае, добрая часть Фомы, если не все евангелие, не является производным от канонических текстов” [59].

 

В рубрике онлайн-вопросов, полученных нами за время трансляции, — сообщает ведущий, — мы выбрали несколько наиболее интересных. Некий православный журналист из Москвы Максим Шевченко просит вас прокомментировать главную опорную мысль Ю.Латыниной в ее книге «Христос с тысячью лиц» о связи евангельского Христа с кумранской сектой ессеев: 

 

Ответ Барта Эрмана: “Я должен сделать ударение на том, что ничто в Свитках Мертвого моря не относится напрямую к христианству. Иисус не упомянут в этих свитках, также, как и Иоанн Креститель или любой другой из ранних последователей Иисуса. Свитки Мертвого моря являются иудейскими книгами от корки и до корки, не имеющими ничего общего с христианством. Сам Иисус не был ессеем. Ничто не связывает его или Иоанна Крестителя с той группой. Фактически как раз наоборот! Иоанн, как мы видим, был скорее обеспокоен сохранением своей собственной чистоты, но с проповедью покаяния грешникам с тем, чтобы отвратить их от их грешных путей” [60].

 

— “Спасибо, профессор Эрман”. — Продолжил ведущий. “Следующий, пока ещё бесплатный вопрос от некоего Станислава Белковского. Я зачитаю: “Многоуважаемый доктор Эрман. Распятие и воскресение Иисуса Христа являются основополагающими фактами христианской веры. Вместе с тем Юлия Латынина в своей книге о гностическим Христе утверждает, что "Иисус в «Деяниях Фомы» не умирал. Он пришел на землю не для того, чтобы смертью своей искупить первородный грех. Он пришел для того, чтобы дать людям знание. Это знание о том, как познать Бога и стать Богом". На ваш взгляд, не мог ли апостол Павел вместе с другими учениками просто придумать Иисуса Христа, который, по мнению протогностиков и самой Ю.Латыниной, не умирал и не воскресал?”

 

Ответ Барта Эрмана: “Один из наиболее упорных защитников мистического взгляда на Христа, граф Доэрти придерживается точки зрения о том, что апостол Павел думал, что Иисус был распят, но не здесь на земле римлянами, а в духовном измерении демоническими силами. Продвигая этот тезис, Доэрти ставит себя в смехотворную позицию, которая характерна и для его многих коллег из мистического лагеря. (Испепеляющий взгляд Барта вновь брошен в сторону Ю.Латыниной, которая в этот момент предусмотрительно прячется за разлетающейся шевелюрой А.Венедиктова). Он цитирует профессиональных ученых большими кусками, когда их точка зрения выгодна для развития тех или иных аспектов его аргументации, но провально не замечает того, что ни один из этих ученых не согласен с ним по поводу его главного тезиса. Идея о том, что Иисус был распят в духовной сфере – это не точка зрения продвигаемся ап. Павлом, это взгляд, придуманный Доэрти.  Однако же, как литературный характер 1 Кор 15:3-5, так и логика понимания апостола Павла события воскресения показывают, что он думал о том, что жизнь, смерть и воскресение Иисуса были недавними событиями. Я хотел бы особо подчеркнуть, что эта точка зрения присуща всем нашим источникам, которые исследуют суть этого вопроса. Трудно поверить в то, что у Павла могла быть радикально иная точка зрения, отличающаяся от всех прочих христиан его времени, как это предполагает Уеллс” [61].

 

А сейчас у нас на связи по скайпу из США экономист Андрей Илларионов. Внимание на экран: “Господин Эрман, я думаю вы согласитесь со мной, что для любого ученого в исследовании той или иной проблемы важны не личная сублимация автора или его фантазии, а прежде всего факты и достоверные данные. В этой связи не могли бы вы прокомментировать следующее утверждение из книги Ю.Латыниной: “Авторы канонических Евангелий стали объяснять, что Иисус назывался назореем, потому что происходил из несуществующего города Назарета, – каковой город появился на карте Галилеи только после победы христианства” [62]. Мне понятен умысел госпожи Ю.Латыниной и прочих историков-мистиков: всячески умалить историчность Иисуса и посеять сомнения в Слове Божьем. А что думаете об этом утверждении Ю.Латыниной лично вы?”

 

Ответ Барта Эрмана: “Попытка упразднить Евангелия не будет честной ни с исторической, ни с научной точки зрения. Однако, некоторые мистики именно это и пытаются сделать. Например, Евангелие от Луки утверждает, что город Назарет был родным городом Иисуса. Как мы увидим позже в моей книге, многие мистики отрицают, что Назарет даже существовал во дни Иисуса и просто отказываются принимать это за чистую монету и со слов Луки, и в других Евангелиях, не рассматривая их в качестве заслуживающих уважения исторических источников, поскольку они часть Библии. Но реальность заключается в том, что Лука наследовал устную традицию об Иисусе и Его связи с Назаретом и он записал то, что слышал…

 

Но здесь есть кое-что ещё. Оказывается, недавно было сделано ещё одно открытие в древнем Назарете год спустя после появления книги Салма. Это дом, датируемый днями жизни Иисуса. Associated Press сообщило об этом открытии 21 декабря 2009 года. Я лично списывался с главным археологом Ярденой Александр, директором раскопок Израильского Учреждения по Древностям (Israel Antiquity Authority) и она подтвердила это сообщение. Этот дом расположен на склоне холма. Фрагменты глиняной посуды, найденные в доме, датируются периодом 100 г. до н.э. – 100 г.н.э. (то есть днями Иисуса). В доме нет ничего такого, что бы указывало на роскошь его обитателей: нет изделий из стекла или импортных вещей. Все сосуды сделаны из глины и извести. Поскольку Назарет был крошечной бедной деревушкой, то маловероятно, чтобы кто-то придумывал истории о мессии, пришедшем оттуда. Принимая во внимание, что история Иисуса, пришедшего из Назарета, достаточно полно отражена в наших источниках, это вероятно, что Иисус произошел из Назарета” [63].

 

И наконец последний вопрос, теперь уже из дальних регионов нашей необъятной родины. Некий А.Невзоров из Санкт-Петербурга спрашивает: “Уважаемый коллега, как сторонник гуманизма и просвещения, я приветствую вас на российской земле и хочу сказать вам, что мы, гуманисты, с огромным воодушевлением восприняли ваш решительный шаг порвать с христианством и перейти в лагерь сторонников профессиональной исторической науки. Для нас вы символ того, что наступление прогресса не остановить и потому мой вопрос, прежде всего касается вашего виденья нашей высокой миссии по дальнейшей демифологизации христианства. Не наступило ли уже то время, когда мы должны полностью отделить официальную науку от бессовестных мифов попов-крохоборов и признать наконец, что Иисус Христос — это выдумка и религиозное изобретение. Какова вообще вероятность того, что евангельские события являются правдой? Ну и, если возможно, ваши пожелания нам мистикам и гуманистам”.

 

Ответ Барта Эрмана: “На мой взгляд, мистики, по иронии судьбы, оказывают медвежью услугу гуманистам, для которых они пишут. Отстаивая позицию, которую почти никто не разделяет, они открывают себя для насмешек и обвинений в интеллектуальной нечестности. Я должен признать, что сопереживаю вашим проблемам. Но я также историк, который считает, что важно не продвигать ревизионистские версии прошлого по идеологическим причинам, коренящимся в неисторических повестках дня. Написание истории должно быть в соответствии со строгими историческими протоколами. Это не просто средство продвижения набора личных симпатий и антипатий. На основании одного только этого доказательства трудно понять, как Иисус мог быть «изобретен». Придуман кем? Где? Когда? Как тогда быть с существованием столь многих независимых доказательств? Я отказываюсь жертвовать прошлым для того, чтобы продвигать мои социальные или политические интересы. И я ожидаю этого же и от других. Иисус действительно существовал, — господин Невзоров, — нравится нам это или нет” [64].

 

Эта последняя фраза, которой Барт Эрман заканчивает свою книгу о незыблемости существовании Иисуса (“Jesus did exist, whether we like it or not” [65]), могла бы стать прекрасным итогом подобного научного диспута. Но главное, на что я бы хотел обратить ваше внимание,  это радикальное изменение тренда: если последние 10-15 лет А.Невзоров с Ю.Латыниной представляли себя в виде неких просветителей, борющихся с темными религиозными предрассудками, то теперь все поменялось, и неверующий профессор Б.Эрман вынужден сегодня защищать официальную науку от гностического невежества, глупости и дремучего мифотворчества Р.Прайса, Уеллса, графа Доэрти и самой госпожи Ю.Латыниной. Я склоняюсь перед профессиональной честностью этого доктора-агностика и, в то же время, я испытываю глубокое отвращение к интеллектуальной нечестности и спекулятивному ревизионизму Ю.Латыниной, основанным, по меткому слову Барта Эрмана, на “смехотворных аргументах” и “глупых текстах” ее аматорского реконструктивизма. Не случайно Арчибальд Робертсон в своей классической работе по данной теме так подчеркивал это различие: “Мистик… не удостаивается честной игры от профессиональных богословов. Они либо встречают его конспиративным молчанием, либо обращаются с ним как с любителем, отсутствие академического статуса у которого лишает его мнения всякой ценности” [66].

 

В богословии, также как и в науке, право быть услышанным нужно честно заслужить. Работы Ю.Латыниной о Христе пока что остаются лишь в качестве аматорских книжек, незаслуживающих того, чтобы их голос серьезно воспринимался в среде профессионалов. Я более 25 лет занимаюсь теоретическим богословием и практической апологетикой. Я прослушал почти все диспуты Барта Эрмана, почти все его книги стоят у меня на полке и, как мне кажется, я хорошо знаком с его творчеством. Лично у меня нет сомнений в том, что в случае реального ознакомления этого профессора с «трудами» Ю.Латыниной о Христе, его вывод был бы коротким и безжалостным: “Latynina is far from proving her point and her reconstruction of the historical Jesus is both insufficient and faulty” — “Латынина и близко не приблизилась к доказательству своей правоты, и ее реконструкция исторического Иисуса является неполной, равно как и лживой”. 

Доктор Престон Робинсон рассказывает в своей книге о свитках Мертвого моря “Dead Sea Scrolls and Original Christianity”, что, согласно Иосифу Флавию, любой человек, пожелавший стать членом просветленной общины ессеев, должен был пройти через обряд “страшных клятв” (“terrible oaths”), среди которых были и такие “клятвы”, как “изобличать лжецов и воздерживаться от воровства” (“expose liars and refrain from stealing”) [67]. Оставаясь верным этим заветам и клятвам ессеев, удостоившихся высокого внимания Ю.Латыниной, я предлагаю посмотреть на ее последнюю работу в свете именно этого принципа, так как присвоение чужой интеллектуальной собственности — это тоже разновидность воровства, которое нужно изобличать. К сожалению, главной отличительной чертой аматорских работ Ю.Латыниной является тот факт, что ее спекулятивные фантазии о Христе лучше всего растут на полях чужих заимствований. Журналистика все еще остаётся искусством компиляции и вторичной обработки информации, а не творческой генерацией своей собственной мысли. В моей предыдущей критической статьей по первой книге Ю.Латыниной я уже останавливался более подробно на столь вопиющем факте ее заимствований и плагиата [68]. При этом реконструкция успеха ее растиражированного псевдо-исторического расследования жизни Иисуса выглядела следующим образом: 60-70% заимствований от доктора Резы Аслана (который профессионально более 20 лет исследовал тему зелотства Иисуса Христа и затем в 2013 году издал мировой бестселлер “Иисус-зелот”), 10-15% творческой парафразы из Иосифа Флавия (а кого ещё цитировать, если исторических (неевангельских) свидетельств об Иисусе как «кот доступа» наплакал?), 10% неканонических свидетельств, мифов, сплетен и личных грязных домыслов, 3% ненависти к христианству по А.Швейцеру, 2% честолюбия и искания человеческой славы и 0,1% желания установить объективную историческую истину об Иисусе Христе.

 

Здесь нужно отдавать себе отчёт в том, что секулярные журналисты уровня Ю.Латыниной никогда не мыслят в сложных категориях истины, которая имеет для них абстрактно-пластилиновый формат. Их жизнь — это ежедневная погоня за сенсацией, славой, всевозможными рейтингами, подписчиками-почитателями, грязными сплетнями и жареными слухами.  Только этот капитал они смогут затем монетизировать в столь нужный для жизни денежно-материальный эквивалент. И я не сомневаюсь, что если бы в 2013 году Реза Аслан издал бы другой шедевр-бестселлер, повествующий, например, о тайной жизни евнуха Иисуса в гареме Мехмеда Второго Завоевателя, то сегодня на книжных лавках Москвы продавалась бы книга Ю.Латыниной “Иисус неизвестный как евнух в гареме покорителя Константинополя: историческое расследование”.

 

Но мне все же интересно, как это у вас на “Эхо Москвы” происходит? Я представляю, как в перерыве между записями своих программ Юлия Латынина сталкивается на кухне с журналистом Сергеем Пархоменко и, пока очередная молоденькая секретарша Венедиктова подаёт им кофе, Пархоменко спрашивает у Латыниной: “Юля, а что там богословы недовольно на тебя бурчат, что ты якобы списала свою первую книжку о Христе у какого-то Резы Аслана”. “Да ты понимаешь, Серёженька, — отвечает ему Латынина, — ради торжества науки над религиозным невежеством и мракобесием действительно пришлось срезать некоторые моральные углы”. “Но ты хотя бы могла упомянуть его в своей работе, — отвечает ей Пархоменко, — а то как-то неудобно получается, я ведь сколько расследований сделал по липовым диссертациям путинских дружков”. Игриво улыбаясь Юлия Латынина отвечает: “Сережа, ну так это ж путинские лохи, а это МЫ!” и они дружно хохочут, доедая кусочек тортика из общаковского холодильника. Понятно, что Юлия Латынина сейчас не в России, но что мешает состоятся такому разговору по Скайпу, Зуму или Вайберу? Что ж, с нетерпением ожидаем нового расследования С.Пархоменко теперь уже в отношении его коллеги по цеху.

 

Переходя к анализу второй работы Ю.Латыниной о гностическом понимании христианства, которая, также как и первая, не стала исключением в плане концептуальных заимствований, я хотел бы предоставить слово известному британскому богослову Тому Райту, количество опубликованных работ которого давно уже перевалило за сотню. В своей книге “Вызов Иисуса: открывая заново Того, Кем был и является Иисус?” ("The Challenge of Jesus: Rediscovering Who Jesus Was and Is") Том Райт предупреждает нас о том, что “Гностицизм в тех или иных своих многих формах стремительно возвращается к нам сегодня” (“Gnosticism in one or other of its many forms has been making a huge comeback in our day”) [69], но вот реакция на его возвращение у христиан может быть разной. Мне понравилась реальная история в начале книги, которой в свою очередь поделился с ним его друг-преподаватель из кенийского богословского колледжа. В то время он преподавал своим студентам краткий обзор поиска исторического Иисуса в Германии восемнадцатого и девятнадцатого века. Углубившись в изложение своего предмета, он вдруг был остановлен репликой одного из своих кенийских студентов: “Учитель, если немцы потеряли Иисуса, то это их проблема. Но мы не потеряли Его. Мы знаем Его, и мы любим Его.”

 

Это и есть то, самое главное, что мы, христиане, не должны потерять. “Одна из основных причин нашей борьбы с историческим вопросом об Иисусе, — пишет Том Райт, — заключена в том, что мы созданы для Бога, для Его славы, для поклонения Ему и отражения Его подобия. Это глубочайшее желание нашего сердца и источник нашего высочайшего призвания. Вот почему современные дебаты об Иисусе так важны: это дебаты о Самом Боге” (“That is why the contemporary debates about Jesus are so important; they are also debates about God himself”) [70]. Том Райт напоминает нам, что “Иисус постоянно говорил о Боге, об Отце, о Божьем Царстве именно для того, чтобы объяснить, что Он делал и почему Он это делал. Он действительно верил, что Он запускает долгожданное “Царство Божье” на земле, как и на небе. И Он действительно верил, что это будет стоить Ему жизни… Но сегодня наряду с современным эбионитским взглядом на Христа (“Ebionite view”), представляющим Его лишь очень хорошим человеком, существует также и опасность современного докетизма (“modern Docetism”), в котором Иисус был настолько “божественным”, что только казался человеком, но в действительности им не был” [71].  

 

Этот главный гностический посыл, которым начинается новая книга Ю.Латыниной о Христе, «Ты услышишь, что я страдал, но я не страдал» (из Деяния Иоанна 101:6) с последующим построением спекулятивных гипотез о связи Христа с сектой ессеев, не является чем-то новым для исторической науки. Если бы сегодня книга Ю.Латыниной “Иисус с тысячью лиц” была бы переведена на английский язык, то в среде профессиональных библеистов и историков на Западе ее посчитали бы лишь русской репликой некой Барбары Тьеринг (Barbara Thiering) из Австралии, которая также как и Ю.Латынина, не получив нормального библейского образования, очень хотела открыть своим современникам “настоящего” Иисуса, и с этой целью она таскалась по разным либеральным телеканалам в 80-ые и 90-ые годы, рассказывая свои грязные вымыслы о сексуальной жизни Иисуса и Марии Магдалины, несчастной жизни их троих детей и последующем разводе.

 

Еще в 1979 году Барбара Тьеринг издала любительский труд “Передатировка Учителя Праведности” (“Redating the Teacher of Righteousness”) [72], в котором она задолго до Латыниной попыталась отождествить неизвестного учителя ессеев (‘Teacher of Righteousness’) с Иоанном Крестителем. В 1981 году Тьеринг выпускает в свет свою вторую книгу “Евангелия и Кумран: Новая Гипотеза” (“The Gospels and Qumran: A New Hypothesis”) [73], в которой, также как и Ю.Латынина, утверждала, что Евангелия могут быть правильно истолкованы только через гностические коды и призму свитков Мертвого моря. В 1983 году Барбара Тьеринг издает свою третью книгу “Кумранское Происхождение Христианской Церкви” (“The Qumran Origins of the Christian Church”) [74], в которой она развивает тему Иоанна Крестителя “Учителя Праведности” и, используя пешерский метод толкования Писания (“pesher method”), представляет ситуацию с ранним христианством в таком же кумранско-гностическом свете, как его понимает Ю.Латынина в своей книге. Более развернутая версия этих гипотез представлена Б.Тьеринг в ее поздней книге “Иисус Человек” (“Jesus the Man”) [75]. Если Ю.Латынина особенно в конце своей книги многократно возвращается к теме противостояния между учениками Иисуса и учениками Иоанна Крестителя (“приверженцы Иакова Праведника, которые считали, что воскрес именно Иисус, столкнулись с приверженцами Иоанна Крестителя, которые утверждали, что воскрес именно Иоанн” [76]), то Барбара Тьеринг уже подробно фантазировала на эту тему 37 лет назад в своей работе, в которой “Злой Священник” Иисус (Wicked Priest) со своими учениками также противостоял Иоанну Крестителю (John the Baptist) как “Учителю Праведности” (the ‘Teacher of Righteousness’). После этого Иисус якобы основал свою секту ессеев, которые и написали для нас Свитки Мертвого моря [77].

 

Щадя уши читателей, я позволю себе не выгружать на их головы КамАЗы гностического мусора, которого в работах Тьеринг-Латыниной как залежей некопаных. Я всего лишь скромно сойду с кафедры, уступая место таким именитым теологам-теоретикам как Том Райт, у которого с мадам Тьеринг свой личный многолетний диспут. В начале своей книги “Кем был Иисус” ("Who Was Jesus?") профессор Том Райт заявляет о цели своей полемики, утверждая, что Барбара Тьеринг “предлагает нам Иисуса своего собственного воображения, которому Церковь или кто-либо ещё заинтересованный в этом вопросе должны противостоять во имя серьезной истории”, “…ought to resist in the name of serious history” [78]. Давая, затем свой обзор того, как эта книга была воспринята в научной и богословской среде, Том Райт резюмирует: “Я с облегчением могу сказать, что ни один серьезный ученый не стал развивать эти фантастические теории или высказывать им какую-либо поддержку. Прошло уже почти десять лет с момента публикации. У научного мира была возможность хорошенько присмотреться ко всему этому и результаты являются полностью негативными. Единственный ученый, который воспринимает теории Тьеринг с какой-то ещё серьёзностью — это сама Тьеринг” (The only scholar who takes Thiering’s theory with any seriousness is Thiering herself). А ведь это, по сути, справедливый приговор и научному будущему гностической работы Ю.Латыниной [79].

 

Обратите внимание, как точно меткие цитаты доктора Тома Райта в отношении Барбары Тьеринг бьют в десятку и по работе Ю.Латыниной: “Тьеринг цитирует один или два гностических текста как свидетельство того, что некоторые люди полагали, что Иисус на самом деле не умирал на кресте. Но это ровным счетом ничего не доказывает, кроме того, что поздний гностицизм, также как и Ислам, имел проблемы с подгонкой реального Иисуса к их собственному мировоззрению” ("Thiering cites one or two late gnostic texts as evidence for some people thinking that Jesus hadn’t really died on the cross. These prove nothing at all, except that later gnosticism, like later Islam, had a hard time fitting the real Jesus into its worldview") [80].

 

“Один из самых очевидных разломов в структуре измышлений Тьеринг, — пишет доктор Райт, — кроется в самом основании. Эти свитки, на которых она так много чего основывает, просто не были написаны в то время, на которое она указывает. Я просмотрел периодическую литературу и основные недавно опубликованные книги по тематике Свитков, и я не нашел ни одного ученого, который бы датировал эти документы самое позднее первым веком нашей эры” [81]. (Барбара Тьеринг настаивала на том, что события, связанные “Учителем Праведности” и “Злым Священником” происходили во втором веке). Интересно, что доктор Барт Эрман разделяет схожую позицию в вопросах датировки и опасности гностических заблуждения современных мистиков. В уже упомянутом диспуте с доктором Прайсом Б.Эрман подверг своего оппонента решительной критике за неоднократные попытки интерпретировать послания Павла 50-60-ых годов через призму гораздо более поздних гностических произведений второго и третьего века (то есть то же, что сделала Ю.Латынина в своей второй книге). Для Барта Эрмана подобная методология изучения истории является “misemployed historical exegesis” (неправильно примененной исторической экзегезой). Говоря о несуществующем гностицизме первого века, Барт Эрман напоминает Прайсу, что чему предшествовало в истории: “В гностицизме у нас просто нет ранних материалов, которые требуются нам для парадигмы, так как у нас нет доказательств, что он (гностицизм) тогда ещё существовал. Напротив, сами гностические авторы были под влиянием христианской традиции… и у нас нет доказательств об этих людях до второго века” (“In Gnosticism we simply don’t have the early materials that we would need for that to be a paradigm because we don’t have evidence that it even existed yet. Gnostics writers themselves have been influenced by the Christian tradition… and we have no evidence of these people until second century”) [82].

 

Этот серьезнейший аргумент Райта-Эрмана сам по себе способен похоронить измышления Прайса-Тьеринг-Латыниной в одной общей братской могиле вместе с их любимыми гностическими книжками у изголовья. В своей книге “Во что я верую” (“What I believe”) один из величайших богословов нашего времени Ханс Кюнг даёт нам хороший пример того, как современный христиан должен реагировать на подобные философско-гностические выпады: “Я предпочитаю следовать Новому Завету и Еврейской Библии, а не гностико-каббалистичеcким спекуляциям” (“I prefer to follow the New Testament and the Hebrew Bible and not Gnostic-kabbalistic speculations”) [83]. Но для большей очевидности я предлагаю применить критический научный анализ к следующему отрывку Ю.Латыниной:

 

“Гностицизм – это совершенно закономерный результат эволюции веры в Иисуса после многократных крахов вооруженных восстаний. Обитатели Кумрана обещали своим последователям золотые троны, неуязвимость в бою, мирские блага и потрясающее, поразительное всемогущество. После регулярных разгромов у паствы начал возникать вопрос: как при таком всемогуществе у апостолов получаются такие плачевные результаты? Единственный ответ, дававший возможность сохранить власть над паствой, заключался в том, что все обещанное могущество незримо и ожидает верующих в другом мире” [84].

 

Итак, что мы имеем? Юлия Латынина, вопреки методологическому запрету Барта Эрмана, собирает в охапку всевозможные гностические папирусы второго и третьего века и бежит в погоне за сенсацией со всеми этими Псевдоклементинами и Деяниями Петра в первый век, где она, ко всеобщему изумлению жителей Кумрана, считающих себя благочестивыми иудеями, поголовно маркирует их как мистиков и гностиков. Затем, она начинает формировать из этих несчастных людей вооруженные, революционные отряды (нет, вы ошиблись, не под руководством Льва Троцкого, а под руководством самих христианских Апостолов!) Далее с поразительной безжалостностью маршала Жукова она бросает их раз за разом на “вооруженные восстания”, но, когда обескровленные дивизии ессеев-кумранитов после “регулярных разгромов” возвращаются в свои пещеры и задаются справедливым вопросом, почему же так много из них осталось лежать в лесах и болотах под Ельней, бригадный комиссар Ю.Латынина уверенной рукой опять указывает на христианских Апостолов, которые, по ее мнению, одни виновны “в таких плачевных результатах”, ибо не будем забывать, что главный принцип определения исторической реальности по Латыниной заключается в категорическом неприятии ни под каким соусом традиционного христианства.

 

К сожалению для Юлии Латыниной, серьезная работа с доступными для нас историческими источниками и фактическими данными не подтверждает ее крайне спекулятивных теорий в отношении жителей Кумрана и ессеев в целом. У нас есть три главных источника о жизни ессеев: Филон Александрийский (20 BC – 50 AD), Иосиф Флавий (37 AD –100 AD) и Плиний Старший (23 AD – 79 AD). Первый источник Филона Александрийского (Quod omnis probus liber sit, 75–91) описывает ессеев как чрезвычайно добродетельных людей, живущих в деревнях “без товаров или собственности”, которые совместно вели домашнее хозяйство, сообща принимали пищу и были чужды всякой философии, что само по себе уже представляло проблему для проникновения  гностицизма в общину. Но самое важное, Филон указывает, что “у них не было приспособлений для ведения войны и они отрицали рабство” (“They had no implements of war, and they rejected slavery”). Гораздо более детальное свидетельство Иосифа Флавия о ессеях в “Иудейской войне” (Jewish War 2.119–61) и более короткое в “Древностях” (Antiquities 18.1822) также говорит о том, что они вели простую мирную жизнь с общим хозяйствованием. Иосиф подчеркивает, что пределы их расселения не ограничивались каким-то одним городом, но в каждом городе несколько ессеев могли создавать свою колонию. Каких-либо сведений о возможном милитаризме ессеев у Иосифа Флавия нет. Свидетельство историка Плиния Старшего в своей “Естественной Истории” (“Natural History” 5.17.4) для нас особо ценно тем, что он пишет о ессеях в то время, когда Иерусалим и многие города Иудеи уже лежат в руинах. И если бы ессеи действительно участвовали бы в каком-то вооруженном восстании, то вряд ли бы Плиний стал скрывать или искажать эти факты. Но для Плиния Старшего они скорее забавные, нежели опасные “люди, уникальные в своем роде… без женщин, отрицающие любовь совершенно, без денег, имеющие вместо компании пальмовые деревья”.

 

Попытка Ю.Латыниной поставить христианских Апостолов во главе “обитателей Кумрана” имеет также и хронологическую проблему. Вот что пишет об этом в своей книге уже упомянутый Престон Робинсон: “В своих Древностях Иудейских Иосиф описывает верования и ритуалы этой секты, также как и последствия ужасного землетрясения, случившегося в этом месте в седьмой год правления Ирода (31 год до нашей эры), когда Ирод вел войну с Набатеями. Раскопки общины предоставляют ясные доказательства этого землетрясения, ставшего катастрофой для обитавших там. Археологические доказательства указывают, что община не была заселена спустя многие годы после этого землетрясения” (“Archeological evidences indicate that the Community was not inhabited for a number of years after this earhquake”) [85]. Свидетельство Робинсона ценно для нас ещё и тем, что в отличии от многих “кабинетных” учёных, сделавших свои “великие открытия” о ессеях в саду с котами и птичками, он лично с женой в начале 50-ых годов несколько раз выезжал на место раскопок в Кумран и как журналист подробно описывал их в своих репортажах, а впоследствии и в книге. Таким образом, если апостолы и могли гипотетически повести на последнюю битву со злом латынинские дивизии ессеев, то точно не из Кумрана, ибо военкомат в этом городе уже лежал в руинах более 60 лет.

 

Помимо этого, Ю.Латынина в своих безосновательных допущениях о гностической идентичности обитателей Кумрана и остальных ессеев выступает против сложившегося в исторической науке консенсуса. Доктор Джон Коллинз несколько раз в своей книге “Свитки Мертвого Моря: Биография” ("The Dead Sea Scrolls: A Biography") делает ударение на том, что “Почти сразу же после их открытия сложился консенсус, что эти свитки принадлежат к (Еврейской) секте Ессеев, которых считали предшественниками христианства… То же справедливо и в отношении определения места раскопок в Кумране, как поселения ессеев”.  (Almost immediately after their discovery, a consensus developed that the Scrolls belonged to the (Jewish) sect of the Essenes, who had long been regarded as forerunners of Christianity... The same is true of the interpretation of the site of Qumran as an Essene settlement.) [86]. Чуть далее по тексту, Коллинз опять возвращается к этой теме и уточняет, что “к началу двадцатого века идея о том, что ессеи были либо непосредственно связаны, либо были аналогом Фарисеев окончательно утвердилась. Обе партии относились к потомкам хасидов Маккавейского периода (“descended from the Hasidim of the Maccabean period”). Учёные, придерживающиеся этого взгляда, включали евреев, христиан, католиков и протестантов” [87].

 

Критикуя ошибочную позицию Росса и Драйвера, относивших ессеев к зелотам, Коллинз поясняет, что “Эсхатологическая воинственность (свитков) не является чем-то несовместимым с очевидным пацифизмом в настоящем” (“Eschatological militancy is not necessarily incompatible with apparent pacifism in the present”) [88]. В любом случае, мы не можем пройти мимо того факта, что “почти все учёные согласны в  том, что ессеи имеют глубокие корни в Еврейской традиции, особенно что касается их переживаний по поводу чистоты и соблюдения законов Моисея…” [89]. Трудно представить, чтобы столь верующие иудеи с весьма детализированными религиозными обрядами и общинным строем могли хоть как-то совмещать все это ещё и с гностической философией и зелотскими методами ведения войны посредством безжалостного насилия. В этой связи особое значение имеет вывод Коллинза о книгах и гипотезах мадам Тьеринг, являющимся справедливым и для последней работы Ю.Латыниной: “Идея о том, что Свитки были документами раннего христианства, была предложена неортодоксальными учёными Барбарой Тьеринг и Робертом Эйзенманом. В то время как некоторые из этих предположений являются более фантастическими нежели другие, ни одно из них не завоевало поддержку учёных” (“The idea that Scrolls were the documents of early Christianity was put forward by maverick scholars, Barbara Thiering and Robert Eisenman. While some of these suggestions are more fantastic than others, none of them has won the support of scholars”) [90].

 

Издатели “исторических” книжек Ю.Латыниной о Христе могут начинать кусать свои локти: они не только войдут в историю как враги веры Христовой, но и как враги объективной исторической науки. Речь здесь может идти только о макулатурной ценности столь бездарно потраченной бумаги. Как говорил о подобных тяжёлых случаях великий Ханс Кюнг: “Антитеология здесь ничем не лучше теологии” (“Anti-theology here is no better than theology”) [91]. Выступая под покровом (“sub umbraculo”) некоего лжеименного знания о Христе, Ю.Латынина на самом деле предлагает нам то, что выдающийся протестантский богослов Оскар Кульман определял как “докетистcкая христология” (“Docetist christology”), которая, по его мнению, была смертельно инфицирована не только гностицизмом, но и “всеми современными философскими искажениями Нового Завета” (“all the modern philosopical distortions of the New Testament”) [92].

 

Не случайно в конце своего диспута с мистиком Прайсом доктор Барт Эрман делает важный вывод о том, что все эти книги мистиков являются не более чем “scholarship by convenience”(“наукой по удобству”) [93], и потому советует им достигать признания официальной науки посредством публикаций своих произведений в уважаемых издательствах, таких, например, как Oxford University Press, а не просто высыпать на головы читателей свои (“silly texts”) “глупые тексты”. Но самый главный вывод в отношении фантастических гипотез Барбары Тьеринг формулирует для нас британский богослов Том Райт: “Вера в Иисуса Тьеринг требует слишком многого от нас. Если мы поверим этому, мы сможем верить всему” (“Believing in Thiering’s Jesus asks too much of us. If we can believe that, we can believe anything”) [94]. Христианская вера — это тоже прыжок в неизвестность, однако не с подобной степенью безрассудства. Итак же, как и в случае Б.Тьеринг, вера в Иисуса Юлии Латыниной требует слишком много от ее читателей. Верить в это может лишь тот, кто готов верить всему.   

 

Мне печально констатировать и тот факт, что Ю.Латынина в своих последних работах о Христе дискредитирует себя не только как религиозного мыслителя и весьма посредственного историка, не способного к здравому анализу фактов, но также и как филолога, который проигрывает борьбу на своем собственном поле. Стремясь умалить факт воскресения Иисуса Христа, Ю.Латынина утверждает следующее: “И, наконец, отметим еще одну нетривиальную деталь. Иосиф Флавий употребляет относительно Иисуса крайне странную формулировку: «Он умер, но они говорили, что он жив». Ортодоксы не говорили, что «Иисус жив». Они говорили: «Иисус воскрес», и это была принципиальная позиция. Утверждение «Иисус жив» содержало в себе слишком много возможных «еретических» интерпретаций. Очень трудно представить себе позднего греческого или русского переписчика, который вместо формулировки «Иисус воскрес» использует странную формулировку «Иисус жив». Зато сторонний скептический наблюдатель, пишущий в 70 г. н. э. и более или менее осведомленный о многочисленных разногласиях среди последователей Иисуса, напишет именно так” [95].

 

Но вот что пишет об этом профессор Том Райт: “ключевой стих для объяснения этой позиции находится во второй книге Царств 7:12. Когда Давид умирает, Яхве (YHWH) провозглашает: “Я восставлю после тебя семя твое, которое произойдет из чресел твоих, и упрочу царство его”. На момент написания еврейское выражение “Я восставлю” (“I will raise up”) ещё не имело определенной коннотации “воскресения”. Но когда Ветхий Завет был переведен на греческий за два или три столетия до времени Иисуса, этот стих уже переводится как “kai anasteso to sperma sou” (“Я воскрешу после тебя семя твое”). Поскольку это было то время, когда иудейские верования о воскресении мертвых стали набирать популярности, будет справедливым предположить, что переводчики и те иудеи, которые читали вторую книгу Царств в этой версии, увидели в этом месте Писания пророчество о том, что Бог воскресит подлинное и наивысшее “семя” из мертвых, и что это семя будет в каком-то новом смысле Божьим сыном” [96].

 

В отрывке Ю.Латыниной не ясно, каких “ортодоксов” она имеет в виду, которые не говорили, что «Иисус жив», но говорили: «Иисус воскрес». Говорить о каких-то христианских “ортодоксах” на то время было бы преждевременным. Это время апостолов и евангелистов. Христианская ортодоксия будет сформулирована лишь несколько столетий спустя. Если же Ю.Латынина подразумевает еврейских ортодоксов, то неужели здравый историк может представить себе еврейских ортодоксов, которые, встречаясь в синагогах каждую субботу, “принципиально” говорили друг другу: “Иисус воскрес и вот мы должны что-то сделать с его учениками”. Для подавляющего большинства еврейских ортодоксов того времени, как и сегодня, Иисус — это просто обманщик и лжемессия, к которому мессианские стихи, тем более стихи о воскресении, не применимы по определению. И более вероятное историческое объяснение заключается в том, что Иосиф Флавий, присоединившийся к фарисеям в 19 лет, употребляет относительно Иисуса крайне странную формулировку: «Он умер, но они говорили, что он жив не потому, что он усмотрел в последователях Христа какие-то разногласия, а просто потому, что он мыслит о Нем не в категориях мессианской парадигмы, а в категориях гораздо более привычной еврейской лексической парадигмы, в которой для большинства евреев на то время, как подсказывает нам доктор Том Райт, “ещё не имелось определенной коннотации “воскресения”. Странно, что филолог Ю.Латынина жертвует столь простым и очевидным филологическим объяснением ради более сложной и ничем не подтвержденной гипотезы. Если у христиан первого века и были какие-то разногласия, то это точно не были споры о воскресении Христа (принятие этого факта, собственно, и делало их христианами). “Многочисленные разногласия” о воскресении были как раз “не среди последователей Иисуса”, а вне Церкви между иудеями, гностиками и прочими философами.

 

Выступая против убеждений гностиков и Ю.Латыниной о якобы исключительно божественной природе не совсем (или совсем не) распятого Христа, Том Райт подчеркивает, что “Принимая во внимание нашу предыдущую дискуссию по этому поводу мы должны очень внимательно отнестись к тому, что Мессию нельзя рассматривать в настоящем времени как душу, дух или ангела. Он не находится в промежуточном состоянии, ожидая часа своего воскресения из мертвых. Он уже воскрес; Он уже как человек возвышен в присутствии Бога; Он уже правит миром не просто в каком-то божественном качестве, а именно как человек, выполняя предназначение, определенное для человеческой расы с шестого дня творения” [97].

 

Справедливые нарекания критиков вызывает и сама методология поиска исторического Иисуса Ю.Латыниной. Вот один из типичных комментариев из ее последней книги: “Славянский Иосиф” — несомненно, крайне токсичный источник, полный христианских интерполяций и вообще бог знает какого мусора. Его надо использовать с большой осторожностью” [98]. В данной фразе Ю.Латыниной мне непонятен источник ее эпистемологического оптимизма — “мусор”, который все-таки “надо использовать…”. Разве можно назвать разумной девушку, которая рассуждает подобным образом: “Петька всегда был отпетым бабником от юности своей, но женившись на мне, он уже точно гулять не будет и налево ходить перестанет!”. Вряд ли ее решение выйти замуж за такого человека можно назвать разумным, если только к тому времени Петька уже не стал настоящим христианином. Подобное копание в гностическом мусоре может завоевать уважение среди московских бомжей, но не в профессиональной среде представителей науки. Здесь уместно будет вспомнить фразу крупнейшего ученого-библеиста Б.Герхардсона, который в своей работе “Надежность Евангельской Традиции” именно для таких случаев говорил: “То, что нам нужно здесь, это более здравый (трезвый) подход к истории” (“What is needed here is a more sober approach to history.”) [99].

 

Но вернёмся к теме заимствований Ю.Латыниной. Общеизвестно, что когда человек списывает работу у другого, то он копирует не только правильные ответы, но и ошибки своего товарища. В прикладных моделях определения плагиата этот маркер “чужой ошибки” активно используется в алгоритмах поисковых программ, борющихся с этим злом. Как и в случаи с Резой Асланом, Ю.Латынина производит не только концептуальное заимствование основных идей Барбары Тьеринг о кумранском происхождении христианской Церкви, но и методологии австралийской аматорши. Так, Том Райт критикует Б.Тьеринг за нечестный с точки зрения истории прием “multiple identities” (“множественных идентичностей”), когда один и тот же персонаж вдруг оживает в новом обличии или с новой начинкой. Например, Симон Волхв (Simon Magus), согласно Б.Тьеринг, “главный персонаж, не считая Иисуса во всей этой истории” (‘the main character apart from Jesus in the whole story') [100]. Именно он, Симон Волхв, является в болезненном восприятии Барбары Тьеринг “прокаженным”, изгнанным из своего круга лицом, воскресшим Лазарем из 11 главы Иоанна, нищим Лазарем, взятым на лоно Авраама из 16 главы евангелия от Луки, распятым со Христом разбойником Ананием, который несмотря на перелом обеих ног даёт некий антидот Иисусу в пещере после казни и спасает Его. Том Райт сравнивает эту замену персонажа с попыткой одного и того же актера играть на сцене 5 разных ролей из произведения Шекспира, в результате чего аудитория находится в замешательстве (“the audience get confused”) также, как и читатель Тьеринг [101].

 

Заметим, что вся эта ерунда придумывалась Барбарой Тьеринг ещё тогда, когда Юлия Латынина с трудом таскала свой тяжёлый портфель в общеобразовательную школу. Сорок лет спустя ее благодарная ученица повторяет в своей работе этот прием “multiple identities” с постоянным переодеванием персонажей по своему вкусу и усмотрению. Если в первой книге Ю.Латыниной апостол Петр с гордостью носил партбилет зелота-секария и даже стерег крепостные стены с тем, чтобы убить негодяя апостола Павла, то во второй части расследования Юлии Леонидовны, ап.Петр, ради поддержания коммерческого успеха по продаже ее новой книги, учит народ Божий жить по “гнозису”, говорит об Иисусе в гностических “Деяниях Петра”: «Ты мой отец, и ты моя мать», доносит до нас в Псевдоклементинах “представление о святых, возвращающихся вновь на землю в телах современников” [102]. Весь этот цирк с заменой персонажей необходим Тьеринг-Латыниной лишь для того, чтобы впоследствии затянуть запутавшегося читателя на покосившуюся платформу своих сомнительных выводов.

 

Более того, нельзя не увидеть весьма определенную параллель “множественных идентичностей” Барбары Тьеринг и с самим названием гностической книги Ю.Латыниной “Христос с тысячью лиц”: “Эта переменчивость не случайна, — поясняет нам главную идею своего проекта маститый журналист, — в гностических текстах воскресший Христос постоянно меняет облик… В «Деяниях Петра и двенадцати апостолов», найденных в Наг-Хаммади, Христос является апостолам сначала под личиной купца Литаргоэля, предлагающего людям чудесную жемчужину, а потом – под личиной лекаря. Апостолы не узнают его, пока он не принимает привычный вид. В гностических «Деяниях Филиппа» Иисус предстает Филиппу в виде дерева и орла на нем, а потом «в подобии красивого молодого человека с тремя лицами: первое лицо было подобие безбородого юноши, среднее было подобием женщины, одетой в платье славы и третье было лицом старца». В гностических «Деяниях Иоанна» Иоанн, ловящий рыбу на Генисаретском озере, сразу замечает, что имеет дело с кем-то необыкновенным, потому что он видит Иисуса как взрослого человека. Брат его в это же время видит Иисуса как ребенка. Эти изменения облика Иисуса удивительно напоминают изменения облика самого Яхве” [103].

 

Здесь религиозная мысль Ю.Латыниной наконец-то достигает своего апогея и раскрывается перед читателем в своей предельной гностической простоте: “Сделай себе бога хоть из дерева, хоть из чайника, это меняющее обличие божество с одинаковой благодарностью примет любое твое поклонение”. Все тот же знакомый голос: “Нет, не умрёте, но будете как боги”. “Вы уподобитесь Самому Яхве, меняющему облик!” “Самое главное сказку не спугнуть, — поет нам фальшивым голосом Валерии Юлия Латынина, — миру бескрайнему окна распахнуть!” “Просто закройте глаза и прыгайте в мой гностический океан с твердым позитивным настроем на то, что там вас ждут лишь благодушные дельфины и жаждущие любви русалки. Нет там никаких акул, никаких буйков, никаких ограничений”.

 

Именно в этот момент тренированный разум богослова вместе с серьезным читателем должны сорвать слащаво улыбающуюся маску с наполненного бесами гностического оракула. Некогда мудрейший из людей царь Соломон не увидел особой опасности в том, чтобы позволить своим чужеземным женам поклонятся своим идолам в соответствии с их собственным знанием-гнозисом о духовном мире. Прошло совсем немного времени и десять колен Израиля перестали существовать в истории, отступив от Бога живого и поклонившись идолам. После падения Северного Царства они были переселены в Вавилон, где с течением времени ассимилировались с окружавшими их народами. Не случайно, древнеаккадийское слово “Вавилон” (bab-ilani — “врата богов”) в христианском понимании несёт уже опасную коннотацию “смешения”, о чем, например, прямо говорится в Откровении 17:5, где “Вавилон великий, мать блудницам и мерзостям земным.” Подобно тому, как блудница, смешивая в себе семя разных мужчин, разрушает и убивает божьи планы о себе как о священном сосуде материнства, открытие врат вашего разума для гнозиса “иных богов” принесет вам лишь смерть и отделение от истинного Бога, а не плод познания и просветления. Здесь, наша важнейшая христианская задача заключается в том, чтобы быть достойными веры первых христиан, дерзновенно отвергнувших языческое многобожие и сохранивших верность истинному Богу Иисусу Христу перед лицом гонений и смерти.

 

“Но позвольте, — возразит уже подуставший читатель, — как же тогда огромному количеству нормальных людей относиться к “трудам” Ю.Латыниной, Б.Тьеринг, Р.Эйзенмана, Р.Прайса, графа Доэрти и многих других мистиков нашего времени?” Я убежден, что после внимательного ознакомления с их “писаниной” профессиональный историк А.Венедиктов сказал бы следующее: “… их очередная некомпетентность была в этом вопросе продемонстрирована. Очевидно, они забывают принимать таблетки, утром которые они должны выпивать, на мой взгляд... И вот здесь я должен сказать совершенно откровенно, что мы имеем дело, очевидно, с неряшливостью в публикации…” [104]. На этот раз эта неряшливость была проявлена не в публикациях Financial Times или New York Times, а в вопросах, касающихся вечной участи огромного количества обманутых читателей Ю.Латыниной. И для того, чтобы понять как тогда Церкви Иисуса Христа выстраивать отношения с секулярным обществом и культурой, мы вновь обратимся к классикам протестантской неоортодоксии.

 

 

Каждое поколение христиан формирует свой ответ перед вызовом и синкретического гностицизма и современной культуры Вавилона. В следующем году будет 60 лет с тех пор, как в 1951 году американский теолог Рейнхольд Нибур публикует одну из своих наиболее известных и значимых работ “Христос и Культура” (“Christ and Culture”) [105], в которой он предлагает пять вариантов христианского ответа и отношения к угрозам ассимиляции Церкви в условиях мирской культуры. Протестантский доктор Майкл Хортон говорит об этой работе как “об одной из наиболее влиятельных книг прошлого столетия” (“one of the most influential Christian books of the past century”) [106]. Джон Стокхаус признает, что “ни одна из книг не доминировала так долго в целом теологическом разговоре” [107]. Историк Френк Браун в своей оценке работы Р.Нибура называт ее “одной из наиболее влиятельных  богословских книг двух прошлых столетий” (“one of the most influential books of theology of the past two centuries”) [108]. Многие годы западные семинарии вносили ее в каталог наиболее рекомендованных к прочтению книг и, вне зависимости от наших симпатий или антипатий, невозможно игнорировать тот факт, что Р.Нибур до сих пор является активно читаемым автором для таких политиков, как например, бывший президент США Барак Обама. Дуглас Оттати в своей статье “Христос и Культура: Все ещё Стоящий Прочтения После Всех Этих Лет” (“Christ and Culture: Still Worth Reading after All These Years”) [109] относит труд Р.Нибура к “типологии моральных теологий” (“a typology of moral theologies”) и считает его основополагающим для понимания богословской этики таких работ как “Теология Освобождения” (“Theology of Liberation”) Густаво Гутиерреса.

 

Сразу отмечу, что столь блистательный интеллектуал и теоретик как Р.Нибур вряд ли уделил бы хоть какое-то серьезное внимание любительским работам Ю.Латыниной о Христе. Нибур был человеком своей эпохи, где крест и Библия были ещё в каждой школе, а публичная христианская молитва являлась таким же символом американского патриотизма, как и сам флаг. Для него “труды” Ю.Латыниной были бы не более чем пустой болтовней и низкосортной теософской тарабарщиной. Поэтому ввиду крайнего субъективизма и явного непрофессионализма Ю.Латыниной теологическая конкретизация и историческая контекстуализация ее работы в анализе Р.Нибура была бы для последнего излишней. Во время диспута с Бартом Эрманом Роберт Прайс спрашивает того, почему Барт отказался писать хоть какое-то опровержение на его последнюю книгу объемом 800 страниц, и Барт отвечает: “Если бы я писал опровержение, то мне тоже понадобилось бы 800 страниц!” [110]. Другими словами: “Дружище, ты написал такую низкопробную халтуру, что разбирать и выносить здесь нужно все до самого основания!” Я не сомневаюсь, что нечто подобное Р.Нибур написал бы и о работах Ю.Латыниной.

 

Главная идея книги Р.Нибура “Христос и Культура” заключается в том, что наивысшей акт божественной коммуникации к греховному человечеству, явленный в инкарнации (воплощении) Его Сына, был частью культуры и, следовательно, не может сегодня быть правильно понят вне этого культурного контекста. Приняв молоко из материнской груди Марии и вслушиваясь в странную гармонию ее языка, Иисус Христос становился Сыном Человеческим конкретной еврейской культуры первого века. Но Кем Он является для нас сегодня? Нибур, отвечая на этот вопрос в начале книги, напоминает, что Иисус Христос является главным героем Нового Завета, Который был распят и воскрес из мертвых, Тот, Кому мы, христиане, доверили власть над нашей жизнью и смертью, ибо человек, по Нибуру, это творение, способное жить верой [111]. Таким образом, “вера в Него и верность Его цели вовлекает человека в двойственное движение от мира к Богу и от Бога к миру” [112].

 

Пространство культуры по Р.Нибуру состоит из социальной жизни людей, которые создают среду своего обитания в сфере “языка, привычек, идей, верований, обычаев, социальной организации, унаследованных артефактов, технических процессов и ценностей” [113]. Джеймс Густафсон полагал, что Нибур “искал возможности отождествить логический ряд идеальных типологий посредством глубокой осведомленности с историческими источниками”. В этом процессе целью Нибура по Густафсону “было распознать и сопереживательно понять различные пути взаимодействия христианства с культурой” [114]. Глен Стассен в своей статье, написанной на пятидесятилетие работы Р.Нибура “Христос и Культура”, усматривает намерение Нибура вернутся к христоцентричной этике (“Chritocentric ethics”) Царства Божьего посредством анализа и моделирования исторически сложившихся этических нарративов и новых взглядов на уже существующие нормативные практики [115].

 

Первая типологическая модель возможного христианского отношения к культуре определена Рейнхольдом Нибуром как “Христос против культуры” (“Christ against Culture”). Исследуя примеры Тертуллиана, Льва Толстого, Меннонитов (Анабаптистов) и различных представителей монашеской традиции, Нибур объединяет их одним общим этическим фактором: верность Христу и Церкви предполагает отвержение культуры и общества [116]. “Все, что требуется в данных обстоятельствах, — пишет Р.Нибур, — это быть преданным Иисусу Христу и братству, нисколько не заботясь о преходящей культуре” [117]. Само присутствие Церкви как собрания святых и отделенных индивидуумов уже судит этот мир, ибо линия разграничения между миром и Церковью “была проведена очень резко” [118] и никакого компромисса здесь быть не может. Отдавая должное искренности убеждений  адептов этой моральной типологии, Р.Нибур вместе с тем решительно отвергает данную модель как “неадекватную” часть таксономии нездравых экстримов, поскольку ее сторонники никогда не были способны по настоящему отделить себя до конца от культуры этого мира, которую они осуждают: “противопоставление это не ведёт ни к отделению христиан от мира… , ни к проявлению стойкости с надеждой на спасение вне истории” [119].

 

Активным пропагандистом модели полного отделения среди протестантов уже много лет является выходец из отделенного братства пастор из Сакраменто Александр Шевченко. В своих проповедях и книгах он последовательно отстаивает идеи радикального отделения от этого мира, который уже осуждён Богом и лишь ожидает своего истребления в огне и пламени. Идеальная модель Церкви по А.Шевченко — это подлодка, в которой верные христиане отделяются от всего мирского по полной программе. Однако главная проблема здесь, как верно подметил Р.Нибур, присутствует на уровне практической реализации. Сам А.Шевченко спит не на камнях в пустыне, а живёт в роскошном доме с бассейном, ест не сушеных кузнечиков и дикий мед, а очень даже пристойную еду из органического супермаркета, находится не в уединении монашеской келии, а самым активным образом путешествует по миру с американским паспортом, останавливаясь в самых дорогих гостиницах (на ваши скромные подаяния) не как монах, а как и положено с женой, детьми, часто с мамой, папой и другими родственниками, наслаждаясь всей полнотой жизни.

 

В этом случае трудно понять внутреннюю логику последователей культа А.Шевченко. Как именно они видят свое отделение от мира, если их кумир шагает с этим миром нога в ногу вместе с последними моделями Apple в ушах? Чем роскошь миллионера А.Шевченко уступает роскоши миллионера В.Мунтяна? Что на практике означает такое “отделение от мира” для самого Алекса Шевченко? Проехать по Сакраменто особым “отделённым образом” на Лексусе с двумя машинами охраны в свою церковь и обратно? Это вам не эпатажный диакон А.Кураев на своем дешёвом мопедике в Москве. В нашем протестантском варианте главная духовная надежда всех бабушек России и Украины надёжно “отделена” в Сакраменто от всяких бомжей и проходимцев высоким забором, профессиональными камерами видеонаблюдения и хорошо тренированным американским полицейским спецназом, готовым сохранить приватность такого “отделения” помазанника с Глиеватки силовыми методами. Здесь возникает закономерный вопрос: “Зачем декларировать эти пустые принципы, если сам ты давно уже втихую “живёшь” с этим миром, ничем не отличаясь от среднестатистического американца?” А ведь в настоящем отделенном братстве проповедник не мог призывать собрание делать то, что он не смог явить в своей жизни сам. Если же А.Шевченко и был в чем-то отделен от мира, так это от критических отзывов на свое “творчество”, которые сам Александр “принципиально никогда не читает”, хотя о серьезных проблемах и перекосах в его учении неоднократно предупреждала Церковь в своих  критических рецензиях на его “труды” доктор практического служения Снежанна Григорович с Николаева (ныне уже с Господом) и, пользуясь случаем, я хотел бы порекомендовать ее статью “О пользе критического чтения христианской литературы - Анализ книги А.Шевченко «Виды ментальности»” на ресурсе https://esxatos.com/ [120].

 

Я благодарен классику протестантской неоортодоксии Рэйнхольду Нибуру за напоминание о том, что подобное видение “отделенной” христианской действительности является неадекватной ересью, ибо Бог создал Церковь для жизни и служения в мире людей, а не в пустынях, пещерах или на подлодках А.Шевченко. Признавая правоту Р.Нибура, невозможно отрицать того, что если бы ранняя Церковь приняла эту модель взаимодействия с миром в качестве основной, то большинство современных адептов А.Шевченко были бы сегодня неверующими людьми. Спасение же самого А.Шевченко и его семьи является результатом того, что много лет назад их село Глиеватка посетили христианские миссионеры, которые не видели в этом погибающем мире одно лишь зло, от которого нужно было бежать и отделяться в закрытых колониях-поселениях Амишей-меннонитов, они видели в нем нечто ценное, нуждающееся в искуплении для Бога.

 

Православие последнего времени в вопросах своего “декоративного отделения” от мира демонстрирует по Р.Нибуру не меньше, а гораздо больше лицемерия и лжи, чем наши видные протестантские помазанники. Так, 22 декабря 2019 г. Новая Газета опубликовала расследование Александра Солдатова о недвижимости епископов РПЦ за рубежом. В частности, автор статьи обнаружил на живописном склоне холма в городе Альтея (провинция Аликанте) в жилищном кооперативе Mare Nostrum один из самых дорогих пентхаузов, который расположен на двух уровнях последних этажей, имеет собственную открытую и закрытую террасу, площадку для барбекю, бассейн, две спальни и много чего ещё с официальной ценой, согласно буклету застройщика, в 950  тысяч евро (более одного миллиона долларов США). Счастливым обладателем этой “скромной” монашеской обители является Григорий Алфеев (мирское имя митрополита Иллариона). A.Солдатов пишет: “Обстоятельства приобретения митрополитом квартиры не вполне прозрачны. С одной стороны, как любой монах, он при постриге давал обет нестяжания и, по идее, не может владеть личным имуществом, кроме самого необходимого в повседневном быту. С другой стороны, за работу на нескольких церковных должностях Иларион получает довольно скромную зарплату, которой вряд ли хватило бы на элитную зарубежную недвижимость… Между прочим, мирское имя митрополита фигурирует еще в одном реестре недвижимости — уже российском. Иларион — один из трех учредителей организации собственников домов «Новоалександрово» в подмосковном городском округе Мытищи” [121].

 

Проблема здесь не в самой собственности и не в том, что Г.Алфеев, А.Шевченко и многие другие власть имущие иерархи Церкви установили здесь слишком высокие стандарты святости (Сам Христос не осудил даже скопцов, см. Мтф.19:12). Морально-этическое злодеяние и грех по слову Спасителя состоит тут в том, что эти люди и своим внешним видом (черными монашескими одеждами), и своими нездравыми призывами за протестантскими кафедрами “связывают бремена тяжёлые и неудобоносимые и возлагают на плечи людям, а сами не хотят и перстом двинуть их” (Мтф.23:4). Именно это расхождение между внутренним и внешним миром лицемерных фарисеев, которые также как и Алфеев с Шевченко сегодня, хотели выглядеть святыми и отделенными на фоне обыденной религиозной толпы, вызывало такой гнев Иисуса Христа. Именно этим “служителям” Христос обещает, что в день справедливого суда Божьего “сии, поядающие домы вдов и напоказ долго молящиеся, примут тягчайшее осуждение” (Мк.12:40).

 

Вторая типология взаимодействия Христа и человеческой культуры может быть выражена по Р.Нибуру формулой “Христос Культуры” (“Christ of Culture”), где основополагающей идеей является идея слияния или конформизма. В формате этой модели Р.Нибур анализирует древних гностиков Ю.Латыниной, теологию причинности Питера Абеларда, работы немецкого философа-позитивиста Альбрехта Рицшля и позицию конформизма широкого круга либерального протестантизма. Характерной чертой этой моральной типологии является отсутствие какого-либо напряжения между Церковью и миром, поскольку Иисус Христос рассматривается здесь как Некий воплотитель общественных надежд и чаяний, являясь “великим озарителем, великим учителем, тем, кто направляет всех людей в этой культуре к обретению мудрости, морального совершенства и мира” [122]. Неадекватность подобной модели Р.Нибур видит в том, что она позволяет заменять верность Христу верностью культуре, и это продолжается до тех пор, пока Иисус Христос Нового Завета не вытесняется полностью культурным идолом, носящим Его имя.

 

В качестве негативного примера слияния и конформизма в христианской среде для нас будет уместным разобрать позицию сегодняшних начальствующих епископов России в недавнем диспуте между протестантским епископом Павлом Рындичем и пастором из Мариуполя Геннадием Мохненко. 21 Апреля Павел Рындич записал свое видео [123] как реакцию на Пасхальное «пророчество» Геннадия Мохненко, в котором тот обличал лицемерную позицию молчания российских христианских епископов относительно путинской войны в Украине и напоминал им об их ответственности перед Богом. П.Рындич раскритиковал такую маргинальную позицию Г.Мохненко, который безнадежно выпал из нибуровской типологии общероссийского консенсуса молчания по поводу войны и даже осмелился критиковать их культурного идола — “российское христианство”, которое в своих “лучших” представителях защищает В.Путина в ресторанах как А.Шевченко, готово подписываться под каждым словом президента Путина, как епископ С.Ряховский, воздает ему хвалу за невиданную свободу в России как Р.Реннер и освящает все преступления кремлевской банды, как это делает Гундяев с Алфеевым. По мнению П.Рындича, такая неконформистская позиция Г.Мохненко свидетельствует о том, что он “идиот” и “человек поврежденного ума” и, как следствие, этот действующий капеллан украинской армии и пастор, принявший за двадцать лет участие в воспитании более 2000 беспризорных детей, христианским служителем и пастором быть не достоин. Им же, российским епископам, каяться не в чем, они всегда открыты, дружелюбны, полны любви и прощения.

 

Наиболее примечательно здесь то, что через три дня после того, как П.Рындич записал свое видео, 24 Апреля в Германии состоялась  конференция немецких епископов по случаю 75 летнего юбилея окончания Второй Мировой Войны, которые осудили действия своих предшественников — епископов времён нацизма. В итоговом документе на 23 страницах, представленном общественности 29 Апреля, говорится о том, что “эти епископы не противились войне на истребление, которую начала Германия, равно как и преступлениям, совершенным этим режимом, что придало войне религиозный смысл” (“the bishops did not oppose the war of annihilation started by Germany or the crimes the regime committed, and that they gave the war a religious meaning”) [124]. Председательствующий президент этой конференции епископ Георг Батзинг (Georg Batzing) отметил в своем выступлении, что поведение немецкой Церкви во время войны можно определить двумя выдающимися пробелами (пустотами) “пробел/пустота в памяти” (“memory gap”) и “пробел/пустота в покаянии” (“confession gap”). Г. Батзинг признал, что немецкие епископы никогда не выступали против нацизма ни в 1939 г., когда Германия объявила войну, ни позже, “и вряд ли даже один голос был возвышен против чудовищных преступлений, совершенных против гонимых людей…” (“And hardly a voice was raised against the monstrous crimes committed against people, who were persecuted…”) [125]. Какая ужасающая параллель с российскими епископами нашего времени!

 

Говорилось на этой конференции и о войне в Украине. Епископ Батзинг подчеркнул, что “Сегодня народам снова брошен вызов войнами в Сирии, разных наций на Ближнем Востоке и в Украине” (“Today people were challenged by the wars in Syria and other nations in the Middle East and in Ukraine”) [126]. Причина этого в том, что “старый демон разделения, национализма, 'этнического' мышления и авторитарного правления” поднимает свою голову в разных местах. (“old demon of division, nationalism, ‘ethnic’ thinking and authoritarian rule” was raising its head in many places”) [127]. Примечательно, что на этот раз кремлевскому красному демону спрятаться или перевести стрелки на кого-то ещё на этой конференции не удалось.

 

Епископ Бедфорд-Строхм (Bedford-Strohm) в своем выступлении сделал особое ударение на вине Германии: “Выступая против всякого забвения и против всякого релятивизма, мы говорим: да, мы виновны. Мы погрузили всю Европу и большую часть мира в страшное бедствие” (“Against any forgetting and against any relativizing we say: Yes, we became guilty. We plunged all of Europe and large parts of the world into misery”) [128]. “Посредством своего несопротивления войне ясным “нет”, — говорится в итоговом документе, — и напротив поддержкой большинством из них (епископов) воли к тому, чтобы держаться как можно дольше, они сделали себя замешанными в войне”. ("By not opposing the war with a clear-cut 'no' and instead with most of them boosting the will to hold out longer, they made themselves complicit in the war") [129]. Мы должны быть особенно внимательными к этим словам, ибо такой же будет речь детей и внуков Рындича-Ряховского-Реннера и многих других в России будущего. Именно о них говорится в итоговой декларации конференции: “…те, кто придут позже, должны будут изучать историю, чтобы научится у нее” (“…those who come later must confront history in order to learn from it”) [130].

 

Известнейший протестантский богослов Майкл Хортон в своей книге, написанной на пятидесятилетие работы Р.Нибура “Христос и Культура”, напоминает нам о том, что подобная позиция реакции и конформизма епископов и иерархов Церкви со своей культурой существовала в среде христианских епископов практически всегда:

“До того, как появился экран это был стереоскоп; перед музыкой рэп это было пение квартетом; до барабанов в поклонении это был трубный орган; до интернета это был печатный станок, до кофейных домов это была настольная вилка, которую Латинская Церковь двенадцатого века называла “орудием диавола”… Ватикан защищал рабство также рьяно, как и Американские протестанты 1860-ых годов. У христианства есть не только память о чем-то добром, но также и память, требующая забвения” [131].

 

Я представляю себе такого епископа Рындича XII века, который вычитывает очередного Мохненко за то, что он придумал настольную вилку: “Что ж ты еретик окаянный, человек поврежденного ума, традиции наших дедов и прадедов нарушаешь? Зачем ты эту металлическую рогатину своей жене и детям на столе подкладываешь? Ею можно ведь и рот расцарапать, и язык проткнуть и еды ею толком набрать нельзя, вон в пригоршню и то больше влезет. А ещё недобрая молва пошла о тебе, Геннадий, в народе, будто бы ты вещи буйные говоришь против нашего царя-батюшки, будто бы он на земли Киевские позарился. А ведь он ночами не спит, все о народе думает, как бы с него денег побольше собрать да войну новую устроить. Хочешь и меня под монастырь подвести? А у меня ведь сам знаешь, хозяйство большое, девки-батрачки, амбары новые ещё недостроенные… Ну, скажи, кому твоя правда нужна? Со мною и так уже два раза опричники царя в остроге беседовали. Ты хочешь, чтобы к нам опять воевода Шойгу на оленях с севера приехал и со своими бурятами на колесницах пожег деревни донецкие? Но особо разозлил ты меня своими нападками на учителя заморского Ренера, чай не как апостола, как он сам себя величает. Моральным уродом его обозвал за то, что тот нахвалил царя Московского. Разве Христос дозволял Себе такие дерзкие слова на благочестивых учителей закона фарисеев и саддукеев?”

 

Удивительно, как вся эта “мохненковщина” Иисуса Христа с Его опрокидыванием столов менял во дворе храма (Мтф.21:12), с постоянными оскорблениями авторитетных учителей закона (Мтф.23:4-8), с Его неуважительным высказыванием о царе Ироде как о “лисице” (Лк.13:32), невероятно раздражала религиозную элиту того времени. А ведь они просто хотели того же, что и современные российские иерархи, — спокойствия и сохранения своего статус-кво. Для них Христос должен умереть еще и потому, что им нужно как-то без проблем дослужить и досвященствовать свой век. И здесь я вынужден согласиться с епископом Рындичем и вступить в полемику уже с пастором из Мариуполя: ошибся ты, Геннадий, по доброте своей душевной в квалификации деяний российских епископов. Это не просто моральное уродство, не просто смешение этических категорий истинного и ложного, великого и низкого, великодушного и подлого. Подобное этическое малодушие, по справедливому слову Спасителя, как минимум тянет на “Вы гробы окрашенные” (Мтф.23:27). Как поэтически спел об этом наш музыкант Святослав Вакарчук в своей песне “Не твоя війна”: “Ви цілували руки брехні”, и популярность антихристианских книг Ю.Латыниной сегодня — это по сути справедливый приговор их никудышной пасторской работе: “Горе пастырям Израилевым, которые пасли себя самих! Не стадо ли должны пасти пастыри?” (Иез.34:2). Более того, это приговор всему серому и невзрачному российскому христианству, которое отказалось идти сложным путем Нибура по искуплению пространства своей культуры и своей политики для Бога. И сама Ю.Латынина просто занимает ту культурную нишу, которое современное христианство “кремлевского” патриархата оставляет ей без боя.

 

Не удивительно, что в этом диспуте Рындич совершенно искренне не понимает Мохненко, почему нельзя просто спокойно сидеть в своем христианам болоте, дышать через камышовую трубочку и радоваться тому, что сегодня бандиты-смотрители с путинского кооператива “Озеро” не отбили тебе почки? Здесь я, в отличие от А.Шевченко, не призываю П.Рындича к тому, что не явил в своей собственной жизни сам. Я дважды участвовал в майданах 2004 и 2014 годов. Первый раз как юрист по штабу Ющенко в Днепропетровской области подавал в суды жалобы на противозаконные действия донецких бандитов во время голосований на выборах президента, второй раз прилетал с Канады за свой счёт в январе 2014 года, чтобы хоть несколько дней побыть с моим народом в столь судьбоносный момент истории. И я счастлив, что каждый раз микроскопическая капля моих усилий в этом потоке народной свободы приводила к желаемому результату. Моя христианская совесть свидетельствует моему духу, что я не просто гражданин неба, “я — Украины сын”, как учил нас великий О.Довженко, а не бесправный раб царя Московского. (Точно также, как напоминает нам Р.Нибур, Иисус Христос был Сыном Человеческим Своей культуры, Своего еврейского народа, а не абстрактным представителем человеческого рода в представлении космополитов Шевченко-Максимова).

 

Обратите внимание, с какой новой, убедительной силой звучат в этом диспуте слова швейцарского богослова Ханса Кюнга в защиту позиции пастора Мохненко: “К сожалению, концепция “ученичества креста” (“the discipleship of the cross”) все больше обрастает дурной славой. Некоторые набожные люди ответственны за факт того, что “уползание ко кресту” означает сегодня капитуляцию, неверие ни во что, сдачу, прилежное подставление своей шеи. И потому несение своего креста равным образом означает для многих людей лишь смирение самого себя, пассивное претерпевание, уползание прочь, неосмеливание достичь чего-то большего в то время, как внутри они кипят от возмущения” (“not daring to do much, while inwardly seething”) [132]. В начале своей книги Ханс Кюнг рассказывает, как ему, молодому богослову, после успешной защиты диссертации сам Карл Барт прислал личную поздравительную открытку со словами “Avanti, Savoia” — боевым кличем и девизом итальянских борцов за свободу XIX века и солдат Первой мировой войны, что можно перевести как “Иди вперёд, не сдавайся, борись” [133]. По сути, Ханс Кюнг был верен этому принципу всю свою долгую христианскую жизнь, из-за чего часто находился в оппозиции к своей Католической церкви. Ханс Кюнг вспоминает, как 2 декабря 1965 года в канун завершения Второго Ватиканского Собора, с ним в приватной аудиенции встретился папа Римский Павел VI и проникновенно сказал ему: “Вы должны доверять мне”, на что молодой Кюнг ответил: “Я доверяю вам, ваша святость, но не тем, кто находятся рядом с вами”. Как поясняет дальше швейцарский теолог, в то время папа Павел VI задумал произвести серьезные реформы в Курии и нуждался в поддержке независимого и перспективного богослова. Сам Кюнг в этом благородном намерении папы не сомневался, но вот только абсолютизм римской системы слишком явно говорил ему о том, что тот никогда не уступит, а потому и не заслуживает на доверие с его стороны [134].

 

Ханс Кюнг прав, сегодня нужно быть воистину “человеком поврежденного ума”, чтобы оказывать доверие морально обанкротившимся российским епископам, погрязшим в имперско-шовинистическом абсолютизме. И если этим епископам, как заявляет П.Рындич, не в чем сегодня каяться, то остальному христианскому миру с ними не о чем пока разговаривать. Пусть для начала съездят в Германию и поучатся там разрывать одежды и посыпать свои головы пеплом за свое молчание во время войны с теперь уже не совсем братским народом. Роман Попов пишет в своих комментариях под видео П.Рындича: “В 2015 году Павел приезжал к нам в церковь. В Украину, город Житомир. У меня даже на телефоне где-то осталось фото с ним. Тогда он говорил совершенно другие вещи и о войне России и Украины. Мне очень жаль, что страх перед ФСБ России у Павла так велик” [135]. В своем недавнем интервью А.Солдатову протодиакон А.Кураев с горечью говорит о том, что “У Церкви (по контексту разговора РПЦ) не хватило не ума, ни совести для того, чтобы осмыслить свой собственный трагический опыт двадцатого века. В нашей церковной публицистике, в проповеди, в риторике, особенно мэйнстримной, даже не ставится вопрос “За что, Господи?” … А ведь Господь Творец истории! А мы точно нравились Богу, какие мы были до 1917 года?” [136]. В преломлении к нашей реальности этот же вопрос звучит уже следующим образом: “А точно ли Богу нравится молчание российских епископов, в то время как многие матери моего украинского народа раздирают небо своими криками и хоронят своих сыновей, убитых безжалостной рукой кремлёвского убийцы?”

 

Именно поэтому для обретения столь нужного для епикопа Рындича духовного прозрения я бы рекомендовал ему встать перед зеркалом, поставить справа от себя фотографии фальшивого доктора богословия С.Ряховского  (несуществующую диссертацию которого я ищу уже многие годы на просторах интернета), самозваного апостола Рика Ренера (в Евангелиях и Деяниях настоящих Апостолов американский миссионер в апостолах не числится), слева, обязательно на высоком и почетном месте, фото имперского митрополита Иллариона, так много потрудившегося для удержания украинских рабов под властью Московского патриархата. Фотографию патриарха Кирилла ради такого торжественного случая можно держать в руках, как икону. Затем, как минимум раз десять прочесть пророчество Брянчанинова-Осипова о том, что “наш русский народ может и должен стать орудием в руках Антихриста” [137]. В перерывах между прочтениями можно останавливаться и со многими слезами вопрошать Бога: “За что же, Господи?”, а затем пристально всматриваться в зеркало, ища “идиотов и людей поврежденного ума” там, а не в далёкой Украине, ибо в христианстве, как прекрасно знает об этом епископ Рындич, обличение и покаяние во все времена начинается с себя, а не с других. Здесь Майкл Хортон прав: пройдут годы, и мы будим стыдиться всего этого, точно также как Католическая Церковь стыдится вспоминать о том, что когда-то называла кухонные вилки орудиями диавола.

 

Третий вариант типологического выражения морально-этического действия Бога по отношению к человеческой культуре Р.Нибур определял как “Христос над Культурой” (“Christ above Culture”), где главная драма разворачивается уже не между Богом и миром, а между Богом и человечеством. “Движение подавляющего большинства в христианстве, — поясняет Р.Нибур, — которое можно назвать церковью центра, отказывается принимать как точку зрения радикалов, настроенных против культуры, так и тех, кто приспосабливает Христа к культуре” [138]. В этой синтетической версии отстаивается идея того, что человеку не нужно выбирать между Христом или культурой, а предлагается использовать с Божьей помощью наилучшие элементы культуры с тем, чтобы достигать недостижимое его собственными усилиями. Здесь Р.Нибур предлагает в качестве примеров Иустина Мученика и Клемента Александрийского, переходя затем к Фоме Аквинскому как наиболее полному выразителю этой позиции, ибо лишь ему, по мнению Р.Нибура, удалось инкорпорировать в теологическую систему Церкви сложные философские понятия, описывающие взаимоотношения между откровением и разумом, между сотворением и искуплением и между природой и благодатью. Будучи реалистом, Р.Нибур видел недостатки этого подхода в абсолютизации относительных и конечных церковных форм и чрезмерной институализации Христа и Евангелия в конкретной церковной традиции.

 

Православный историк и богослов Джон Бургес в своей статье о преломлении этики Р.Нибура к реалиям современного Православия пишет о том, что “Церковь, которая заявляет, что ее истинная культурная идентичность во Христе, легко впадает в искушение стать церковью, которая затем претендует на чрезмерную мирскую власть и почет для себя. Уверенность, что Бог вошёл в пространство и время, ведёт к ложному предположению о том, что теперь институциональная церковь должна наслаждаться материальным процветанием, как неким знаком божественного и социального благоволения. Русская Православная Церковь претерпела невообразимые страдания в двадцатом веке, однако сейчас является церковью невыразимого богатства и политической власти. Критики утверждают, что церковь регулярно злоупотребляет богатством и властью для того, чтобы заглушить диссидентские голоса, изнутри провозглашающие иное, более требовательное Евангелие” (“…church regularly misuses it’s wealth and power to silence dissident voices from within that proclaim a different, more demanding gospel”) [139]. Так же, как и А.Кураев, Джон Бургес признает, что “Появление коммунизма было Божьим наказанием для церкви, которая расположила себя к социальным ожиданиям более, чем к проповеди Евангелия” [140].

 

Здесь следует подчеркнуть, что подобная опасность является потенциальной возможностью для любой Церкви. Леонардо Бофф в своей легендарной книге “Церковь: Харизма и Власть” (“Church: Charism and Power”) рассуждает над тем, как эта патология в развитии проникает в Католицизм. Он пишет о том, что католическая идентичность основана на сакраментальности, на позитивной передаче (mediation) Евангелия и Христа страдающему миру. Следовательно, все эти институты церкви, законы, доктрины, обряды, таинства, служения и все остальные средства передачи христианства глубоко значимы для католицизма. Но именно в этой передаче и начинает развиваться патология. Как предупреждал папа Лев Великий относительно мира между христианством и империей “habet igitur, dilectissimi, pax nostra percula sua” (“наш мир таит в себе свои опасноти”) [141].  Католический священник Бофф с болью признается в том, что “церковные институты абсолютизированы до такой степени, что стремятся заместить собой Иисуса Христа, или воспринимают себя равными Ему”. Такие сложные термины как “догма”, “закон”, “каноны” привели “к необходимости в элитной группе докторов и иерархов, которые одни имеют исключительное знание о священном” (почти как просвещенные гностики у Ю.Латыниной). Но чем дальше по Боффу, тем хуже для Церкви: “Все решения централизованы в маленькой иерархической элите через абсолютизацию доктрин, культурных форм и систему распределения власти в обществе. Эта абсолютизация формы церковного присутствия в обществе приводит к гонению верных” (здесь, я протестант полностью согласен с Боффом, ибо мы претерпели немало гонений как со стороны католиков, так и со стороны таких же православных абсолютистов). Этот паралич и институциональные артриты Церкви по Боффу ведут “к недостатку воображения, творчества и критическому духу. Все новое подпадает под немедленное подозрение и апология церковного статуса кво доминирует, также как и призывы к верности самой институции (матери-церкви, а по сути этой узкой группе), а не слову Евангелия и его вызовам. Стремление к безопасности оказывается намного сильнее, чем стремление к истине и подлинности” [142].

 

Далее католический богослов поясняет, как желание Церкви поставить себя выше всякой критики, превыше любой социальной и культурной необходимости к изменениям приводит к тяжелейшей патологии: “Отвержение протестантизма было исторической ошибкой не только из-за отлучения М.Лютера, но и потому, что любая возможность для подлинного критицизма и постановки вопросов к системе во имя Евангелия была утрачена. Католицизм стал тотальной, реакционной, насильственной и репрессивной идеологией. Нет ничего более далёкого от евангельского духа, чем претензии католической системы на неограниченную непогрешимость, на неподотчетность, на абсолютную убежденность. Нет ничего более далёкого от Евангелий, чем капсулирование христианства в одном уникальном и эксклюзивном выражении, при неспособности понять тот факт, что Евангелие не является выражением какой-то одной уникальной доктрины, уникальной литургии, уникальной моральной нормы, уникальной церковной организации” [143].

 

Как нужны эти пророческие слова Леонардо Боффа современному православию прежде всего для того, чтобы увидеть свою гордыню, свое превозношения всего лишь одной из многих форм традиционного христианства. И главный позитивный момент книг Ю.Латыниной я усматриваю именно в том, что они вскрывают и обнажают патологию всего российского христианства Ряховских-Рындичей-Ренеров-Алфеевых, также как это сделала книга Леонардо Боффа с католицизмом в середине восьмидесятых. Многие годы эти епископы строили не Царство Христа, а империю Путина. Слишком часто они не созидали, а разрушали христианскую душу российского народа. В результате большая часть молодежи и творческой интеллигенции отвернулась от них и сегодня они скорее поверят в любые гностические книжки Латыниной, чем в те христианские идеалы, которые эти епископы дискредитировали своей собственной жизнью. Осталось еще пару лет такого казенно-имперского епископства, и Россия сама как спелый плод упадет в руки антихриста, став главным фундаментом и опорной базой его новой земной империи зла. “Писания предупреждает нас, — пишет доктор Майкл Хортон, — что само обретение правильной веры вряд ли является достаточным. Даже у демонов имеется адекватно работающая теология, Иаков 2:19” (“Scriptures warn us that getting belief right is hardly sufficient. Even demons have an adequate working theology” (James 2:19) [144]. И если современное православие в России не изменит свое поведение, то, скорее всего, оно закончит также, как и Византия, в которой город ста церквей Константинополь переименован в Стамбул, сами церкви переделаны в мечети, а жалкий остаток некогда великой христианской империи в 30-40 тысяч прихожан живёт уже много столетий под постоянным гнетом неверных.

 

Четвертая типология Р.Нибура “Христианство и Культура в Парадоксе” (“Christ and Culture in Paradox”) признает, что все Тело Иисуса Христа — Corpus Christianum — живёт в парадоксальной реальности, между двух полюсов  законом и благодатью, божественным гневом и Его же милостью, осуждением и оправданием, перенося фундаментальную испорченность человеческой природы и в сферу культуры: “Благодать в Боге и грех в человеке” (“Grace is in God, and sin is in man” [145]), — восклицает Нибур, приводя примеры апостола Павла, Мартина Лютера и Киеркегора: “Во всех попытках сторонника синтеза защитить рациональный момент в культуре дуалист видит этот роковой изъян, ибо в делах человеческих разум неотделим от эгоистической и безбожной извращенности” [146]. Главным недостатком этой модели Р.Нибур считал опасность остановиться исключительно на поверхностном понимании без каких-либо кардинальных перемен внутри самого человека. Для Р.Нибура это особенно важно, так как божественная истина не просто дескриптивна (описывает проблему греха) и не только информативна (в провозглашении Благой вести грешнику), но прежде всего регенеративна (т.е. обеспечивает реальную трансформацию и изменения возрожденному человеку).

 

Применительно к нашему диспуту главное, что бросается опытному христианскому глазу при прочтении работ Ю.Латыниной, это ее невозрожденность, оторванность от реальной веры, от реального переживания воскресшего Христа, Которого она ещё не знает. Она цитирует множество мест Писаний, но это Слово Божье, не растворенное в ее сердце верой, падает не на добрую почву, а где-то в гностические поля, заглушается терниями мистицизма, исклевывается птицами многобожия, засыхает или похищается бесами неверия, и как результат ее ум и совесть остаются без всякого духовного плода. Ю.Латынина постоянно пытается подловить Бога, евангелистов и христианство в целом на каких-то мелких противоречиях, которые тут же ей кажутся какой-то новой альтернативной реальностью, но мои сантименты в данном вопросе созвучны могучему голосу Карла Барта, который в своей “Церковной Догматике” учил об этом парадоксе так: “Мы знаем, что мы говорим, когда называем Библию Словом Божьим. Это случается только тогда, когда мы распознаем ее человеческое несовершенство перед лицом божественного совершенства и ее божественное совершенство несмотря на ее человеческое несовершенство” (“We know what we say when we call the Bible the Word of God only when we recognize it’s human imperfection in face of it’s divine perfection, and it’s divine perfection in spite of it’s human imperfection”) [147].

 

Наверное, именно поэтому одним из парадоксальных выводов моих рассуждений о творчестве Ю.Латыниной является тот факт, что много лет она борется с В.В.Путиным, хотя на самом деле находится с ним в одной лодке и держит курс с ним в одном направлении (христиане знают, в каком). Но если этот “раб на галерах” является скрытым безбожником, человеком двойной, а то и тройной морали, о котором Писание говорит, что “они утверждают, что знают Бога, делами же отрекаются” (Тит.1:16), то сама Ю.Латынина, являясь главным политруком этой путинской шлюпки, без устали бегает по палубам, читая матросам и офицерам свои атеистические прокламации. При этом ей не важно куда плыть в этом гностическом море и к какому мистическому острову пристать, лишь бы подальше от берега Божьей Правды, лишь бы не бросить якорь спасительной веры Христовой.

 

Пятая позиция церковно-культурного диалога в понимании Рейнхольда Нибура определена как “Христос Преобразователь Культуры” (“The Christ as Transformer of Culture”). В рамках этой модели, являющейся конверсионистской версией “Христос над Культурой”, Р.Нибур рассматривает работы Августина, Жана Кальвина и англиканского богослова Фредерика Мориса. Согласно этой точке зрения культура находится как под судом Бога, так и под Его суверенным правлением. Следовательно, христиане-конверсионисты “принимают свое положение в обществе с налагаемыми им обязанностями” и при этом “должны продолжать свою культурную работу в послушании к Господу (“must carry on cultural work in obedience to the Lord”) [148]. В их понимании “Слово, ставшее плотью и водворившееся среди нас, Сын, выполняющий дело Отца в мире творения, вошли в человеческую культуру, которая никогда не была лишена Его упорядочивающего действия. Таким образом, культура — это скорее испорченный порядок, чем “порядок” для порчи” [149].

 

В качестве библейского примера Р.Нибур обращается к апостолу Иоанну, для которого вечная жизнь начинается в настоящем: “Кто говорит: “Я люблю Бога”, а брата своего ненавидит, тот лжец” (1 Ин.4:20). В равной степени это применимо и к тем космополитам-лицемерам, которые клянутся за кафедрами в своей любви к Небесной Отчизне, а в реальности пишут книги о равнодушии и безразличии своих чувств к родине во время вооруженной агрессии другого государства и проводят конференции о ходатайстве тогда, когда сами отказались быть ходатаями и защитниками своей земли. Это как бросить тяжелобольную жену в тот момент, когда ей подтвердили смертельный диагноз. Особый цинизм этого акта предательства состоит в том, что совершая регулярные туры за подаянием к своей богатой московской любовнице, как некой Вавилонской блуднице, эти “помазанники” не перестают поучать украинский народ, из рук которого они кормились предыдущие двадцать лет, не сопротивляться и принять этот акт агрессии как переход земли, совершившийся по воле Господа.

 

Подобный фатализм и пессимизм были неприемлемы для Р.Нибура. Христиане остаются на земле не просто так: “Конверсионист, — учит Р.Нибур, — в несколько меньшей степени, по сравнению со своими братьями-христианами, пребывает «между временами», в несколько большей — в божественном «Теперь». Эсхатологическое будущее стало для него эсхатологическим настоящим. Вечность означает для него в меньшей степени деяния Бога до наступления времени, как и жизнь с Богом после прекращения времени, но в большей — присутствие Бога в самом времени. Вечная жизнь — это свойство существования здесь и теперь. Поэтому конверсиониста менее заботит сохранение того, что было дано творением, он меньше занят приготовлением к тому, что будет дано при окончательном спасении, а больше — божественной возможностью обновления в настоящем [150]. И наиболее оптимальный ответ, по мнению Р.Нибура, заключается в том, чтобы христиане относились к окружающей их культуре, как к нечто такому, что нуждается в искуплении для Бога, и потому, находясь в ежедневном стеснении (in tension) между требованиями современной культуры и высокими идеалами верности Христу (loyalty to Christ), они продолжали бы искать и продвигать интересы Царства Божьего превыше всего земного в том историческом пространстве, куда их поместил Бог.

 

Карл Рейнхольд Нибур был христианином высокого духа. К его мнению прислушивались президенты и элиты многих стран. Его богословие до сих пор определяет во многом позицию многих миллионов протестантов по лицу всей земли. Удивительно, настолько точно его пророчество о России (заметим не о Советском Союзе, во время которого он жил) совпадает по духу и смыслу с уже упомянутым нами пророчеством Игнатия Брянчанинова о том, что “русский народ станет инструментом в руках Антихриста”:

 

“У Сталина это имеет двойную роль в мире коммунистической религии. В конечном счёте он или его последователи будут осуждены за постепенное превращение импульсов власти Российского государства в мессианские иллюзии некой всемирной политической религии” (“Stalin has this same double role in the world of communist religion. He or his successors will finally be convicted of insinuating the power impulses of a Russian state into the Messianic illusions of an ostensibly world-wide political religion”) [151].

 

Лжемессианство путинской элиты сегодня — это уже свершившийся факт. Захватывая Крым и проливая кровь украинских воинов-защитников Украины, эти имперские шовинисты (последователи Сталина в деле подлого разбоя и аннексии чужих земель) оправдывали свои преступления именно этими нибуровскими “мессианскими иллюзиями”. В своем более раннем произведении “Моральный человек и аморальное общество” Р.Нибур писал о том, что Наполеон “мог утопить Европу в крови ради удовлетворения своей самонадеянной жажды к власти” (“could bathe Europe in blood for the sake of gratifying his overweening lust for power”) [152]. Сегодня обитатели кремлёвских подземелий готовы утопить в крови уже весь мир, шантажируя западные демократии свой ржавой ядерной дубинкой. В контексте идеи активной трансформации пространства культуры и мира для Христа, каким Р.Нибур видит ответ христианина и Церкви на эти вызовы? “Каждый понимает, — пишет Р.Нибур, — очевидное значение мира борьбы, в которую мы вовлечены. Мы защищаем свободу от тирании и пытаемся сохранить справедливость против системы, которая демоническим образом выцеживает несправедливость и жестокость из своих первоначальных обещаний наивысшей справедливости”. (Everybody understands the obvious meaning of the world struggle in which we are engaged. We are defending freedom against tyranny and are trying to preserve justice against a system which has, demonically, distilled injustice and cruelty out of its original promise of a higher justice) [153].

 

Военный обозреватель А.Арестович многократно заявлял о том, что одним из основных смыслов росийско-украинской войны является борьба за наследие Киевской Руси и духовное первородство. Но главный смысл этого конфликта, на мой взгляд, находится на более глубинном, эсхатологическим уровне, где диавол борется с Богом за то, чтобы Украина стала частью его лжемиссианских планов по воцарению антихриста в России будущего. И здесь Нибур прав, мы должны ясно понимать, кто нам противостоит. Как неоднократно отмечал С.Белковский, путинские чекисты не верят ни во что, кроме всевластия бабла. Подворотня и Лёнька Самбист – вот два главных кита современной российской политической культуры. И до тех пор, пока свободные сыновья и дочери Украины (“дети света” в терминологии Р.Нибура) защищают пространство своей культуры, право своего украинского этноса на уникальность и противостоят бандитам ЛДНР (“детям тьмы” по Р.Нибуру), а также примитивной уголовной культуре Лёньки Самбиста, воспитавшего нынешнего президента России, у нас сохраняется надежда на лучшее будущее для израненной и страдающий Украины. В свое время Р.Нибур приложил титанические усилия к тому, чтобы разбудить заснувший Запад, встревожить совесть и ум Христов своих современников, как верующих, так и неверующих, которые не желали признавать очевидных вещей по поводу нацизма и коммунизма: “В то время как современные дети света, секулярные идеалисты, — пишет Р.Нибур, — были особенно глупы и слепы (“particularly foolish and blind”) ещё большее количество “христианских” детей света были почти что равно виновны в этой ошибке”  [154].

 

Немецкие епископы на своей конференции по поводу 75-летия со дня окончания Второй Мировой Войны  также признали факт того, что “Это применимо без всяких если и но к Церкви, Которая посвящена Евангелию мира и справедливости” (“This applies without ifs and buts to the Church, which is committed to the gospel of peace and justice”) [155]. Как важны эти последние два слова для нас сегодня. Все эти притворно-фальшивые воззвания российских патриархов и епископов к миру между Украиной и Россией не хотят видеть этого второго измерения “справедливости”, не хотят видеть, кто же является жертвой, а кто подлым агрессором и захватчиком, и потому их “особую глупость и слепость” по Р.Нибуру достойно критикует пастор-капеллан из Мариуполя Геннадий Мохненко.

 

В конце своей статьи я хочу поблагодарить Юлию Латынину за то, что позволила нам ещё раз поразмышлять о проблемах нашей христианской идентичности, но тут есть ещё один немаловажный вопрос, который волнует меня больше всего: в чем же всё-таки “noble cause” (благородная цель) идеологической борьбы Ю.Латыниной против Бога и Церкви? Я искренне хочу понять, какое такое добро придет в жизнь людей в результате этой секулярно-атеистической эмансипации? Более двадцати лет назад у меня состоялось ряд бесед с одним ярким и талантливым человеком, профессором (по понятным причинам не буду упоминать его фамилии). Узнав, что я на тот момент являлся молодежным служителем в баптистской церкви, он открыл мне свою боль и трагедию: его единственный сын, которому он дал все, погибал от наркотиков, часто убегал из дома, занимался бродяжничеством и блудом. Мне было очевидно, что эта семья отчаянно нуждалась в Иисусе Христе, но они были слишком горды, чтобы это принять. И вот предположим, что Ю.Латынина совместно с остальными атеистами нашего времени одержали окончательную победу над всяким религиозным мракобесием и верующих больше не осталось. Вы действительно полагаете, что в том обезбоженном мире люди станут более счастливыми и будут более правильными в моральном отношении? Советский Союз уже проделал этот атеистический эксперимент на одной шестой части суши и благополучно скончался, не выдержав гнета этой двойной морали. Любой кодекс строителей коммунизма лишь бессмысленная бумажка, если человек не живёт во свете вечности. Как сказал об этом апостол Павел “По рассуждению  человеческому, когда я боролся со зверями в Ефесе, какая мне польза, если мертвые не воскресают? Станем есть и пить, ибо завтра умрем!” (1 Коринфянам 15:32).

 

Я учился в семинарии долгих двенадцать лет. Трудно было находить время для поездки на семинар в Австрию, когда у тебя семья, работа, служение. Но я хотел познавать Бога и мне нравилось, что все дисциплины у нас читали настоящие доктора богословия с мировым именем, а не случайные проповедники.  В одной из таких поездок Бог утешил меня откровением из пророка Исаия 54:13: “И все сыновья твои будут научены Господом, и великий мир будет у сыновей твоих”. Прошло много лет и я увидел, как Бог исполнил это слово в моей жизни. Бог лично пришел и научил моих детей. Он стал для них новой, живой реальностью веры. Мой меньший сын Святослав, у которого доброе пасторское сердце, достаточно продолжительное время по своей инициативе нес служение в доме престарелых г. Калгари, общаясь с русскоговорящими бабушками и дедушками, участвовал в служении “bread ministry”, раздавая хлеб и благовествуя в центре Калгари бездомным людям. Мой старший сын Богдан уже более десяти лет служит в церкви (сейчас ему 24). Начинал с игры на гитаре на молодежках в пятницу. Поскольку у него было музыкальное образование его стали приглашать играть и на основных воскресных служениях. По мере роста его профессионализма несколько раз ему приходилось играть на общегородских молодежных служениях в Калгари, и я каждый раз служил ему машиной, помогая с доставкой аппаратуры. И наивысшим моментом моего родительского счастья было видеть, как тысячи молодых людей, собравшись вместе, поклоняются Богу и осознавать, что мой сын служит им своими дарами и талантами на сцене, соучаствуя в этой гармонии небесного поклонения. Легко писать пустые книги, не подтвержденные личным примером. Не хочу показаться бестактным, но какие дети и какое поколение молодежи вырастут на атеистических проповедях и богоборческих идеалах Ю.Латыниной? Девушки с менталитетом Насти Рыбки, мечтающие стать подстилкой для богатых олигархов или юноши наподобие разнузданного прожигателя жизни сынка Пескова, вышедшего недавно из британской тюрьмы? Так в чем же тогда ваша хваленная атеистическая “noble cause”?

 

 

Атеистам, несмотря на всю свою показную учёность, не следует забывать о том, что таких “знатоков” жизни Иисуса Христа, как Юлия Латынина, могучий Альберт Швейцер съедал на завтрак одним махом, а блестящий полемист Барт Эрман распылял до атомной пыли, как это он проделал в своем диспуте с мистиком Робертом Прайсом, который путался в простейших понятиях и не знал очевидных фактов о том, например, что евангелист Марк не был евреем. И я благодарю Бога, за то, что нам не пришлось доставать полуживую Юлию Леонидовну из-под академического пресса многих других ученых-библеистов, о которых я ещё буду говорить в своей книге. Поэтому я не сомневаюсь, что разобью Юлию Латынину на диспуте. У нее нет научно обоснованных аргументов и доказательств для того, чтобы бороться со Христом, а ее малоуспешные попытки измазать Его грязью не сделают ей чести.

 

Здесь нужно трезво понимать, что дурачить северных варваров своими дешёвыми книжками о Христе можно лишь до тех пор, пока учёные мирового уровня типа Тома Райта, Барта Эрмана, Оскара Кульмана, Джеймса Дана, Рейнхольда Нибура не начнут проверять вашу дремучую беллетристику с красной ручкой в руках. И вот тогда окажется, что никакого “фактологического богатства”, о котором говорит А.Невзоров в предисловии латынинской книжки, попросту нет, а есть лишь нагромождение всевозможных слухов, сплетен, исторических спекуляций и прочих гниловатых и дурно пахнущих мифов. Я уважаю, Александра Глебовича за его бескомпромиссную позицию по украинскому Крыму и русско-украинской войне, но с равным успехом книгу Латыниной о “фактологическом богатстве” мог бы подписать и профессиональный дрессировщик кошек Куклачев. Я с удовольствием слушаю политическую аналитику Александра Невзорова, но вот только никаким специалистом по Новому Завету он не является, тем более что, насколько я знаю, на роль знатока-библеиста сам А.Невзоров тоже не подписывался.

 

Именно поэтому я хочу призвать Юлию Латынина не сочинять больше “исторических расследований” об Иисусе, у вас это плохо получается. Поверьте, мы, христиане, не нуждаемся в ваших потугах псевдо-просвещения. Вслед за апостолом Павлом, я, как и многие миллионы спасённых детей Божьих, даже перед лицом смерти готов произнести эти простые и вместе с тем жизнеутверждающие слова “Я знаю, в Кого уверовал” (2 Тим. 1:12). А ведь у вас, Юлия Леонидовна, так много талантов. Так пишите детективы, записывайте программы, разоблачающие кремлевских жуликов-коррупционеров, критикуйте путинскую мафию. Но если жажда деятельности станет для вас воистину невыносимой, тогда я предлагаю вам вместе с Александром Глебовичем купить пару гектаров хорошей земли хоть в Алабаме, хоть под Воронежем и возделывать там кукурузу. Богатого вам урожая! Только не перегревайтесь на солнце.

 

 

Doctor of Philosophy in Theology

LLB, MA, M.Div,

Александр Лихошерстов

1. Louis Cassels, “Debunkers of Jesus Still Trying,” The Detroit News, June 23, 1973, p. 7A. Original quotation: "Every few years, some “scholar” will stir up a short-lived sensation by publishing a book that says something outlandish about Jesus. The “scholar” usually has no standing as a Bible student, theologian, archaeologist, or anything else related to serious religious study. But that need not hold him back. If he has a job — any job — on a university faculty, his “findings” will be treated respectfully in the press as a “scholarly work.”

2. Hamilton A. Why?: Making Sense of God's Will. Narrated by Sean Runnette.  Электронный ресурс. – Март 2020 –. Режим доступа: https://www.scribd.com/audiobook/237610632/Why-Making-Sense-of-God-s-Will

3. Cammaert E. The Laughing Prophet: The Seven Virtues and G.K. Chesterton, 2nd edition. Methuen, York: England 1937, p. 139.

4. Ehrman B.D. Did Jesus Exist? The Historical Argument for Jesus of Nazareth.   Publishers Inc. New York: NY, 2012, p. 306.

5. Lossky V. The Mystical Theology of the Eastern Church. NY, Crestwood: St. Vladimir's Seminary Press. 1952.

6-7. Lossky V. Ibid., p.6.

8. Бачинин В. Апокалипсис постмодернистской души - Юлия Латынина против Иисуса Христа. In Esxatos. Электронный ресурс. – Январь 2019 –. Режим доступа: https://esxatos.com/bachinin-apokalipsis-postmodernistskoy-dushi-yuliya-latynina-protiv-iisusa-hrista

9. Ehrman B.D. Did Jesus Exist? The Historical Argument for Jesus of Nazareth.   Publishers Inc. New York: NY, 2012, p. 9.

10. Огурцов А.Н. Основы Научных Исследований. Учебно-методическое пособие. Харьков. НТУ «ХПИ». – 2008. – С.5

11. Congdon D. The Mission of Demythologizing: Rudolf Bultmann's Dialectical Theology. Minneapolis: Fortress Press, 2015.

12. Ebeling G. “Die Bedeuntung der historisch-kristischen Methode für die protestantische Theologie und Kirche [1950], in Wort and Glaube I. (Tübingen: Mohr, 1960), 1-49, at 33.

13. Drews A. Die Christusmythe. Jena: Diederichs, 1909. See also Schweitzer A. The Quest of the Historical Jesus, ed. John Bowden. 1906; repr., Minneapolis: Fortress Press, 2001, pp. 381–89.

14. Цит. по: Fries Н. Fundamental Theology. Trans. by Daily S and Robert J. Washington, D.C.: The Catholic University of American Press, 1985, p.258.

15. Jaspers K. The Origin and Goal of History. Trans. by Bullock M. Abingdon: Routledge Revivals. (1954) 2014, p.265.

16. Schweitzer A. The Quest of the Historical Jesus, Trans. By W. Montgomery. 1906; repr., Mineola, New York: Dover Publications. Inc, 2005.

17. Ehrman B.D. Did Jesus Exist? The Historical Argument for Jesus of Nazareth.   Publishers Inc. New York: NY, 2012, p. 384.

18. Schweitzer A. Ibid., pp. 3 and 7.

19. Schweitzer A. Ibid., p. 12.

20-22. Schweitzer A. Ibid., p. 7.

23. Schweitzer A. Ibid., p. 12.

24. Schweitzer A. Ibid., p. 38.

25. Schweitzer A. Ibid., p. 39.

26. Schweitzer A. Ibid., p. 10.

27. Schweitzer A. Ibid., p. 11.

28. Schweitzer A. Ibid., pp. 62-63.

29. Schweitzer A. Ibid., p. 10.

30. Schweitzer A. Ibid., p. 12.

31. Schweitzer A. Ibid., pp. 97-122.

32. Schweitzer A. Ibid., p. 38. Original quotation: “It is strange to notice how often in the history of our subject a few imperfectly equipped free-lances have attacked and attempted to carry the decisive positions before the ordered ranks of professional theology have pushed their advance to these decisive points”.

33. Schweitzer A. Ibid., p. 113.

34. Schweitzer A. Ibid., pp. 398-99.

35. Schweitzer A. Ibid., p. 5.

36. Калинин М. Интервью с Ю.Латыниной. Ни один политик так не кидал население со своими предвыборными обещаниями, как Иисус. In Snob.ru Электронный ресурс. – 6 мая 2019. Режим доступа: https://snob.ru/entry/176530/

37. Schweitzer A. Ibid., p. 5.

38. Dr. Robert Price & Dr. Bart Ehrman Debate: Did Jesus Exist? In Youtube. Электронный ресурс. – 21-03-2017. Режим доступа: https://www.youtube.com/watch?v=oIxxDfkaXVY

39. Pelikan J. The Christian Tradition: The Emergence of the Catholic Tradition (100-600). Vol.1. Chicago: The University of Chicago Press. 1971, p.68.

40. Ириней Лионский. Обличение и опровержение лжеименного знания (Пять книг против ересей). Творения. М.: Паломник: Благовест. – 1996. – Электронный ресурс. Режим доступа: https://azbyka.ru/otechnik/Irinej_Lionskij/protiv-eresej/1_1

41. Rosenstock-Huessy E. The Fruit of Lips: Or Why Four Gospels, ed. Marion Davis Battles. Pittsburgh: Pickwick Press, 1978, p. 86.

42. Lee P. Against the Protestant Gnostics. New York: Oxford University Press, 1987, especially pp. 13-44.

43. Peterson E. Christ Plays in Ten Thousand Places: A Conversation in Spiritual Theology. Grand Rapids, Michigan / Cambridge, U.K: William B. Eerdmans Publishing Company. 2005, p.100.

44. Латынина Ю. Христос с тысячью лиц. ООО «Издательство «Эксмо», 2019 Электронный ресурс. Режим доступа: https://www.litres.ru/static/or4/view/or.html?baseurl=/download_book/48484653/60714770/&uuid=11a69940-018a-11ea-96df-0cc47a545a1e&art=48484653&user=651025159&uilang=ru&catalit2&track_reading

45. Ehrman B.D. Did Jesus Exist? The Historical Argument for Jesus of Nazareth.   Publishers Inc. New York: NY, 2012, p.13. Original quotation: “Modern scholars of the New Testament are famous—or infamous—for making claims about Jesus that contradict what most people, especially Christians, believe about him. Some scholars have maintained that Jesus was a political revolutionary who wanted to incite the masses in Israel to a violent uprising against their Roman overlords”.

46. Ehrman B.D. Ibid., p.13. Original quotation: “Some have said that he was mainly interested in religious issues but that he was a Pharisee, others that he was a member of the Dead Sea Scrolls community, an Essene.”

47. Ehrman B.D. Ibid., pp.13-14. Original quotation: “In a recent exhaustive elaboration of the position, one of the leading proponents of Jesus mysticism, Earl Doherty, defines the view as follows: it is “the theory that no historical Jesus worthy of the name existed, that Christianity began with a belief in a spiritual, mythical figure, that the Gospels are essentially allegory and fiction, and that no single identifiable person lay at the root of the Galilean preaching tradition.” In simpler terms, the historical Jesus did not exist. Or if he did, he had virtually nothing to do with the founding of Christianity”.

48. Ehrman B.D. Ibid., p.26. Original quotation: “The second-century church father Justin never quotes or mentions any of the Gospels (25). [This simply isn’t true: he mentions the Gospels on numerous occasions; typically, he calls them “Memoirs of the Apostles” and quotes from them, especially from Matthew, Mark, and Luke.]

49. Ehrman B.D. Ibid., p.26. Original quotation: “The Gospels were forged hundreds of years after the events they narrate (26). [In fact, the Gospels were written at the end of the first century, about thirty-five to sixty-five years after Jesus’s death, and we have physical proof: one fragment of a Gospel manuscript dates to the early second century. How could it have been forged centuries after that?]

50. Ehrman B.D. Ibid., p.26. Original quotation: “The autographs “were destroyed after the Council of Nicaea” (26). [In point of fact, we have no knowledge of what happened to the original copies of the New Testament; they were probably simply used so much they wore out. There is not a scintilla of evidence to suggest that they survived until Nicaea or that they were destroyed afterward…”

51. Ehrman B.D. Ibid., pp. 26-27. Original quotation: “It took well over a thousand years to canonize the New Testament,” and “many councils” were needed to differentiate the inspired from the spurious books (31). [Actually, the first author to list our canon of the New Testament was the church father Athanasius in the year 367; the comment about “many councils” is simply made up.]

52. Ehrman B.D. Ibid., p.27. Original quotation: “Paul never quotes a saying of Jesus (33). [Acharya has evidently never read the writings of Paul. As we will see, he does quote sayings of Jesus.]”

53. Ehrman B.D. Ibid., p.27. Original quotation: “The Acts of Pilate, a legendary account of Jesus’s trial and execution, was once considered canonical (44). [None of our sparse references to the Acts of Pilate indicates, or even suggests, any such thing.]”

54. Ehrman B.D. Ibid., p.27. Original quotation: “The “true meaning of the word gospel is ‘God’s Spell,’ as in magic, hypnosis and delusion” (45). [No, the word gospel comes to us from the Old English term god spel, which means “good news”—a fairly precise translation of the Greek word euaggelion. It has nothing to do with magic.]

55. Ehrman B.D. Ibid., p.27. Original quotation: “The church father “Irenaeus was a Gnostic” (60). [In fact, he was one of the most virulent opponents of Gnostics in the early church”.

56. Ehrman B.D. Ibid., p.27. Original quotation: “Augustine was “originally a Mandaean, i.e., a Gnostic, until after the Council of Nicaea” (60). [Augustine was not even born until nineteen years after the Council of Nicaea, and he certainly was no Gnostic.]”

57. Ehrman B.D. Ibid., pp.20-21. Original quotation: “I have already mentioned Earl Doherty, seen by many as the leading representative of the view in the modern period. By his own admission, Doherty does not have any advanced degrees in biblical studies or any related field... Frank Zindler, another outspoken representative of the mythicist view. Zindler is also an academic, but he does not have credentials in biblical studies or in any field of antiquity. He is a scientist, trained in biology and geology”.

58. Ehrman B.D. Ibid., p.323. Original quotation: “Some scholars, as I have pointed out, thought that Jesus too preached an armed rebellion against the Romans. But that does not seem to be the dominant theme throughout the earliest traditions we have about him. It is not that Jesus was a collaborationist like the Sadducees. Quite the contrary, he too opposed both them and their Roman masters. But he did not appear to think that the solution lay in armed resistance”.

59. Ehrman B.D. Ibid., pp.88-89. Original quotation: “There are, of course, lots of other Gospels, some forty or so, down to the early Middle Ages, that are not found in the New Testament. These include narratives of Jesus as a newborn and as a young child, where he uses his miraculous powers sometimes for mischief and sometimes for good; narratives of his public ministry; narratives of his death and resurrection. Almost all of these accounts, of course, are highly legendary, and with the passing of time they become less and less valuable as independent, historical sources”. P.88 Since the discovery in 1945 of the famous Gospel of Thomas, a collection of 114 sayings of Jesus, scholars have debated its date. Even though some continue to place the Gospel in the first century, possibly prior to all or some of the canonical Gospels, more widely it is thought that in its current form Thomas comes to us from the early second century, say 110–20 CE. Moreover, while some scholars think that Thomas relies on Matthew, Mark, and Luke for some of its sayings—there are overlaps in about half of them—it is more commonly thought that Thomas is independent, that it got its information from other sources. In either event, a good portion of Thomas, if not all of it, does not derive from the canonical texts”.

60. Ehrman B.D. Ibid., p.320. Original quotation: “I should stress that nothing in the Dead Sea Scrolls is directly related to Christianity: Jesus is not mentioned in the scrolls; neither is John the Baptist or any of the early followers of Jesus. The Dead Sea Scrolls are Jewish books through and through, with nothing Christian in them. Jesus himself was not an Essene. Nothing connects either him or John the Baptist to the group. In fact, just the opposite. John, as we will see, was concerned not with preserving his own purity but with preaching repentance to sinners to get them to turn from their wicked ways”.

61. Ehrman B.D. Ibid., pp.290-91. Original quotation: “One of the staunchest defenders of a mythicist view of Christ, Earl Doherty, maintains that the apostle Paul thinks that Jesus was crucified, not here on earth by the Romans, but in the spiritual realm by demonic powers. In advancing this thesis, Doherty places himself in an ironic position that characterizes many of his mythicist colleagues. He quotes professional scholars at length when their views prove useful for developing aspects of his argument, but he fails to point out that not a single one of these scholars agrees with his overarching thesis. The idea that Jesus was crucified in the spiritual realm is not a view set forth by Paul. It is a view invented by Doherty. And so both the literary character of 1 Corinthians 15:3–5 and the logic of Paul’s understanding of the resurrection show that he thought that the life, death, and resurrection of Jesus were recent events. I should stress that this is the view of all of our sources that deal with the matter at all. It is hard to believe that Paul would have such a radically different view from every other Christian of his day, as Wells suggests”.

62. Латынина Ю. Христос с тысячью лиц. ООО «Издательство «Эксмо», 2019 Электронный ресурс. Режим доступа: https://www.litres.ru/static/or4/view/or.html?baseurl=/download_book/48484653/60714770/&uuid=11a69940-018a-11ea-96df-0cc47a545a1e&art=48484653&user=651025159&uilang=ru&catalit2&track_reading

63. Ehrman B.D. Ibid., pp. 85, 226, 336. Original quotation: “To dismiss the Gospels from the historical record is neither fair nor scholarly. Some mythicists, though, do precisely that. As just one example, the Gospel of Luke indicates that Jesus’s hometown was Nazareth. As we will see later in the book, many mythicists deny that Nazareth even existed in the days of Jesus, and they refuse to take Luke’s and the other Gospels’ word for it, not deeming them as reputable historical sources since they are part of the Bible. But the reality is that Luke inherited oral traditions about Jesus and his connection with Nazareth, and he recorded what he had heard. But there is more. As it turns out, another discovery was made in ancient Nazareth a year after Salm’s book appeared. It is a house that dates to the days of Jesus. The discovery was reported by the Associated Press on December 21, 2009. I have personally written the principal archaeologist, Yardena Alexandre, the excavations director at the Israel Antiquity Authority, and she has confirmed the report. The house is located on the hill slopes. Pottery shards connected to the house range from roughly 100 BCE to 100 CE (that is, the days of Jesus). There is nothing in the house to suggest that the people inhabiting it over this time had any wealth: there are no glass items or imported products. The vessels are made of clay and chalk… Since Nazareth was a tiny hamlet riddled with poverty, it is unlikely that anyone would invent the story that the messiah came from there. Given that the story of Jesus coming from Nazareth is widely attested in our sources, it is probable that Jesus came from Nazareth".

64. Ehrman B.D. Ibid., p.383, 199, 389. Original quotation: “In my view mythicists are, somewhat ironically, doing a disservice to the humanists for whom they are writing. By staking out a position that is accepted by almost no one else, they open themselves up to mockery and to charges of intellectual dishonesty…I have to admit that I have a good deal of sympathy with these concerns. But I am also a historian who thinks that it is important not to promote revisionist versions of the past for ideological reasons rooted in nonhistorical agendas. The writing of history should be done by following strict historical protocols. It is not simply a means of promoting a set of personal likes and dislikes. On the basis of this evidence alone, it is hard to understand how Jesus could have been “invented.” Invented by whom? Where? When? How then could there be so many independent strands of evidence? I refuse to sacrifice the past in order to promote the worthy cause of my own social and political agendas. No one else should either. Jesus did exist, whether we like it or not.”

65. Ehrman B.D. Ibid., p.389.

66. Robertson A. Jesus: Myth or History? London: Watts & Co., 1946, p.x.

67. Robinson O.P. The Dead Sea Scrolls and Original Christianity. Salt Lake City, Utah: Desert Book Company. 1958, pp.33-34.

68. Лихошерстов А. «Иисус-зелот» Юлии Латыниной: Псевдоисторическое, Небогословское «Расследование» in Esxatos.com. Электронный ресурс. – 28-01-2019. Режим доступа: https://esxatos.com/doktor-teologii-aleksandr-lihosherstov-iisus-zelot-yulii-latyninoy-psevdoistoricheskoe

69. Wright N.T. The Challenge of Jesus: Rediscovering Who Jesus Was and Is. Downers Grove, Illinois: IVP Academic, 1999, p.31.

70. Wright N.T., Ibid., p. 23.

71. Wright N.T., Ibid., p. 8.

72. Thiering B.E. Redating the Teacher of Righteousness. Sydney: Theological Explorations, 1979.

73. Thiering B.E. The Gospels and Qumran: A New Hypothesis. Sydney: Theological Explorations, 1981.

74. Thiering B.E. The Qumran Origins of the Christian Church. Sydney: Theological Explorations, 1983.

75. Thiering B.E. Jesus the Man. New York: Doubleday, 1993.

76. Латынина Ю., там же.

77. См. книги Thiering выше The Qumran Origins of the Christian Church и Jesus the Man.

78. Wright N.T. Who Was Jesus? Grand Rapids, Michigan / Cambridge, U.K.: William B. Eerdmans Publishing Company. 1992-2014, p.34.

79. Wright N.T. Ibid., p.43.

80. Wright N.T. Ibid., p.59.

81. Wright N.T. Ibid., p.47.

82. Dr. Robert Price & Dr. Bart Ehrman Debate: Did Jesus Exist? In Youtube. Электронный ресурс. – 21-03-2017. Режим доступа: https://www.youtube.com/watch?v=oIxxDfkaXVY

83. Küng H. What I Believe. Trans by Bowden J. New York: Piper Verlag. 2010, p.151.

84. Латынина Ю., там же.

85. Robinson O.P. Ibid., p.18

86. Collins J.J. The Dead Sea Scrolls: A Biography. Princeton: Princeton University Press. 2013, p.10.

87. Collins J.J. Ibid., pp.49-50.

88. Collins J.J. Ibid., p.61.

89. Collins J.J. Ibid., p.61.

90 Collins J.J. Ibid., p.57.

91. Küng H. What I Believe. Trans by Bowden J. New York: Piper Verlag. 2010, p.153.

92. Cullmann O. 1966. “The Return of Christ” in The Early Church. London: SCM Press Ltd. pp. 144-45.

93. Dr. Robert Price & Dr. Bart Ehrman Debate: Did Jesus Exist? In Youtube. Электронный ресурс. – 21-03-2017. Режим доступа: https://www.youtube.com/watch?v=oIxxDfkaXVY

94. Wright N.T. Ibid., p.61.

95. Латынина Ю., там же.

96. Wright N.T. The Challenge of Jesus: Rediscovering Who Jesus Was and Is. Downers Grove, Illinois: IVP Academic, 1999, p.133.

97. Wright N.T. Ibid., p.173.

98. Латынина Ю., там же.

99. Gerhardson B. The Reliability of the Gospel Tradition. Grand Rapids, MI: BakerAcademic, 2001, p. 40.

100. Thiering B.E. Jesus the Man, p.395.

101. Wright N.T. Who Was Jesus? Grand Rapids, Michigan / Cambridge, U.K.: William B. Eerdmans Publishing Company. 1992-2014, p.52.

102-103. Латынина Ю., там же.

104. Венедиктов А., Бунтман С. Будем Наблюдать. Электронный ресурс. – 16 мая 2020 г. –. Режим доступа: https://echo.msk.ru/programs/observation/2643285-echo/

105. Niebuhr R. Christ and Culture. San Francisco: HarperSanFrancisco, 2001.

106. Horton M. The Church in Emerging Culture: Five Perspectives. Grand Rapids, MI: Zondervan, 2003, p.14.

107. John G. Stackhouse, “In the World, but…Richard Niebuhr’s ‘Christ and Culture’,” Christianity Today N 46 (22 April 2002), 80-81. www.christianitytoday.com/ct/2002/005/8.80.html

108. Brown F. “Christian Theology’s Dialogue with Culture” in Companion Encyclopedia of Theology, ed. Peter Byrne and Leslie Houlden. New York: Routledge, 1995, 315.3.

109. Ottati D. “"Christ and Culture": Still Worth Reading after All These Years”. Journal of the Society of Christian Ethics. Vol. 23, No. 1 (Spring/Summer 2003), pp. 121-132.

110. Dr. Robert Price & Dr. Bart Ehrman Debate: Did Jesus Exist? In Youtube. Электронный ресурс. – 21-03-2017. Режим доступа: https://www.youtube.com/watch?v=oIxxDfkaXVY

111. Niebuhr R. Ibid., pp.11-13.

112. Niebuhr R. Ibid., p.29.

113. Niebuhr R. Ibid., p.32.

114. Gustafson J. “Preface: An Appreciative Interpretation” in Christ and Culture, H.R.Niebuhr. San Francisco: Harpersa Francisco. 2001, pp.xxi-xxxv.

115. Stassen G. It “Is Time to Take Jesus Back: In Celebration of the Fiftieth Anniversary of H. Richard Niebuhr's "Christ and Culture"”. Journal of the Society of Christian Ethics. Vol. 23, No. 1 (Spring/Summer 2003): 133-143.

116. Niebuhr R. Ibid., pp.62-80.

117. Niebuhr R. Ibid., p.47.

118. Niebuhr R. Ibid., p.48.

119. Niebuhr R. Ibid., p.43.

120. Григорович С. “О пользе критического чтения христианской литературы - Анализ книги А.Шевченко «Виды ментальности»” in Esxatos.com. Электронный ресурс. – 29-08-2016. Режим доступа: https://esxatos.com/grigorovich-analiz-knigi-ashevchenko-vidy-mentalnosti

121. Солдатов А. Расследования: Митрополит в метрополии. За какие заслуги «министр иностранных дел» РПЦ получил элитную недвижимость в Испании от бизнесмена с сомнительной репутацией? Электронный ресурс. – 22-12-2019. Режим доступа:

https://novayagazeta.ru/articles/2019/12/22/83259-mitropolit-v-metropolii

122. Niebuhr R. Ibid., p.92.

123. Павел Рындич. Пасхальное «пророчество» Геннадия Мохненко In Youtube. Электронный ресурс. – 21-04-2020. Режим доступа: https://www.youtube.com/watch?v=g16-HzNoAJs&feature=youtu.be&fbclid=IwAR021qbSlHUTzcLyoJMGIi9gUU5zoLuUJlPFsDBmcwDt16raog7cqltXE6E

124. Catholic News Service. In Crux. Электронный ресурс. – 30-04-2020. Режим доступа:https://cruxnow.com/church-in-europe/2020/04/bishops-criticize-actions-of-their-predecessors-in-nazi-germany/

125. Christa Pongratz-Lippitt and Jonathan Luxmoore. Role of German bishops in Second World War ‘shameful’. In the International Catholic News Weekly. Электронный ресурс. – 11-05-2020. Режим доступа: https://www.thetablet.co.uk/news/12894/role-of-german-bishops-in-second-world-war-shameful-

126. German church leaders recall end of WWII, urge commitment to peace. In Catholic News Service. Электронный ресурс. – 08-05-2020. Режим доступа: https://www.catholicnews.com/services/englishnews/2020/german-church-leaders-recall-end-of-wwii-urge-commitment-to-peace.cfm

127. Catholic News Service. In Crux. Электронный ресурс. – 30-04-2020. Режим доступа:https://cruxnow.com/church-in-europe/2020/04/bishops-criticize-actions-of-their-predecessors-in-nazi-germany/

128-129. German church leaders recall end of WWII, urge commitment to peace. In Catholic News Service. Электронный ресурс. – 08-05-2020. Режим доступа: https://www.catholicnews.com/services/englishnews/2020/german-church-leaders-recall-end-of-wwii-urge-commitment-to-peace.cfm

130. Bishops admit: The German Catholic Church aided the Nazis and later helped them escape. In Arutz Sheva 7. Электронный ресурс. – 11-05-2020. Режим доступа: https://www.israelnationalnews.com/News/News.aspx/280023

131. Horton M. Ibid., p.33 & p.44.

132. Küng H. Ibid., p.156.

133. Küng H. Ibid., pp.50-51.

134. Küng H. Ibid., p.15.

135. Roman Popov. Комментарии под Павел Рындич. Пасхальное «пророчество» Геннадия Мохненко In Youtube. Электронный ресурс. – 21-04-2020. Режим доступа: https://www.youtube.com/watch?v=g16-HzNoAJs&feature=youtu.be&fbclid=IwAR021qbSlHUTzcLyoJMGIi9gUU5zoLuUJlPFsDBmcwDt16raog7cqltXE6E

136. Протодиакон Андрей Кураев о бездействии патриарха, РПЦ после коронавируса и педофилии в церкви. In Youtube. Электронный ресурс. – 10-05-2020. Режим доступа: https://www.youtube.com/watch?v=_mv5wzxRqr8

137. Осипов.А.И. Пророчество русских святых: Россия станет родиной антихриста. In Youtube. Электронный ресурс. – 11-01-2015. Режим доступа: https://www.youtube.com/watch?v=7izjtSAI2f8

138. Niebuhr R. Ibid., p.99.

139. Burgess John. Christ and Culture Revised: Contributions from the Recent Russian Orthodox Debate. Journal of Society of Christian Ethics, 31,2 (2011) 55-74, Pp.68-69.

140. Burgess J. Ibid., p.62.

141. Boff L. Church: Charism and Power. Liberation Theology and the Institutional Church. Transl. by J.Diercksmeier. Eugene, Oregon: Wipf and Stock Publishers. 1985, p.84.

142. Boff L. Ibid., pp.84-5.

143. Boff L. Ibid., pp.86.

144. Horton M. Ibid., p.122.

145. Niebuhr R. Ibid., p.151.

146. Niebuhr R. Ibid., p.131.

147. Barth K. Church Dogmatics, trans. G.Thomson and H.Knight, Ed. G.Bromiley and T.Torrance. Edinburgh: T&T Clark. 1956, 1 (2):508.

148. Niebuhr R. Ibid., p.191.

149. Niebuhr R. Ibid., p.160.

150. Niebuhr R. Ibid., p.162.

151. Niebuhr R. The Irony of American History. With a new Introduction by Andrew J. Bacevich. Chicago and London: The University of Chicago Press. 2008, p.145.

152. Niebuhr R. Moral Man and Immoral Society: A Study in Ethics and Politics. NY: Muriwai Books. 1932, p.39.

153. Niebuhr R. The Irony of American History. p.22.

154. R.Niebuhr. The Children of Light and the Children of Darkness: A Vindication of Democracy and a Critique of Its Traditional Defense. Chicago-London. The University of Chicago Press. 1944, p. p.12.

155. Catholic News Service. Bishops criticize actions of their predecessors in Nazi Germany. Электронный ресурс. – 07-05-200. Режим доступа: https://www.ncronline.org/news/quick-reads/bishops-criticize-actions-their-predecessors-nazi-germany