Философия

Несомненно, писать о Л. Н. Толстом как о русском религиозном мыслителе, который не только «всем сердцем и всею душою», но и, наконец, «всем разумением своим» (Мф. 22:37) пытался раскрыть отношения божеского и человеческого, безусловного и обусловленного, — дело в высшей степени непростое, но архиважное. Вот он пишет: «Можно сознавать Бога в себе самом. Когда сознаешь Его в себе самом, то сознаешь Его и в других существах (и особенно живо в людях). Когда сознаешь Его в себе и в других существах, то сознаешь Его и в Нем самом» [58, 120].

В основе философской картины мира, представленной в этой книге, лежит принцип подобия. Если сформулировать его предельно кратко, он гласит: подобное сближается, а различное отдаляется. Впрочем, по мере продвижения по главам книги читатель будет постепенно находить все больше уточнений и пояснений к этому фундаментальному закону. В природе мы часто находим притяжение противоположностей, однако и здесь под поверхностью кажущегося парадокса лежит все тот же закон подобия.

В истории раннего христианства роль Симона отличается от роли Петра, Иакова или Павла. Он не упоминается ни как лидер, ни как выдающийся ученик, ни как главный свидетель жизни и учения Иисуса. Его нельзя назвать героем или образцом веры. Фигуру Симона окутывают тени злодейства и бесчестья, а для некоторых он стал символом антиапостола, если не анти-Христа.

Сегодня нам предстоит рассмотреть довольно захватывающую или, лучше сказать, электризующую тему. Любая внешняя планета представляет для нас большой вызов в плане интерпретации, потому что у нас нет древней астрологической традиции, которая могла бы поддержать наши исследования. Поэтому я начну с описания того, что, в моём понимании, Уран не означает. Когда мы интерпретируем астрологические символы, нам нужно быть очень аккуратными в выборе слов, которые мы используем.

Миссии Иисуса Христа посвящено огромное количество трудов. За две тысячи лет его земная жизнь описывалась и изучалась в тысячах книг, богословских исследованиях, художественной литературе и кинематографе. И всё же интерес к ней не угасает. Каждый новый взгляд, каждая новая попытка реконструкции его пути и личности вызывает живую реакцию и дискуссии.

В эту книгу вдыхает жизнь предположение о философии иудаизма. Это предположение вдохновляет и направляет её. Мы начинаем с того, что принимаем его. Оно задаёт ориентир для книги, формирует её направление и цель. Это предположение выражено в утверждении, что философия иудаизма возможна — не только как историческое утверждение, но как современная задача и живая традиция.