Булл – Анти-Ницше

Эта книга — для многих, на самом деле для любого, что означает, конечно, что она ни для кого. Что, если бы сам мир был таким? По Ницше, смысл мира лежит не за пределами этого мира, а в нем самом, где (как выражается Витгенштейн) «все есть как оно есть и все происходит как оно происходит». Если смысл мира лежит внутри мира, тогда значение мира может быть дано только вещами в нем—их значение будет его значением.

 

Это все равно что сказать, будто значение мира—это вопрос населения, так что аргументы по поводу его значения должны определяться его демографией или экологией. Если смысл мира лежит в нем, вне лежит бессмыслица. Если мир утрачивает значение, так может быть только потому, что бессмыслица заняла место смысла. Бессмыслица мира тоже должна определяться демографией и экологией.

 

Ницше называет процесс, благодаря которому в мир приходит бессмыслица, нигилизмом и связывает его с восстанием рабов в морали. Пытаясь завершить этот процесс и, соответственно, довести нигилизм до конца, Ницше описывает экологию, в которой бессмыслица мира есть как есть, навсегда. Аргумент этой книги состоит в том, что решение Ницше, ни в коей мере не являясь завершением нигилизма, представляет собой всего лишь попытку его остановить. Исключая любой будущий обмен смысла на бессмыслицу, он исключает и любой будущий обмен бессмыслицы на смысл.

 

Но если, как утверждает сам Ницше, подобные обмены в конечном счете являются просто изменениями в мировом населении, его частная экология всегда может быть подорвана той переменой, что окажется еще более негативной. Почему же тогда нигилизм Ницше продолжает работать в качестве предельной философии воображаемого современности? В этой книге предполагается, что на Ницше не может быть гуманистического ответа, который бы увеличивал, а не уменьшал значение мира.

 

Перевод с английского – Дмитрий Кралечкин

Научный редактор – А.Смирнов

РАНХиГС

Издательский дом – «Дело» – 272 с.

Москва – 2016 г.

ISBN 978-5-7749-1132-5

 

 

Трактовка нигилизма у Ницше часто удивляет, и не в последнюю очередь тем, что благодаря ей относительно недавний неологизм был преобразован во всемирно-историческую категорию. Портрет Базарова в «Отцах и детях» Тургенева, опубликованных в 1862 году, позволил ввести это понятие в широкий оборот. Но именно убийство царя Александра II в 1881 году (которое также привело к смерти или казни всех участников этого заговора) превратило нигилизм в вопрос первейшей политической необходимости, и именно в годы после этого события, которое Ницше обозначает как «нигилизм петербургского образца (то есть вера в неверие вплоть до мученичества за нее)», он обратил свое внимание на эту тему.

 

В этом он не был одинок. В 1880-е годы нигилизм стал темой нескольких книг в Германии и предметом оживленных комментариев по всей Европе и в США. Следовательно, интерес Ницше нужно рассматривать в контексте роста международной обеспокоенности, похожей, вероятно, на повышенное внимание к исламскому терроризму после 2001 года. У этой тревоги тоже была радикальная тональность: в New York Times русских нигилистов назвали «азиатскими кочевниками, пытающимися разрушить западную цивилизацию», часто встречались и ссылки на их «татарские корни».

 

Один из французских авторов, описывая Бакунина, сказал, что «этот человек, конечно, является не европейцем, не славянином или сыном арийских деистов, а потомком атеистических орд, которым несколько раз почти удалось уничтожить наш мир и которые несут в своих сердцах не идею прогресса, а идею ничто». Главное же, внезапное вторжение новой угрозы в хорошо организованный порядок требовало объяснения, и отсюда берется вопрос Ницше: «Нигилизм стоит за дверями: откуда идет к нам этот самый жуткий из всех гостей?». Но ответ его новый. В отличие от своих современников, корни нигилизма он находит не в каких-то далеких степях, а в самой европейской цивилизации, и не среди орд завоевателей, а в том, что он называет моралью рабов.

 

По Ницше, именно «мораль сострадания, все более расширяющаяся вокруг себя <...>, жуткий симптом нашей жутью обернувшейся европейской культуры» — вот что привело к нигилизму6. Объяснение его появления заключено в христианско-моральной интерпретации мира. «Нигилист/христ... — вот была бы рифма, и не только рифма.», — заявляет Ницше. Но почему христианство должно привести к нигилизму? То, что Ницше называет первым нигилизмом, является просто доидеологическим отчаянием, вызванным тяготами и превратностями жизни. Христианская мораль была «великим средством для противодействия» подобному нигилизму, поскольку она не давала человеку отчаяться в самом себе, утверждая существование другого мира и комплекс ценностей, противоречащих ценностям обычного мира.

 

Однако, полагая истинный мир, противоположный данному, христианство само стало попыткой подвергнуть мир отрицанию за счет его преодоления. Соответственно, христианская мораль содержала в себе потенциальную легитимацию критики своих собственных иномирных ценностей, которая бы велась во имя истинности. Такая критика была неизбежной, поскольку ценности христианской морали отрицают сами себя, а единственная логичная альтернатива — либо отказаться от этих ценностей, либо отказаться от себя самого. Отсюда возникновение того, что Ницше назвал «страшным или — или», с которым могут столкнуться грядущие поколения: «отбросьте или свои почитания, или—самих себя! Последнее было бы нигилизмом; но не было ли и первое — нигилизмом ? — Вот наш вопросительный знак״.