Несомненно, писать о Л. Н. Толстом как о русском религиозном мыслителе, который не только «всем сердцем и всею душою», но и, наконец, «всем разумением своим» (Мф. 22:37) пытался раскрыть отношения божеского и человеческого, безусловного и обусловленного, — дело в высшей степени непростое, но архиважное. Вот он пишет: «Можно сознавать Бога в себе самом. Когда сознаешь Его в себе самом, то сознаешь Его и в других существах (и особенно живо в людях). Когда сознаешь Его в себе и в других существах, то сознаешь Его и в Нем самом» [58, 120].