Мазер - Алхимический Меркурий

На протяжении всей своей долгой профессиональной жизни К. Г. Юнг находился под влиянием западного эзотеризма и проявлял к нему глубокий интерес.Особенно его интересовали такие направления, как гностицизм, алхимия, спиритуализм, астрология и магия. Его теоретическая и практическая работа с этими направлениями выявляла культурные соответствия, применимые к некоторым введенным им психологическим понятиям, таким, как процесс индивидуации и некоторые терапевтические методы, например активное воображение. У многих, особенно врачей и ученых, эти едва скрываемые интересы Юнга вызывали подозрения к его работе в целом; для других же, на более широком уровне, они стали фактором повышенного интереса к Юнгу; в то время как третьи, особенно практикующие эзотерики, либо принимали Юнга в качестве сторонника эзотерических традиций, либо отвергали как фальсификатора (Main 2010: 167-9).

Лишь в течение последних двадцати лет западный эзотеризм утвердился как респектабельная область академических исследований, главным образом в пределах религиоведения (Hanegraaff 2012). Значимость Юнга в этой области общепризнана. Антуан Февр, почетный профессор истории эзотерических и мистических течений современной и новейшей Европы в Сорбонне, цитирует Юнга и упоминает юнгианские концепции при представлении своей важной формулировки о существенных и несущественных характеристиках эзотеризма (Faivre 1994: 10—15, 107). Воутер Ханеграаф, профессор истории герметической философии и смежных дисциплин Амстердамского университета, посвящает длинные главы Юнгу в своих обоих основных исследованиях западного эзотеризма (1998: 496- 513; 2012: 27795). Юнг — единственный современный психолог, удостоенный главной статьи (Maillard 2006) в энциклопедическом словаре Брилла Dictionary of Gnosis and Western Esotericism (Hanegraaff et al.2006). Своим интересом к мировоззрению, базирующемуся на идеях соответствий (синхроний), одушевленной природы (animamundi), воображения и посредничества между видимым и невидимым миром (архетипы и символы), и опыта психологической и духовной трансформации (индивидуации), Юнг легко удовлетворяет существенным критериям Февра для идентификации его как эзотерика (Main 2010: 169—70). И когда Ханеграаф дополняет критерии Февра с учетом изменений эзотеризма с конца девятнадцатого и на протяжении двадцатого века под влиянием светской мысли - в частности, под влиянием каузального мировоззрения, сравнительного исследования религий, эволюционизма и самой психологии - Юнг опять полностью укладывается в сложившуюся картину новых критериев (Hanegraaff 1998: 411— 511; Main 2010: 170—1). Кроме того, Юнг со своим вкладом воспринимался не только как человек, продвигавший западный эзотеризм и испытывавший его влияние, но также как тот, кто хоть и спорно, но помог сформировать принципы академического изучения данной области, в особенности с учетом его ключевой роли в первые два десятилетия конференций Эранос (между 1933 и 1953), где каждый год избранная группа выдающихся религиозных ученых собиралась для выяснения релевантности мифа, символики и других тем, маргинализированных в западной культуре пост-просвещения (Hanegraaff 2012: 277-95).