В текстах Достоевского воскресают Шекспир и Бальзак («Гамлет» в «Братьях Карамазовых» и «Отец Горио» в «Преступлении и наказании»). Сам Бальзак своей «Человеческой комедией» отсылает нас к «Божественной комедии» Данте, а цикл романов Фолкнера, связанных едиными героями, восходит к «Человеческой комедии» Бальзака. Романы Диккенса звучат в романах Толстого и Достоевского. А вспомним Гёте, которого Ортега-и-Гассет называл патрицием культуры, наследником всех культурных ценностей мира: «Гёте — патриций среди классиков. Этот человек жил на доходы от прошлого. Его творчество сродни простому распоряжению унаследованными богатствами». И в сочинениях Гёте мы увидим и книгу «Иова», и «Гамлета», и «Фауста» Кристофера Марло (не говоря о лубочных книгах о Фаусте и книге его современника Фридриха Клингера «Фауст, его жизнь, деяния и низвержение в ад»). В «Докторе Фаустусе» Томаса Манна, без сомнения, звучит «Фауст» Гёте, но там же и сцена с чертом, навеянная «Братьями Карамазовыми». Примеры можно множить. Но, как предупреждал еще Оккам, не надо множить сущности без особой нужды.
Литературный контекст разворачивается и по горизонтали — в соотнесении с другими гуманитарными и художественными областями человеческой деятельности: театром, живописью, музыкой, философией, кинематографом и т.д. Методологически важным мне представляется высказывание Ю.М. Лотмана: «В реальности искусство всегда говорит многими языками. При этом языки эти находятся между собой в отношении неполной переводимости или полной непереводимости.
Именно переводимость непереводимого, требующая высокого напряжения, и создает обстановку смыслового взрыва. Невозможность однозначного перевода языка поэзии на язык живописи или даже, казалось бы, на более близкие языки театра и кинематографа является источником порождения новых смыслов».
Литература научилась производить эти смысловые взрывы. Вспомним так называемый экфрасис, то есть описание картин, введенное в литературный текст. Вспомним, что живопись в романах от Рабле до Бальзака, Достоевского, Фаулза представлена как важная составляющая литературного содержания. Не меньшую роль сыграл в судьбе литературы и театр. Не случайно романы Достоевского знаменитый поэт-символист и философ Вячеслав Иванов назвал «романы-трагедии». Сопряжение театра и романа дали фантастический результат — величайшего писателя России. Музыка звучит в «Записках кота Мурра» Э.Т.А. Гофмана, где главным героем выступает композитор Иоганн Креислер, в «Жан-Кристофе» Ромена Роллана, романе о композиторе, и, наконец, нельзя миновать, быть может, самый знаменитый роман XX в., о котором я уже поминал, — «Доктор Фаустус», роман о трагической судьбе композитора Адриана Леверкюна.
Но еще более важным для литературы является ее сопряжение с философией. Уже диалоги Платона были одновременно и великой философией, и великой литературой. Философия, в отличие от естественных наук, основана не только на рацио, но и на эмоции, на интуиции (впрочем, и естественные науки тоже содержат в момент творческого акта элементы интуиции). Писатель формулирует «чувствуемую мысль» (Маяковский). Это идет от слов Кириллова из «Бесов», что мысль надо чувствовать. Такова была позиция и самого Достоевского, создателя «идеологического романа» (Б. Энгельгардт). Я бы сказал, что большая литература и есть, в сущности, «чувствуемая мысль». Но самое главное — его творение имеет личностный характер, оно не безлично, как продукт научного творчества. Фридрих Шлегель писал: «Философия и поэзия — это, так сказать, подлинная мировая душа всех наук и искусств и общее средоточие их. Они связаны неразрывно, это древо, корни которого — философия, а прекрасный плод — поэзия. Поэзия без философии становится пустой и поверхностной, философия без поэзии остается бездейственной и становится варварской».
Владимир Кантор - Изображая, понимать, или Sententia sensa: философия в литературном тексте
М.; СПб.: ЦГИ Принт, 2017. – 832 с.
ISBN 978-5-98712-805-3
Владимир Кантор - Изображая, понимать, или Sententia sensa: философия в литературном тексте – Содержание
- Философский контекст литературы
- Вступление
Свет бытия
- Гамлет как «христианский воин»
- Достоевский, Владимир Соловьёв, Августин
- В парадигме дантовского «Ада» («Отец Горио» Бальзака и «Преступление и наказание» Достоевского)
- Ewig-Weibliche как проблема русской культур
- «Огненный ангел» Брюсова в контексте Серебряного века
- Предсказание непредсказуемого: магические герои и тоталитарное будущее. Крошка Цахес и Павел Смердяков
- Кто виноват, или Безумие исторического процесса
- Карнавал или бесовщина? (Роман «Бесы» Ф.М. Достоевского)
- «Подпольный человек» против «новых людей», или О торжестве зла в мироустройстве
- Какие сны приснятся в смертном сне, или Жизнь в смерти («Бобок», рассказ Достоевского)
- Эсхатологические мотивы русского космизма (Поэзия Ф.И. Тютчева)
- Бердяев о Достоевском: теодицея и свобода
- Экскурс. Достоевский как ветхозаветный пророк Беседа Сергея Медведева с Владимиром Кантором
Наступление на разум. XIX и начало XX века
- Карамзин, или Сотворение русского европейца
- Русская литература: желание и боязнь капитализма (Пушкин и Гоголь)
- Немецкое русофильство, или Предчувствие нацизма (Еврейская тема в повести И.С. Тургенева «Несчастная»)
- Ленин contra Чернышевский
- Трагедия и становление массового общества (Горький против Достоевского глазами Степуна)
- Метафизика Франца Кафки, или Ужас вместо трагедии. Франц Кафка и его герой
- Метафизика еврейского «нет» в романе Ильи Эренбурга «Хулио Хуренито»
- О сошедшем с ума разуме. К пониманию контрутопии Е.И. Замятина «Мы»
- Называть тьму тьмою (О романе Артура Кёстлера «Слепящая тьма»)
- Отец Александр Мень как явление
- Экскурс. Лехаим июнь 2007. Сиван 5767 — 6 (182). На четыре вопроса отвечает Владимир Кантор
Судьба человека и его возможности. XX век
- «Сопротивление несчастиям и боли» (О творчестве Джозефа Конрада)
- Аргентинский европеец, или Люди, книги и лабиринты Хорхе Луиса Борхеса
- Отстаивая честь и достоинство (О повести Генриха Бёлля «Потерянная честь Катарины Блюм, или Как возникает насилие, и к чему оно может привести»)
- Соблазн как парадигма христианской культуры (Творчество Достоевского)
- Человеческая мера (О повести Зигфрида Ленца «Плавучий маяк»)
- Мир сказочный и реальный (Эпопея Дж. Р. Р. Толкиена)
- Немцы и структурирование русской культуры: литературно философская рецепция
- Безумие лифляндского рыцаря (Яан Кросс. Императорский безумец)
- Фрейд versus Достоевский
- Неисчерпаемость человека (Фантастика Станислава Лема)
- Любовь всегда трагедия (Майму Берг. Я любила русского)
- Александр Твардовский — событие мировой поэзии (Выступление в Никитском клубе 24 июня 2010 г. на заседании «Есть имена и есть такие даты». К столетию со дня рождения А. Т. Твардовского)
- Ленин как персонаж культурфилософии Элиаса Канетти
- Герой «случайного семейства» (О жизни и прозе Владимира Кормера)
- Экскурс. Философия, литература, преподавание, жизнь Интервью Владимира Селиверстова и Романа Гуляева с Владимиром Кантором
- Вместо заключения. Мыслима ли Европа без России?
Указатель имен. Составитель Е.В. Михайлов
Об авторе
Категории:
Благодарю сайт за публикацию:
