Никольская - Икона Пострижение в великую схиму

Икона написана на небольшой (30,5 Х 25,4 см) цельной липовой доске с двойным ковчегом. Обе дубовые врезные встречные шпонки — более поздние, заменены при антикварной реставрации XIX века. На нижнем торце вставлены деревянные тонкие пластинки для укрепления трещины, которая, очевидно, образовалась при замене шпонок. Многочисленные гвоздевые отверстия на торцах, обрезах, полях и лузге, с мелкими вставками левкаса, позволяют предположить, что на иконе сменился не один басменный оклад (ныне отсутствует).

 

На месте ожога от свечи на нижнем поле и нижнем крае одежд центральной фигуры тонированная вставка левкаса. Поверхность расчищена от потемневшей олифы. Авторские моделировки на ликах Христа, центрального образа и предстоящих справа утрачены. Прописи на них, сделанные, вероятно давно, соединились с авторским красочным слоем и визуально не различаются. Лики слева сохранились лучше. Авторская живопись хорошо сохранилась на изображениях крыльев Серафима, монашеских крыльев, престола, на Евангелии (поновлен только черневой рисунок). Золото фона, опушь и надпись на фоне — авторские. Мандорла, окружающая фигуру Христа, сильно пропитана олифой. Первоначальный ярко синий оттенок красочного слоя мандорлы из-за олифы изменился до темно-зеленого.

 

М.: «Индрик», 2008. 24 с.

ISBN 978-5-85759-462-9

 

Икона «Пострижение в великую схиму», о которой здесь пойдет речь, находится в одной из частных коллекций Москвы. По словам владельца, он приобрел икону в 2003 году в московском антикварном магазине. Других сведений, которые могли бы пролить свет на происхождение памятника, как это часто бывает, не имеется. В Музей имени Андрея Рублева владелец обратился с целью получить экспертное заключение по иконографии и атрибуции иконы. Необычность ее тематики и уникальность иконографии привлекли внимание не только специалистов, но и широкого круга любителей и ценителей древнерусской живописи, которые имели возможность видеть произведение на выставках «Иконы из частных собраний» в 2004 году и «Место сие тебе будет во спасение…» в 2006 году.

 

На иконе, согласно имеющейся надписи, в образно-символической форме представлен обряд принятия великой схимы — второй высшей степени иночества. Это единственный известный в иконописи памятник с таким сюжетом и иконографией. Мы назвали икону «Пострижение в великую схиму», но возможны и другие наименования: «Принятие великого ангельского образа», «Ангельское пострижение», «Чин монашеского пострижения в схиму». В одном древнем документе — «Опись Покровского женского монастыря 1597 года города Суздаля», в описании утвари Благовещенской церкви указаны две иконы, названия которых соответствуют изображенному сюжету: «Пядница болшая пострижение святоимно» и «Пядница болшая образ мнишеского пострижения на золоте».

 

На эти названия впервые обратил внимание Г.В. Попов в 1994 году, проанализировав указанный документ. Полагая тогда, что иконы с «Пострижениями» не сохранились, он отметил их исключительность для русской иконописи и предположил, что они были написаны в XVI веке во время правления Иоанна Грозного. Впоследствии были обнаружены иконы «Преподобный Иоанн Рыльский» 1560–1570-х годов и «Святитель Леонтий Ростовский» середины — третьей четверти XVI века из Покровского монастыря, пополнившие собрание Музея имени Андрея Рублева. Обретение иконы «Пострижение в великую схиму» наряду с другими, упомянутыми в Описи и считавшимися пропавшими, позволили ученому сделать вывод о том, что именно этот образ является суздальской «пядницей монашеского пострижения на золоте», и уточнить датировку — третья четверть XVI века.

 

Иконография образа восходит к тексту Службы («Последования») принятия великой схимы или великого ангельского образа. В основных чертах этот чин повторяет последование монашеского пострига — малой схимы. Также совершается настоятелем монастыря или духовным наставником в присутствии братии, состоит из дачи обетов, самого пострижения и обряда облачения в особые одежды — схиму. Но он отмечен большей торжественностью и строгостью, что соответствует высоте принимаемых обетов. Ведь для монаха, избравшего столь трудный подвижнический путь, это означает совершенное отчуждение от мира для соединения с Христом, для познания Божественной мудрости.