В предлагаемой работе будет сделана попытка рассмотреть специфику новозаветных мифов как умных икон Христа, зримо и видимо изображающих Его жизнь в слове.
Подчеркнем, что использовать в работе мы будем концепт именно «мифа» (живого мифа, который живется личностями верующих людей), а не «мифологии» (понимаемой как «вторичное» образование, как литературно–логическая переработка живых мифов, как рефлексия об их содержании
Батаева Е. В. - Об «умной иконографии» новозаветного мифа
Е. В. Батаева. — СПб.: Алетейя, 2008. — 224 с. — (Серия «Миф. Религия. Культура»).
ISBN 978-5-91419-071-9
Екатерина Батаева Об умной иконографии новозаветного мифа - Содержание
Глава 1. Концепция «умной иконографии» новозаветного мифа
§1.1. Новозаветные мифы как словесные образы Христа
1. 1. 1. Концепт «иконографии». Адекватность versus оптимальность мифа как умной иконы
1. 1.2. Структура, пластика, иконография
1. 1. 3. Об умных соответствиях между мифом и новозаветным содержанием
1. 1.4. Почему миф, а не понятие?
§ 1. 2. Об очевидности новозаветных мифов
1. 2. 1. Концепты адекватной и аподиктической очевидности в контексте теории «умной иконографии» новозаветного мифа
1. 2. 2. Критериология аподиктической очевидности новозаветных мифов
1. 2. 3. Умное видение versus духовная слепота. Ступени видения. Концепт ясности
1. 2.4. «Иконотопос» и «времевечность» очевидения мифоикон
1.2.5. Умное оче-видение новозаветных мифоикон и техника рефлексивного видения
1.2.6. Концепт свидетельства. Новозаветный миф как свидетельство о Христе
1.2.7. Р. Бультман: слышание versus видение
§ 1.3. «Возможна ли религия без мифа?»
1.3. 1. Религия у своих пределов
1.3.2. Христианство без христианских мифов
1. 3. 3. «Безрелигиозное христианство» Д. Бонхеффера
1. 3. 4. Т. Альтицер: христианские мифы без христианства
1.3.5. Демифологизация или демифизация?
§1.1. Новозаветные мифы как словесные образы Христа
1. 1. 1. Концепт «иконографии». Адекватность versus оптимальность мифа как умной иконы
1. 1.2. Структура, пластика, иконография
1. 1. 3. Об умных соответствиях между мифом и новозаветным содержанием
1. 1.4. Почему миф, а не понятие?
§ 1. 2. Об очевидности новозаветных мифов
1. 2. 1. Концепты адекватной и аподиктической очевидности в контексте теории «умной иконографии» новозаветного мифа
1. 2. 2. Критериология аподиктической очевидности новозаветных мифов
1. 2. 3. Умное видение versus духовная слепота. Ступени видения. Концепт ясности
1. 2.4. «Иконотопос» и «времевечность» очевидения мифоикон
1.2.5. Умное оче-видение новозаветных мифоикон и техника рефлексивного видения
1.2.6. Концепт свидетельства. Новозаветный миф как свидетельство о Христе
1.2.7. Р. Бультман: слышание versus видение
§ 1.3. «Возможна ли религия без мифа?»
1.3. 1. Религия у своих пределов
1.3.2. Христианство без христианских мифов
1. 3. 3. «Безрелигиозное христианство» Д. Бонхеффера
1. 3. 4. Т. Альтицер: христианские мифы без христианства
1.3.5. Демифологизация или демифизация?
Глава 2. К синергической модели мифа
§ 2. 1. Дискурс синергии: «деэссенциализация» или нео-эссенциальность?
§ 2. 2. «Сущность-эссенция» и\или «событие»?
§ 2.3. От диалектической к синергической модели мифа
§ 2.4. Иконография «синергийного» мифа
Глава 3. Герменевтика новозаветного мифа
§ 3.1. Три уровня в герменевтике новозаветного мифа
3. 1.1. Уровень объяснения в герменевтике новозаветного мифа
3. 1.2. Уровень понимания в герменевтике новозаветного мифа
3. 1.2. 1. Видение и\или слышание как способности понимания. «Божественное просвещение»
3. 1.3. Уровень не-понимания в герменевтике новозаветного мифа
§ 3.2. Об «отстранении герменевтического». Концепт ведения 212
Екатерина Батаева Об умной иконографии новозаветного мифа - Введение
В отечественной философии мифа есть одна концепция, которая до сих пор не была замечена, до сих пор не была философски продумана, хотя ее оригинальность и теоретическая сила бесспорна. Речь идет об идее «умной иконографии» новозаветного мифа, в которой миф предстает как умная, словесная икона Христа, в словах изображающая основные события Его жизни — Рождество, Крещение, Преображение, Распятие, Воскресение, Вознесение. Следы, предчувствия этой концепции можно обнаружить в трудах Н. Бердяева, С. Булгакова, В. Лепахина, Л. Успенского, но наиболее четко и ясно она была впервые артикулирована А. Ф. Лосевым в «Диалектике мифа». Заметим, что идея «умной иконографии» мифа была только заявлена, только сформулирована в трудах названных русских мыслителей, но не была подробно исследована.
Разработка темы иконографичности мифа стала задачей современного поколения мыслителей, и в данной книге мы попробуем совершить «начинательное» движение по осмыслению указанной темы, заранее сознавая невозможность осуществления ее цельного анализа «в одиночку».
Своевременность рассмотрения темы умной иконографичности мифа видится не только в ее неразработанности, но и, прежде всего, в ее оригинальности. Эта тема впервые была заявлена именно в православной философской и богословской традиции, — ей практически нет аналогов в западной философии мифа. А потому не будет ошибочным называть ее аутентично православной (вспомним, что именно икона была расценена в церковной истории как торжество православия»).
Кроме того, можно указать на еще одну причину, обосновывающую Необходимость разработки православно–философской концепции отношений между мифом и Новым Заветом. В современной религиозной философии и философии мифа в качестве одной из наиболее оригинальных и весомых[1] рассматривается теория демифологизацин Нового Завета протестантского теолога Р. Бультмана, согласно которому миф является устаревшей формой выразительности, непонятной современному человеку, «замутняющей» содержание христианской вести.
По этой причине, как полагает Р. Бультман, новозаветные мифы следовало бы критически проанализироватъ и затем отстранить, вытеснив их «экзистенциальными интерпретациями», более адекватными миропониманию современного человека. Тезис Р. Бультмана о выразительной слабости формы мифа и ее внутреннем несоответствии новозаветному содержанию имел широкий резонанс в мировой философской и богословской прессе и вызвал самые разные реакции, — от симпатии и горячей поддержки до неприятия и резкой критики (причем интересно, что наиболее жесткими оппонентами Р. Бультмана стали именно протестантские мыслители, такие как К. Барт[2], Д. Бонхеффер[3], П. Тиллих[4]).
Теория демифологизации Р. Бультмана стала поистине «знаковой» для современного этапа в развитии западной христианской философии и теологии (которому католический богослов К. Ранер даже дал название «постбультмановской эпохи»[5]), сформулировав множество теоретических проблем, активно дискутируемых сегодня (одна из которых — проблема языка Нового Завета). Как нам представляется, было бы полезным рассмотреть поставленные Р. Бультманом вопросы исходя из православно–философской традиции.
И в данном исследовании мы попытаемся показать, что православному (и в целом христианскому) жизнепониманию в большей мере соответствует совершенно иное решение проблемы соотношения мифа и новозаветного содержания, которое может быть обнаружено в концепции «умной иконографии» новозаветного мифа: миф как словесная икона, как словесное изображение жизни Христа вовсе не устарел, напротив, он обладает рядом выразительных преимуществ, которые делают его незаменимой формой для выражения новозаветного содержания.
Как видно из названия предлагаемого исследования, в концепции «умной иконографии» рассматривается специфика не мифа вообще, не любого конкретно–исторического мифа а именно новозаветного мифа, который является не только письменным текстом, но и «текстом» жизни верующих людей, следующих его событийности в личной судьбе. Почему в концепции «умной иконографии» речь идет не о мифе вообще, а о конкретной форме мифа — о новозаветном мифе? Как нам представляется, крайне сложно (или даже невозможно) представить единую теорию мифа, в которой объяснялась бы специфика) одновременно всех форм конкретно–исторических мифов. Разные мифы, обнаруживаемые в различных религиозных текстах (первобытных, исламских, буддистских, христианских и т. п.), различаются не только содержательно, но и выразительно, обладая своей собственной спецификой и оригинальной формой.
Поэтому о каждой конкретной Группе мифов следовало бы говорить отдельно, пытаясь в одно и то же время выяснять не только различия, но и выразительные сходства между ними. Исходя из вышесказанного, трудно согласиться с мнением В. М. Найдыша, согласно которому на данный момент сформировались предпосылки для создания единой теории мифа[6], в которой они объясняются, систематизируются, субординируются, приобретают внутреннее единство и целостность»[7]. Мы не согласны также с делением мифов на «мифы в узком смысле (как формы первобытной духовности) и в широком смысле (производные от первобытного мифа, в том числе и современные мифоподобные формы сознания»[8] (к мифоподобным В. М. Найдыш относит «фольклорные образования… квазинаучное мифотворчество… неомистицизм, неомифологию»[9]).
В подобную схему новозаветные мифы (как, впрочем, и буддистские, исламские и другие религиозные мифы) вообще не вмещаются, поскольку они не являются ни «формой первобытной духовности», ни «производной от первобытного мифа», ни «мифоподобной формой сознания». Новозаветные мифы (подчеркнем, что миф ни в коем случае не является синонимом «вымысла», — миф есть особая форма выразительности, изображающая реальные события встречи божественного и человеческого) являют собой особую группу мифов, со своей содержательной и выразительной спецификой, которая должна быть изучена самостоятельно, а не в рамках «единой теоретической системы» (и то же самое можно было бы сказать обо всех других формах конкретно–исторических мифов).
[1] По мнению известного современного теоретика мифа К. Хюбнера, «иа тему “Миф, религия и наука” вплоть до сегодняшнего дня в теологии нет ничего сопоставимого по своему уровню и охвату с тем, что сделано в этой области Р. Бультманом (Хюбнер К. Истина мифа. М.: Республика, 1996. С. 301).
[2] В работе «Рудольф Бультман: попытка его понять» Карл Барт дает такую оценку демифологизации: «Не поставим ли мы на карту все, если «демифологизируем» Новый Завет в соответствии с замыслом и директивами Бультмана? На что призваны указать все эти якобы “мифологические ” элементы новозаветной вести? Не на тот ли факт, что именно в этом нашем человеческом, мирском, посюсторонкем, предметном существовании мы в вере не только узнаем о своей связи с далеким и неведомым божеством, но, живя в Иисусе Христе, распятом и воскресшем там и тогда, мы здесь и теперь должны познать нашего божественного Господа и человеческого брата в его удаленности и в его близости? <…> Возможно ли высказать это иным языком, нежели тот, который у Бультмана именуется “мифологическим”? <״.> Делаем ли мы добро современному человеку, когда отказываем ему в способности воспринимать «мифологию» (в бультмановском смысле) — и тогда ему оказывается просто нечего слушать!… В демифологизированном Новом Завете Бультмана мне чудится отчетливый душок докетизма….Если интерпретация Нового Завета означает “демифологизацию”, и если “демифологизация” означает то, что понимает под ней Бультман, исходя из принятого им понятия мифа, то в такой интерпретации новозаветное Евангелие кажется мне не то чтобы совсем неузнаваемым, однако различимым лишь в самых смутных очертаниях» (Бультман Р. Избранное: Вера и понимание. Том 1–2 Пер. с нем. М.: РОССПЭН, 2004. С. 685–686).
[3] По мнению Д. Бонхеффера, Бультман, кажется, …скатывается к типично либеральной методической редукции (“мифологические" элементы христианства снимаются, и христианство сводится к его “сущности”). Я придерживаюсь мнения, что весь содержательный материал, включая “мифологические” понятия, должен быть сохранен, — Новый завет не есть мифологическая оболочка некой всеобщей истины! А эта мифология (Воскресение и т. д.) и есть сама суть!» (Д. Бонхеффер. Сопротивление и покорность / Пер с нем М.: Издат. группа Прогресс», 1994. С. 243).
[4] Как считает П. Тиллих, «демифологизация может означать две вещи… Она может означать борьбу против буквалистского искажения символов и мифов. Это необходимая задача христианского богословия… Но демифологизация может означать также и удаление мифа как носителя религиозного выражения… В этом смысле демифологизацию нужно непременно отвергнуть. Она лишила бы Ц. религию ее языка она прекратила бы опыт святого. Символы и мифы нельзя критиковать в силу лишь того, что они символы» (П. Тиллих. Систематическое богословие/ Пер. с англ. СПб.: Алетейя, 1998. С. 460–461).
[5] К. Ранер. Основание веры. Введение в христианское богословие / Пер. с нем. М. - Библейско–богословский институт св. апостола Андрея, 2006. С. 18.
[6] Найдыш В. ДО. Философия мифологии XIX — начала XXI в. М. Альфа-М, 2004. С. 464.
[7] Там же. С. 470.
[8] Там же. С. 470.
[9] Там же. С. 536–537.
Категории:
Благодарю сайт за публикацию:
