Нефёдов - Очерк итоговой философии

Данная работа, являющаяся сокращённым вари­антом «Критики отвлечённых начал», написана с целью достигнуть непротиворечивой онтологии и теории по­знания и тем самым преодолеть современный кризис философии. Автор в свое время решился на подобный труд, т. к. считал, что ему удалось понять и обобщить суть всех существующих ошибок, допущенных различ­ными философами в разные эпохи. Все эти ошибки можно охарактеризовать следующим образом: фило­софы, руководствуясь наглядностью всевозможных де­лений, различий, сопоставлений, которые имели место в определённом мире, привносили их в описание того, что ими было выбрано в качестве начала, отправного пункта философствования.

 

Поэтому почти всегда в их определении начала, единства, субстанции присутство­вали чистые дефиниции, чистые сопоставления, субор­динации начал и т. п. Типичный пример — Спиноза с его отношением субстанции, атрибута и модуса.

Всякий автор чистосердечно верил определённой природе, которая содержала в себе бесчисленное количе­ство всевозможных иерархий, сопоставлений, несходств. Здесь уживалось и невообразимо громадное, и ничтожно малое; кто-то очень силён, другой слаб; кто-то талантлив, другой бездарен и т. д. и т. п. Абсолютное сопоставление представлялось чем-то само собой разумеющимся.

 

Философы уже очень давно поняли, что мало оты­скать излюбленную ими характеристику этого мира, не­обходимо ещё, чтобы она безошибочно представляла его универсальность и единство, непротиворечивость созда­ваемой ими онтологии и теории познания. Однако гло­бальное, интегрирующее знание никак не достигалось.

 

Неизменно система каждого из онтологов встречала те или иные подводные камни, о которые она разбивалась. Философские построения постоянно оказывались несо­стоятельными. Исключением были некоторые интуи­тивные представления, истинность и глубина которых не была постигнута, так как не существовало дискур­сивного переложения их взглядов. Общая ошибка всех философов заключалась именно в том, что наглядность изменения или наглядность чистой сопоставимости они приняли, так сказать, за чистую монету, слишком не­посредственно. Непротиворечивость нельзя отыскать, действуя наугад, руководствуясь только неведомо как возникшей симпатией к той или иной определенности.

В мире изменяемых качеств, в этом бесконечном разно­образии их философы не могли отыскать действительно неизменной субстанции, хотя, как кажется, философами были выдвинуты достойные кандидаты на роль реаль­ности. У Гегеля мировой дух шествует по ступеням раз­вития и обнаруживает, наконец, в самосознании разви­того человека абсолютный дух. В человеческом разуме произошло возвращение мирового духа к самому себе. Субстанция отождествилась с субъектом. Это во многом верно и звучит очень глубоко и обнадёживающе. И, тем не менее, и у Гегеля, и у всех других онтологов совершен­но отчетливо видна ошибка в постижении реальности существующего.

 

Почти всем без исключения онтологам мы могли бы задать один и тот же вопрос, каким это образом мы можем мыслить что-либо в качестве неполного совер­шенства и, тем не менее, существующим. Что представ­ляют собой существования на разных ступенях развития в сравнении с универсумом, субстанцией?! Это недораз­витые, ущербные или дегенеративные субстанции, ре­альности? Никто из философов не смог достоверно по­казать суть ущербности модального в сравнении с суб­станциональным.

 

Об этом вопиющем недостатке понятия реально­сти мало кто задумывался. Считалось, что если в при­роде есть различия и соподчинения, то, значит, и фило­софу дозволено так описывать субординации существ, самосознаний, начал. Но ведь философ в отличие от конкретного учёного должен устремить свой взор пре­жде всего на неделимое, неизменное, пребывающее в природе. Там, где его нет, где нет действительной ре­альности, не может быть и действительного существова­ния, и действительного описания этого существования.

 

Философ просто не знает, что в действительной природе ничего чисто сопоставимого нет. В настоящей природе, в её реальности самое ничтожное существо, которому ещё предстоит развиваться миллиарды лет до человека, изготовлено из того же золота тотальной реальности. Это значит, что определённое развитие, стремящееся, поднимающееся от одной ступени к другой, есть в то же время и движение от одной универсальной реальности к другой такой же универсальной реальности. Другими словами, является неизменностью.

 

Одно другого не исключает. Определенный и неопределённый мир представляет одно целое. Реаль­ность, представленная микроорганизмами, развиваясь в человека, в качестве общеинвариантной реальности ничего не приобретает (она всегда равна Универсуму, любому его инобытию), хотя в качестве определённой человеческой сущности она приобретает невообразимо много. Например, приобретает мир субъекта, способ­ный отражать Универсум, являющийся, помимо про­чего, и безличным мировым духом, при известных об­стоятельствах переходящим в личность.

 

То, что философы принимали за всю природу, было только ее определённой стороной. Стороной ни­чуть не менее действительной. То, что в определенном мире существует как абсолютное сопоставление, деле­ние, в реальности является миром переходящих тож­деств. Такой мир не предусматривает того различия, ко­торое необходимо и существенно в определённом мире.

Именно это не принималось в расчет традицион­ной философией. Для философа в качестве его важней­шего устремления не существует никакого модуса, ни­каких ступеней развития, никакой формальной логики. Это — персонажи определённой природы и определен­ной науки.

 

Очень точное приближение к понятию реально­сти мы встречаем у Гёте. Для него реальное есть посто­янный переход аналогий. Во что бы ни изменялся мир, он не перестает быть неким неопределённым, принци­пиально не имеющим чисто определённого названия тождеством любого существования этого мира. В по­стоянном определенном изменении сохраняется только сама вечно повторяемая неизменность этого мира. Со­вершенно очевидно, что подобное представление вно­сит принципиально иное нетрадиционное понимание сути повторяемости, единства и понимание того, чтособой должна являть непротиворечивость философии и теории науки.

 

Не существует никакой и абсолютной неопреде­лённости понятия тотальной реальности. Она неот­делима от определенной природы. Это означает, что в неопределённой реальности содержится всеобщность логического, духовного, субъективного и т. д.; что здесь содержится протологика, протосубъект, протоидея.

 

Философы переусердствовали в абстрагировании идей, понятий, качеств. Понятие реальности не позво­ляет выделить какую-либо из знакомых нам категорий в качестве безусловно отдельной. Это недопустимо. Это неизменно оказывается догматом, доктринерским из­мышлением. Подобным образом понятая реальность делает совершенно очевидными все допущенные в исто­рии философии ошибки. Можно коротко сформулиро­вать их следующим образом.

 

Все принципиальнейшие ошибки философии и теории науки были допущены по той причине, что ме­сто тотальной реальности, или единоразличия, занима­ло то или иное абсолютное начало, та или иная опре­делённая чисто характеристика, которые незаконным образом подменили указанную реальность. Подобная подмена чревата чистым противоречием, стагнацией философии.

 

Никакой иной тотальной реальности, поми­мо переходящего тождества, нет. Мир невозможен без общеинвариантной реальности или того, что является неопределённым равенством всего существующего.

Следует сказать, что никакое разделительное, са­мое категоричное определение, никакая дизъюнкция никогда не делят, не деформируют, не изменяют назван­ную реальность, не касаются её. Они могут соответство­вать изменению только определённой стороны мира. Иными словами, незаконное вторжение или замещение абсолютными определениями места реальности могут допускаться только в вольных философских сочинени­ях, в фантазии философов. В действительности ничего подобного произойти не может.

 

В этом навязывании реальному миру чистых по­нятий и заключён вечный источник несостоятельности философской мысли. В этом и состоит её кризис и кри­зис общей теории науки и математики. Всё, что не явля­ется действительной реальностью, что ставится на место действительной реальности, неизменно обнаруживает несостоятельность в качестве объявленной реальности, всеобщности. Любые чистые дефиниции, любые субор­динации, дизъюнкции — всё это правомерно и законно применимо только к определённому миру. Но не он яв­ляется предметом пристального внимания, важнейшим объектом философского рассмотрения.