Православие, в отличие от католичества, всегда и везде явлено в национальной форме. Францисканцы или доминиканцы — итальянцы, поляки или немцы; в Европе, в Латинской Америке или в Палестине — всегда и во всех странах одни и те же, подчиняются одним управляющим структурам и идейным установкам, поют одни и те же гимны, устраивают одни и те же процессии. Этнический колорит православной церковности немедленно бросается в глаза, если сопоставить архитектуру, живопись, литературу, церковные обычаи да и весь уклад Сербии и Грузии, России и Румынии… Даже внутри славянского мира. Возьмите церковнославянский язык — единый литературный язык славян, созданный, можно даже сказать нарочито сконструированный, для нужд библейских переводов и богослужебной практики трудами равноапостольных Кирилла и Мефодия и, однако, немедленно разветвившийся в целом веере литературных изводов, характерных для разных этнокультурных традиций: церковнославянский русского извода (представленный, например, Остромировым Евангелием), церковнославянский болгарского, сербского изводов.
Так и само Православие, пусть не покажется это странным, исторически дано нам только в определенных национальных изводах. Церковное право подтверждает указанную тенденцию: сначала в «патриарших» формулировках 34-го Апостольского правила («Епископам всякого народа подобает знать первого среди них»), затем — в практическом устроении восточнохристианского мира как Собора Автокефальных Сестер-Церквей (в противоположность папскому западному централизму).
Строго говоря, в силу прежде всего этнопсихологических и культурологических причин совершились и самые древние, доныне не поддающиеся врачеванию расколы Православной Церкви. Что бы ни говорилось — и вполне справедливо — о догматических различиях в верованиях монофизитов (армян, коптов, эфиопов) по сравнению с верованиями православных греков, но расхождения, вылившиеся в конечном счете в образование — в пределах еще Византийской империи независимых Армянской, Коптской (позже и Эфиопской) Церквей, предопределено было размежеваниями культурно-историческими и национальными.
Николай Лисовой - Церковь, Империя, культура: очерки синодального периода
М.: Индрик, 2016. — 552 с.
ISBN 978-5-91674-414-9
Николай Лисовой - Церковь, Империя, культура: очерки синодального периода - Содержание
Православие Византийское, Русское, Вселенское.
Вместо предисловия
Часть 1 Церковь и государство: бремя Империи и крест Императора
- Глава 1. Таинство Империи
- Глава 2. Церковь в Империи и Император в Церкви
- Глава 3. «Нераздельно и неслиянно»: церковно-имперский симбиоз в отражениях светлейшего сана
Часть 2 Империя и монашество: вызовы русской святости
- Глава 1. Восемнадцатый век в истории русского монашества
- Глава 2. Паисий Величковский: «Добротолюбие» и возрождение русского монашества
- Глава 3. Святитель Феофан Затворник: путь к спасению
- Глава 4. Век Серафима: Житие и Время
- Глава 5. Огненный фокус: Амвросий Оптинский
- Глава 6. Старец Макарий (Иванов): «опчина» издателей как умное делание
- Глава 7. «Всели в себя Бога»: святой Иоанн Кронштадтский
- Глава 8. Афон и Россия: святоотеческий завет, национальный миф или требование эпохи?
Часть 3 Подвижники церковной науки
- Глава 1. Откровение истории: русский вклад
- Глава 2. Церковное Предание и историческая реконструкция
- Глава 3. Каноны совести и свобода Церкви.
- Памяти епископа Иоанна Смоленского
- Глава 4. «Освобождающая сила»: прорыв Михаила (Грибановского) и Антония (Храповицкого)
Часть 4 «Сердца, вместившие Восток»: люди Русской Палестины
- Глава 1. «Рыцарь Святой Земли»: А.Н. Муравьев и его наследие
- Глава 2. Епископ Порфирий (Успенский) — основатель Русской Духовной Миссии в Иерусалиме
- Глава 3. Архимандрит Антонин (Капустин): между МИДом и Синодом
- Глава 4. Игумен Вениамин (Лукьянов) и его подворье в Иерусалиме
- Глава 5. А.А. Дмитриевский — летописец Русской Палестины
- Глава 6. «Мама Черкасова»: русские школы в Бейруте
- Глава 7. Епископ Арсений (Стадницкий) и его спутники в стране священных воспоминаний
- Глава 8. Великая княгиня Елизавета Федоровна — от Иерусалима до Иерусалима
Часть 5 Церковь и культура
- Глава 1. «К почести вышнего звания»: Академия Российская и Русская Церковь
- Глава 2. «Что видишь?» (Пушкин: дуэль с веком)
- Глава 3. «Заветные столицы» в поэзии и историософии Федора Тютчева
- Глава 4. Понятие культурно-исторического типа и тема Империи в трудах Н.Я. Данилевского
- Глава 5. Петр и Достоевский
- Глава 6. Достоевский и Леонтьев
- Глава 7. Князь Хилков: выбор веры (Над страницами писем бывшего толстовца и диссидента)
Заключение
Крестный ход Империи к Царству Небесному
(Вместо послесловия)
Николай Лисовой Церковь, Империя, культура: очерки синодального периода - Предисловие
Анализ типологии власти, истории и развития соответствующих структур в социуме и ценностных ориентаций в сознании органично входит в более сложный и широкий контекст «духовных основ политики», поскольку работает с универсалиями, конкретно выражающими эти «основы» в той или иной религиозно-цивилизационной модели и традиции. Современная политическая культура Китая не поддается и не подлежит исследованию без учета всего 5000-летнего китайского духовного опыта от Конфуция до Мао-Цзе-дуна. Без греческой логики и евклидовой геометрии не понятен (и не подлежит пониманию) политический строй античного полиса. Разговор о России, ее истории и судьбах, о святорусском мире — Pax Sancto-Russica, как сказал бы А.В. Карташев — невозможен вне контекста Империи.С самого начала договоримся о терминах. В современной исторической литературе крайне неотчетливо само понимание термина Империя, что впрямую связано, на наш взгляд, с отсутствием у большинства авторов (как, впрочем, и у большинства читателей) непосредственной интуиции Империи.
Историческая и богословская концепция Империи подменяется расхожим применением данного термина к любому крупному или претенциозному государственному образованию Средневековья или Нового Времени. Говорят об «империи Карла Великого» или «Наполеона», или «кайзера Вильгельма» с тем же почтительным придыханием, как об Империи Августа и Константина, Юстиниана и Петра Великого… Даже у такого глубокого православного мыслителя и историка, как протоиерей Георгий Флоровский встречаем выражения следующего типа: «как западный, так и восточный варианты “Священной Империи” Средневековья были очевидной неудачей, одновременно утопией и компромиссом»2. Удивительно, с какой легкостью серьезнейший церковный историк представляет на равных «западный» и «восточный» варианты — как будто у Империи могут быть «варианты». Как будто могут быть варианты у Истории!
Гениальный Ф.И. Тютчев еще полтора века назад писал: «Империя на Западе всегда являлась не чем иным, как узурпацией… Что такое история Запада, начавшаяся с Карла Великого и завершающаяся у нас на глазах? Это история узурпированной Империи. Папа, восстав против Вселенской Церкви, узурпировал права Империи, которые поделил, как добычу, с так называемым императором Запада. Отсюда все то, что обыкновенно случается между сообщниками. Длительная борьба между схизматическим римским папством и узурпированной Западной империей, окончившаяся для одного Реформацией, т. е. отрицанием Церкви, а для другой — Революцией, т. е. отрицанием Империи». Случай Карла был недавно подробно и остроумно проанализирован в специальной работе А.В. Назаренко, полностью подтвердившего вердикт Ф.И. Тютчева. «С точки зрения политико-утилитарной созданная Карлом Великим империя была неудачным экспериментом. С историософской же точки зрения приходится выразиться жестче: она была недоразумением, идеологической фикцией, поведшей к (невольной?) узурпации, и в такой оценке вряд ли что-либо может изменить ее (этой фикции) историческая живучесть.
Категории:
Благодарю сайт за публикацию:
