Тема живого тела в истории философии

В этой работе я хочу обозначить несколько линий в истории представлений европейской философии о теле индивида. В зависимости от контекста, фокуса рассуждения, эпохи такое тело именовалось «естественным», «живым», «органическим», «феноменальным», «символическим», «манифестирующим». Тело при этом понимается как некая экстериоризирующая проекция мыслящего и чувствующего агента, центра действия, который, в зависимости от обстоятельств, именуется «душой», «я», «самостью», «личным началом». В самом первом приближении речь идет о том, что нечто живое, разумное и при этом конечное во времени и пространстве имеет, находит для себя или даже создает себе орудие действия или среду обитания, которая является его пространственным или внепространственным вместилищем, областью присутствия, обиталищем, в котором действующее нечто присутствует как хозяин и которое манифестирует его другим субъектам, дает ему идентичность.

 

Не вдаваясь в специальное обсуждение отдельных теорий отдельных мыслителей, я хотел бы прочертить некоторые традиции, наметить параллели между представлениями о телесности в Античности и в современной философии, а также дать очерк нескольких типов подхода к пониманию тела и телесности у древних и новых авторов. При этом задачей является не столько анализ определенного текста или концепции, сколько попытка увязать вместе философские, научные или художественные традиции, которые обычно рассматриваются изолированно.

 

Материалы научной конференции (Институт философии РАН, май 2015 г.).

М.; СПб.: Центр гуманитарных инициатив, 2016. - 288 с.

(Серия «Humanitas»).

 

• В. В. Петров - Индивид и его телесность в истории европейской философии
• В. Г. Лысенко - Что делает тело живым - взгляд из Индии
• Т.А. Уманская - Дуализм тела и души как парадокс христианской антропологии
• И.Я. Мацевич-Духан - Mavia предицируемого тела в логике Аристотеля
• A. М. Харитонова - Понимание человеческого тела в немецкоязычной философии XVIII в
• И. И. Блауберг - Проблема «сознание - тело» в концепции А. Бергсона
• B. П. Визгин - Феноменология тела в «Метафизическом дневнике» Габриэля Марселя
• А.А. Торопова - Субъект конструирования телесности в философской концепции Ж.-Л. Нанси
• Л. Б. Карелова - Концепции «живого тела» в современной японской феноменологии (на материале работ Юасы Ясуо и Итикавы Хироси)
• А.Н. Фатенков, М.В. Чиров - Концептуальные грани телесности: искус диалогической реконструкции
• А.А. Мёдова - Телесность Абсолютного Тела
• А.А. Чикин - Тело, плоть или иное? К археологии слова

 

Непрестанно сталкиваясь с неразрешимыми противоречиями современного международного права, созерцая истязание физического и морального облика человека, осознаёшь логически выверенную формулу европейского отношения ко всему, что выходит за рамки беспристрастного суждения души. Эта формула уходит своими корнями глубоко в логику Аристотеля и провоцирует современного читателя искать тропы мысли, которые позволили бы научиться видеть и ощущать живое тело, смотреть на него, не отводя глаз в сторону от смущения. Обращаясь к одному из наиболее строгих логических трактатов Аристотеля «Категории», внезапно сталкиваешься с вопросом, каким образом можно использовать эту работу при анализе явлений, по природе своей чуждых какому-либо порядку, уравновешенности, стабильности, не поддающихся рациональному познанию. Чтобы не додумывать и не придумывать ход мысли, возможный при поиске ответа на сформулированный вопрос, мы находим в самой работе «Категории» понятие «мания», или, как предлагают русские переводы, сумасшествие, помешательство, неистовство,  одержимость, и сделаем попытку разобраться с природой этого явления как предиката пока ещё абстрактного субъекта. Аристотель начинает с анализа высказывания, в котором безумие проявляет себя как предицируемое качество.

 

Рассмотрим предложение. Он - сумасшедший. Он - подлежащее. Сумасшедший - сказуемое. Мания высказывается о подлежащем. Но каким образом? Ответ строгой категориальной логики — как качество. Безумие вне высказывания является «сложным звуком», который не имеет значения. Лишь «в силу соглашения» он превращается в знак (ai). До «соглашения» имя остается fyfavia предицируемого тела в логике Аристотеля неартикулированным, нечленораздельным звуком (dygdiapaxoi фбфсн)'. Чтобы понять значение знака, его необходимо «вырвать» из вечности и подвергнуть испытанию временем. Глагол - то, что делает имя временным. Он никогда не говорит о себе, только о другом (етерос;): «...он всегда есть знак для сказанного об ином»1 2. Без «другого» глагол остаётся лишь именем: «...глаголы, высказанные сами по себе, суть имена»3. Имя становится глаголом, когда встречается с другим именем. Эта встреча - событие, которое вырывает связанные воедино имена из безвременья незначащего звучания. Глагол высказывает имя во времени. Высказанное имя - уже не то же, оно становится другим. Как ему сохранить самого себя, остаться тем же в беге времени, изменяться, не изменяясь?