Вавилонский Талмуд - Анталогия аггады - Штейнзальц

Аггада в Талмуде -предисловие р. Адина Штейнзальца

Аггада в учительском тексте - С.С. Аверинцев

Пояснения к принципам перевода - А. Ковельман и У. Гершович

Указатель имен

Указатель понятий

 

 

Аггада включает в себя самые разнообразные темы, которые невозможно объединить единым обобщающим определением; в ней затрагиваются и этические, и теологические, и философские проблемы. Большая часть аггады содержит толкование Писания: от комментария стихов до объяснения библейских историй. В ней можно встретить рассказы о библейских героях и о мудрецах Талмуда различных поколений. Кроме того, аггада содержит советы и наставления в разных сферах: по вопросам здоровья, семейной жизни, ведения сделок и т.д.

 

Корпус литературы, называемый Устной Торой, содержит немало книг, которые представляют собой сборники аггады, скомпонованные по самым разнообразным принципам. Среди них есть книги, следующие порядку повествования в Писании (в основном это мидраши, толкующие Тору), есть выстроенные согласно хронологии (например, "Пиркей де рабби Эли-эзер" или "Седер олам"), а также книги, посвященные определенным темам и не следующие какому-то установленному порядку (например, "Танна де-вей Элиягу"). Древние сборники аггады, по порядку комментирующие Писание, многочисленны и представляют собой в основном собрания аггадических мидрашей, в которых лишь изредка можно встретить небольшие вкрапления галахи. Большая часть аггадических мидрашей была создана в Эрец-Исраэль и отредактирована, в основном, в V-VII вв.

 

Особое место аггада занимает в Талмуде. Несмотря на то, что Талмуд рассматривает прежде всего галахические вопросы, довольно значительную его часть составляет аггадический материал. Аггада составляет довольно значительную часть Вавилонского Талмуда (в Иерусалимском Талмуде ее значительно меньше, что объясняется, по-видимому, тем, что аггада, созданная в Эрец-Исраэль, включалась в упомянутые выше сборники мидрашей). При этом доля аггады в разных трактатах различна: в одних она занимает примерно треть всего объема, в других ей отводится гораздо более скромное место. Аггада в Талмуде упорядочена совершенно не так, как в сборниках аггадических мидрашей. В принципе, аггада в Талмуде связана с галахой, переплетена с ней. Зачастую переход от галахи к аггаде почти незаметен: галахические рассуждения сопровождаются аггадой, тематически связанной с обсуждаемым вопросом. Поэтому аггаду в Талмуде невозможно понять до конца, не принимая во внимание общий контекст, весь ход талмудических рассуждений, где аггада и галаха, как правило, переплетаются.

 

И хотя мудрецы Талмуда прекрасно их различали (в эпоху Талмуда наряду с учеными, которые занимались в основном галахой, были и те, кто занимался по большей части аггадой, — их называли раббанан де-аггадета), эти два жанра выглядят в Талмуде неразделимыми и дополняющими друг друга. Иногда это взаимодополнение столь значимо, что невозможно полностью понять разбираемый вопрос или рассматриваемую тему, не приняв во внимание оба аспекта: и галахический, и аггадический.

 

Существуют и другие отличия аггады в Талмуде от аггады, содержащейся в сборниках мидрашей. Например, и в Талмуде можно найти аггадические толкования Писания, но они не занимают в нем центральное место, в отличие от аггадических мидрашей, особенно следующих порядку повествования в Писании. И с точки зрения содержания аггадические высказывания в Талмуде отличаются от тех, что включены в большинство сборников мидрашей. Аггада в Талмуде, рассказывая о героях Писания, в большей степени склоняется к построению цельного нарратива, при этом толкуемый фрагмент Писания раскрывается с неожиданной стороны, а иногда стих Писания становится зачином новой талмудической истории (маасе). Рассказы о деяниях знаменитых людей как литературный жанр вообще характерны для аггады в Талмуде: в них повествуется и о прошлом, и о настоящем, и о библейских персонажах, и о мудрецах Талмуда, и о героях других народов.

 

Аггадические советы и наставления различного рода мы находим в Талмуде в более концентрированной форме, чем в сборниках мидрашей, — например, в нем встречаются довольно большие фрагменты, состоящие целиком из медицинских советов или наставлений по каким-либо иным специфическим вопросам. Еще одна особенность талмудической аггады заключается в способе организации материала. В сборниках мидрашей, как уже сказано, его основой является или порядок повествования в Писании, или хронология. В Талмуде же место и структура аггады определяются ассоциативными законами построения талмудического дискурса: связь между различными высказываниями обусловлена либо темой (одно высказывание следует за другим потому, что раскрывает некоторый дополнительный аспект темы, затронутой в первом), либо упоминанием одного и того же стиха, либо именем мудреца, которому приписывается авторство двух различных высказываний, не обязательно связанных на смысловом уровне, а иногда ассоциативная связь еще более тонка: когда последовательность фрагментов определяется структурным сходством или логикой тематических переходов.

 

Кроме того, у Талмуда (а, следовательно, и у талмудической аггады) существует еще одна особенность: это тексты, которые многократно редактировались. Редакторская работа, которая не сразу бросается в глаза, состояла, помимо всего прочего, в скрупулезном выборе слов и стремлении к предельной точности выражения мысли. Ни в одном сборнике мидрашей аггадический материал не выверялся с такой тщательностью и не вычитывался столь придирчиво, как в Талмуде. Поэтому общепринято, что не только галаха, но и аггада в нем представляют собой наиболее авторитетную часть Устной Торы, и поэтому аггадические высказывания в Талмуде имеют больший вес, нежели в других ее разделах.

 

Предлагаемая читателю антология талмудической аггады, естественно, фрагментарна. Попытка вычленить всю аггадическую часть Талмуда была предпринята на рубеже XV-XVI вв. р. Яаковом бен Шломо Ибн Хабибом, который составил многотомное собрание аггады "Эйн Яаков". Мы не задавались целью ознакомить рускоязычного читателя со всей содержащейся в Талмуде аггадой, наша антология включает лишь незначительную ее часть. Поэтому перед нами стояла проблема выбора фрагментов. Однако мы изначально не собирались составлять книгу, которая включала бы в себя наиболее "важные", "поэтические" или "интересные" отрывки. В их выборе определяющую роль играли несколько факторов, как концептуально значимых, так и чисто внешних. Поскольку нам не хотелось, чтобы читатель столкнулся с чередой разрозненных высказываний, то мы старались выбрать более или менее объемные, пронизанные единой темой или общей идеей фрагменты или же те, содержание которых могло бы, на наш взгляд, заинтересовать и неискушенного читателя. Другой фактор связан с тем, что большая часть аггадического материала повествует о библейских героях, апеллирует к библейским сюжетам, основывается на библейских стихах. Для понимания материала такого рода необходимо свободно ориентироваться в иврит-ском тексте Писания. Вовсе исключить подобные фрагменты мы не могли, но старались выбирать те из них, в которых речь идет о героях и сюжетах, известных каждому образованному человеку.

 

Еще одно ограничение связано с жанровыми особенностями: многие аггадические высказывания Талмуда основаны на стихах Писания и представляют собой мидраш, где огромное значение имеет игра слов, требующая от читателя понимания нюансов библейской и талмудической лексики. Многие из этих мидрашей практически непереводимы на другой язык, и мы старались по возможности избегать фрагментов, насыщенных такого рода толкованиями. Еще одним фактором было стремление по возможности избегать экзотического материала, обращаться к текстам, которые могли бы быть значимыми не только в рамках отдельной культуры, но имели бы универсальное значение. При этом, однако, следует помнить, что при всех сходствах, которые можно обнаружить между аггадой, с одной стороны, и поэзией, философской или фольклорной литературой других народов, с другой, Талмуд, тем не менее, всецело принадлежит еврейской культуре. Мир его понятий, система образов характерны для творчества конкретного народа в определенную эпоху. Мы пытались, насколько это возможно, прояснять контексты, в которых должен рассматриваться приводимый нами материал, однако это, конечно, не решает проблему в полной мере.

 

Поэтому каждому, кто возьмет на себя труд изучить эту книгу, следует попытаться не только прочитать и понять текст, но и мысленно сотнести себя с тем духовным миром, которому принадлежат галахические и аггадические построения Талмуда. Мы надеемся, что соприкосновение с этим миром, который и близок, и далек, чужд, но вместе с тем затрагивает самые чуткие струны души, даст нечто большее, чем экскурсия по чужой стране, поможет возникнуть интеракции, когда соединяются близкое и далекое, и близкое воспримется по-новому в свете того, что казалось далеким. И, возможно, следуя этим путем, читатель обнаружит, что некоторые стороны унаследованной им культуры связывают его с этим волшебным, поэтическим и наполненным напряжением мысли миром. Ибо, в конечном счете, Талмуд (даже в своей аггадической части) — не книга для чтения, которую можно, не утруждая себя, пролистать на досуге. Чтобы по-настоящему понять и оценить тексты данной антологии, мало просто прочесть их — возможно, потребуется не раз вернуться к прочитанному. Ибо только при серьезном и вдумчивом отношении к этим текстам можно надеяться на встречу с миром Талмуда.