Представление о верующих как об иных, непохожих на остальных людей имеет долгую историю. С одной стороны, европейская интеллектуальная традиция последние три столетия планомерно изображала упадок и будущее исчезновение религии, а верующих — недалекими и/или угнетенными беднотой людьми. С другой стороны, ряд теологов и религиозных писателей также последовательно стремились представить реальность веры как первичную по отношению ко всем сторонам человеческой жизни, а верующего как человека, вышедшего за рамки материальных ценностей этого мира.
Вопрос реальности различий между верующими и неверующими не является праздным. Иногда с интересом, иногда с раздражением современный мир наблюдает за проявлениями религиозной жизни. Истоки такого интереса в том, что религиозные постулаты и практики не соответствуют установкам мира секулярного. Они нарушают положения светской этики, правовых норм, они претендуют на знание истины и подлинной природы человека. Самим своим существованием религиозные сообщества ставят под вопрос основы господствующей в современном мире секулярной идеологии.
Дарья Григорьевна Дубовка - В монастырь с миром. В поисках светских корней современной духовности
СПб.: Издательство Европейского университета в Санкт-Петербурге, 2020. — 208 с.
ISBN 978-5-94380-313-0
Дарья Григорьевна Дубовка - В монастырь с миром. В поисках светских корней современной духовности - Содержание
- Введение
- Конструирование верующего как Другого в социальных теориях
- Конструирование верующего как Другого в феноменологической традиции и теологии
- Техники субъективации в религиозных и секулярных контекстах
- Краеугольные камни расхождения религиозного и секулярного субъекта
- Материалы, методы
- Апология антропологии
- Монастыри глазами социальных исследователей
- Структура книги
- Благодарности
Глава I. Символическое и материальное наследие дореволюционных монастырей
- Особенности восстановления монастырских комплексов .
- Кельи, конторы, корпуса и снова кельи: трансформации статуса и практик использования зданий Горицкого монастыря в XX в
- Возрождение Горицкого монастыря: молитва или хозяйство
Глава II. Ангельский облик и аскетическое делание
- Инфраструктура монастырских зданий
- Аскетические практики монашества
- Немытое тело и модернизация
- Молитвенное делание
- Гендерная специфика современных монастырей
Глава III. Постсоветское понимание добродетели послушания
- Особенности восстановления монастырских комплексов: контаминация физического труда и добродетели послушания
- Экономический базис современной практики послушания
- Спиритуалистекая интерпретация труда
- Святоотеческие нарративы о послушании и их современные аналоги
- Идеальное послушание через роботизацию тела
Глава IV. Секулярный человек и религиозные практики самотрансформации
- Теоретические разработки понятия агентности
- Практика смирения в православном монастыре
- Временное измерение агентности
Глава V. Харизматическая власть: свобода и ответственность в повседневной религиозной жизни
- Историография понятия харизматической власти
- Экономический контекст образования Никольского монастыря
- Харизматический лидер и его окружение
- Сотериология и власть в Николаевском
- Интерпретирующая коммуникация с харизматическим лидером
Заключение
Список использованных источников и литературы
Приложения
Summary
Дарья Григорьевна Дубовка - В монастырь с миром. В поисках светских корней современной духовности - Святоотеческие нарративы о послушании и их современные аналоги
В фокусе моего внимания находится не вся богатейшая христианская литературная традиция, а только те тексты, которые реально читаются в современных монастырях и которые популярны среди приезжающих паломников и трудников. Эти тексты включают в себя прежде всего Патерик, сборник коротких рассказов о святых подвижниках ранней Церкви (V-VI вв.), уже упомянутые «Душеполезные поучения» аввы Дорофея [Древний Патерик 2012 (V-VI вв.); Авва Дорофей 2010 (VI в.)], различную житийную литературу и крайне популярные истории, источник которых не определен, как, например, широко известный в православном сообществе сюжет, свернутый порой до одной фразы «корнями вверх сажать». В развернутой устной версии этого сюжета речь идет о капусте, которую старец велит сажать своим потенциальным послушникам вверх корнями. Двое ослушиваются его и сажают капусту традиционным способом — старец прогоняет их. Третий испытуемый справляется с заданием, и старец берет его к себе послушником. Фраза «корнями вверх сажать», которая могла способствовать созданию описанного нарратива о старце и капусте, скорее напоминающего фольклорные, чем литературные образцы, тем не менее может быть найдена в произведении Зосимы Верховского (1768-1833) [Преподобный старец Зосима Верховский 2006]:
"Внемли, о Богом возлюбленный послушания любитель! Для тебя скажу с помощью Божиею, испытай себя прилежно и познай, как далече отстоишь еще от совершенного послушания; и тогда, когда все заповеданное тебе от отца твоего, согласное с правилами и преданиями святых отцов и Святой Церкви, приемлешь, и старайся исполнить, и если их не приял бы, то осужден бы был не только за преслушание и непокорность к отцу твоему, но и к святым правилам и уставам Церкви. Истинные же делатели послушания повиновались не только в заповеданиях, согласных с преданиями святых, но и на жесточайшие с ревностью подвизались. Ибо духовного отца и наставника повеления бывают тягчайшие и неудобоносимые.
Например: без противоречия по пятидневном неядении делать рукоделие, и еще не приемля пищи, то же еще переделывать безропотно и беспрекословно, или многие свои рукоделия сжигать; или некие одежды и вещи и снеди в огнь и в воду бросать; или кореньями вверх садить; или сухой кол поливать; или столп бездушный бить; или нужники братские голыми руками очищать; иногда же безвинное изгнание, ругание, биение, трапезы лишение и всякое уничижение доброхотно терпеть; или у врат стоя всем кланяться; или обличение всех своих злых пред всем братством со смирением терпеть; или сына утопить; или в огнь и пламенную печь войти; или по воде пойти. Одним словом, если в смерть, если в жизнь, ни от чего не отрекаться, но в точности, как угодно отцу, так повиноваться, ибо все такое видим во Святом Писании, что передаваемо было от святых отцов послушниками".
В большинстве нарративов о послушании, взятых из упомянутых текстов и циркулирующих в монастырской среде, контаминация рационального физического труда и послушания практически не встречается. Послушание — это техника выработки смирения и других добродетелей. Физический труд сам по себе не является практикой аскезы, он необходим для самообеспечения, борьбы с праздностью и для помощи нуждающимся [Преподобные Иосиф Волоцкий и Нил Сорский 2011].
Помимо знаменитого веберовского описания протестантского внимания к труду как к средству убедиться в собственном спасении, единственный случай, который мне удалось найти, когда физический труд сам по себе становится источником смирения, относится к изменению в аксетических практиках Цистерианского ордена XII в. [Asad 1993:147-153]. Цистерианский орден пополнялся в основном людьми из высших сословий, для которых работа на земле и физический труд в целом считались унизительными. Следовательно, именно поэтому включение в монастырские аскетические практики физического труда должно было вести братию монастыря к смирению.
Категории:
Благодарю сайт за публикацию:
