Эко – О литературе

Было бы самонадеянно утверждать, что красивые тексты способны изменить мир. Целое творение Данте не смогло заменить Священную Римскую империю итальянскими комму­нами. Тем не менее стоит вспомнить такой текст, как “Манифест коммунистической партии” 1848 года, который сильно повлиял на события двух веков. Я думаю, что стоит даже его перечи­тать из-за его художественных достоинств или, по крайней мере, – пусть даже не по-немецки – как совершенный по структуре образчик ораторского искусства. В 1971 году появилась брошюра венесуэльского автора Людовика Сильвы “Художествен­ный стиль Маркса”, переведенная Бомпьяни в 1973 году. Я думаю, что сейчас трудно найти это редкое издание, хотя следовало бы. Исследуя формирование Маркса как писателя (мало кто знает, что он писал стихи, пусть даже плохонькие с точки зрения тех, кому довелось их про­честь), Сильва подробно изучил все марксистские труды. Интересно отметить, что о “Мани­фесте” исследователь написал всего несколько строк, считая его, по всей видимости, недоста­точно авторским произведением Маркса.

 

Жаль, так как речь идет о поистине выдающемся труде, сочетающем апокалиптические нотки с иронией, действенные лозунги с четкими разъ­яснениями. Если капиталистическое общество желает отомстить за беспокойство, причинен­ное ему этими несколькими страницами, “Манифест” должен внимательно изучаться как свя­щенный текст в школах копирайтеров. “Манифест”, как Пятая симфония Бетховена, начинается с потрясающего удара тим­пана: “Призрак бродит по Европе” (не стоит забывать, что эпоха Маркса еще близка к пре­романтизму или расцвету готического романа и призраки воспринимаются всерьез). Затем следует обзор с высоты птичьего полета классовой борьбы от Древнего Рима до зарождения и развития буржуазии. Страницы, посвященные завоеваниям этого нового “революционного” класса, становятся его эпической поэмой, годной и в наше время для последователей либеризма (сторонников свободной торговли). Буржуазия почти в буквальном смысле “показана”, как на киноэкране. Это новая неудержимая сила, движимая потребностью в новых рынках сбыта.

 

Она шествует по всему земному шару (и, по моему мнению, именно здесь Маркс, будучи евреем, вспоминает начало книги Бытия), переворачивает и изменяет даже самые отсталые страны, потому что “дешевые цены ее товаров – вот та тяжелая артиллерия, с помощью которой она разрушает все китайские стены и принуждает к капитуляции самую упорную ненависть варваров к иностранцам”, восстанавливает и развивает города как знак и фундамент собствен­ной власти. Буржуазия становится космополитской, глобалистской, она изобретает даже соб­ственную литературу – не национальную, а мировую. В завершение этого панегирика (который убеждает, так как создан с искренним восхи­щением) следует драматический поворот: волшебник не в состоянии более справиться с под­земными силами, вызванными его заклинаниями, победитель задыхается от перепроизводства, он вынужден вскормить своей грудью, вытолкнуть из своего нутра собственных могильщиков – пролетариат. На сцену выходит новая сила. Изначально разделенная и рассеянная, она успокаивается, только разрушая машины, она используется буржуазией как пушечное мясо, годное только для того, чтобы бороться с врагами своего врага (абсолютные монархии, крупные земле­владельцы, мелкая буржуазия).

 

Потихоньку она поглощает собственных противников, таких как ремесленники, мелкие торговцы и землевладельцы, которых крупная буржуазия тоже пре­вращает в пролетариат. Мятеж становится организованным, рабочие используют для связи средства, изобретенные буржуазией ради собственной выгоды, а также ее средства коммуника­ции. “Манифест” имеет в виду железные дороги, но предсказывает также иные средства мас­совой коммуникации (не стоит забывать, что Маркс и Энгельс в “Святом семействе” умело использовали “телевидение” своего времени, то есть бульварный роман, как модель коллектив­ного сознания и критиковали его идеологию, оперируя языком и ситуациями, которые стали популярны как раз благодаря этому жанру). В этот момент на сцене появляются коммунисты. Сначала для того, чтобы заявить, кто они такие и чего хотят. “Манифест” (какой великолепный риторический прием!) стано­вится на позицию буржуазии, которая их боится, и задает страшные вопросы: вы хотите анну­лировать собственность? Хотите общность жен? Хотите разрушить религию, родину, семью? Здесь идет очень хитрая игра, потому что на все эти вопросы “Манифест” дает обнаде­живающие ответы, как бы потакая противнику, а затем следует неожиданный удар в солнеч­ное сплетение, который срывает аплодисменты пролетарской публики…

 

Хотим ли мы аннули­ровать собственность? Конечно нет, ведь отношение к собственности всегда лежало в основе изменений. Разве Французская революция не отменила феодальную собственность, чтобы заменить ее на буржуазную? Хотим ли мы уничтожить частную собственность? Какая глупость, ее попросту не существует, ведь это собственность одной десятой населения в ущерб осталь­ным девяти десятым. Итак, вы обвиняете нас в том, что мы хотим отнять “вашу” собствен­ность? Ну что же, да, именно это мы и собираемся сделать. Общность жен? Бросьте, мы просто хотим, чтобы женщина перестала быть инструментом воспроизводства. Вы утверждаете, будто мы намерены сделать жен общими? Общность жен изобрели вы сами, кроме собственных жен, вы используете жен рабочих, а также находите осо­бое удовольствие в том, чтобы соблазнять жен друг друга. Лишение отечества? Но как можно лишить рабочих того, чего они и так не имеют? Напротив, для политического торжества мы хотим конституироваться как нация…

 

 

 

Издательство – «Corpus (АСТ)» – 2010 г. / 189 с.

ISBN 978-5-17-086204-7