Эрдман - Происхождение идеи крестового похода

Две силы, волнующие человеческий дух, были значимы для крестоносного движения: идея паломничества к раннехристианским местам и мысль о священной войне, рыцарской борьбе на службе Церкви. У каждой из них своя предыстория, а потому в разысканиях о происхождении идеи крестового похода можно выбрать два различных пути.

 

Представления, преобладающие до сих пор, акцентированы на паломничестве. Ради цельной картины обращались, конечно, к иерократическим устремлениям папства и войнам с язычниками на Юге Европы, но основной версией считались мирные паломничества к Святому Гробу, которые были развиты давно и в конечном счете вылились в вооруженную экспансию. В связи с этим глубоко исследовали паломничества и особенно искали события на Востоке, которые могли привести к изменению целевой установки. Предыстория идеи крестового похода приобрела тем самым восточный аспект или во всяком случае исключительную связь с отношениями восток-запад, в то время как множество крестовых походов, предпринятых в других регионах — против еретиков и противников папства, а также против язычников, — были признаны «отклонениями» и вырождением «подлинной» идеи крестового похода.

 

Но такая точка зрения ошибочна. «Отклонения» существовали много раньше, и «подлинный» крестовый поход развился из них в гораздо большей степени, чем из предполагаемых изменений в положении пилигримов или города Иерусалима. Основной, собственно исторический процесс явился результатом развития «общей» идеи крестового похода, которая была привязана не к определенной местности, но только к церковной целевой установке как таковой. В отличие от прежних исследований, мы направимся преимущественно за вторым компонентом крестоносного движения, идеей христианского рыцарства и священной войны.

 

Перевод, предисловие и комментарий Хрусталёва Д. Г.

СПб.: «Евразия», 2018. 662 с.

ISBN 978-5-8071-0355-0

 

Война и мир Карла Эрдмана. Предисловие переводчика

Предисловие

Введение

Иллюстрации

Сокращения

Библиография

Библиография на русском языке

Указатель имен

 

 

Перед вами самая влиятельная книга освященной войне, одна из самых знаменитых в медиевистике. Иногда её называют «великой» (great), иногда «самой важной» (most influential), но и осторожные пишут, что она «более чем любая другая работа, написанная в XX в., изменила направление исследований крестовых походов».

 

Противоречие между христианской доктриной и войной, которое в какой-то момент преодолели общественная мораль и церковь, волнует исследователей давно. Однако этой щекотливой теме историки редко посвящали свой труд, строго сохраняя научные рамки, не вдаваясь в актуальные (религиозные, патриотические и пр.) отступления. В прежние века приоритетными были масштабные исторические обзоры. Для крестовых походов: в XVIII в. — Гиббон, в XIX в. — Мишо, а в XX в. трехтомник Рансимена. Анализируя историографию по этой теме за последнюю половину тысячелетия, Кристофер Таерман отметил свод Рансимена и книгу Эрдмана сопоставимыми по значимости. Этими фамилиями он назвал главу, посвященную второй половине XX в.: «Эрдман, Рансимен и конец традиции?». Единственный случай у Таермана, когда в заглавии использованы личные имена. И именно так — сначала Эрдман.

 

Актуализация насилия, освященного религией (или идеологией), знаменует современный кризис гуманизма и всё более привлекает пристальное внимание ученых. Стоят вопросы девальвации догматов, мутации принципов и политической ангажированности. В попытке описать происходящее рассуждения неизменно уводят в западноевропейское Средневековье к началу церковного освоения войны, оправданию убийства, первым сакрализованным христианами войнам, — крестовым походам. Исследования об этом сейчас  появляются регулярно и обычно начинаются с обзора взглядов Эрдмана.

 

С даты публикации «Происхождение идеи крестового похода» (Die Entstehung des Kreuzzugsgedankens. Stuttgart, 1935) прошло более 80 лет, а эта монография продолжает служить основой для полемики, новых концепций и фундаментальных ориентиров. В 1976 г., до появления её английского перевода, известный медиевист и англиканский священник Х.Э.Дж. Коудри вынужден был часть своей работы о генезисе крестовых походов посвятить её пересказу. Джонатан Райли-Смит в специальной статье в 1997 г. отмечал: «Большинство академических работ имеют срок годности не намного больше, чем двадцать лет, но монография Эрдмана по-прежнему привлекает серьезное обсуждение после уже шестидесяти лет». И ещё двадцать лет спусти ситуация не сильно изменилась. Отто Герхард Эксле в статье 2005 г. назвал книгу Эрдмана «одним из самых важных произведений европейской медиевистики XX в.».

 

Процесс признания достижений ученого не был единовременным и повсеместным, но сейчас он ясно достиг окончательного триумфа. Эрдман стал топосом, точкой отсчета в исследованиях. Он первый, номер один, с него начинается история крестовых походов. В таких условиях не далеко и до мифа. И он уже существует. Его жизнь превратилась в легенду. В 2011 г. Союз немецких историков (VerbandderHistorikerundHistorikerinnenDeutschlands) присвоил имя Карла Эрдмана профессиональной премии, которую ежегодно присуждают двум лучшим историческим диссертациям. В официальном релизе причиной названы личные качества Эрдмана — «высокий профессионализм,  равственная чистота и порядочность» (hochste fachliche Anspruche, personliche Integritat und menschlicher Anstand), но главное, что он «решительно и открыто выступал против национал-социалистической идеологии и концепции истории» (Die nationalsozialistische Ideologic und Geschichtsauffassung lehnte Carl Erdmann couragiert und unverhohlen ab). В нынешней Германии Эрдман — символ антифашиста из академической среды.

 

В его книге о крестовых походах видят скрытый смысл, идеологическую фронду, завуалированное осуждение режима. В своем бестселлере о выдающихся медиевистах «Изобретая Средние века» Норман Кантор настаивает на интриге: «Эта книга написана в тоталитарном обществе в тени политического террора и потому написана кодом. У неё должно быть заглавие “Идеал крестового похода и опасность фанатизма”». Изображая превращение религии мира в религию войны, автор предлагал опознать здесь прообраз современных событий, «молчаливо закодированное» неприятие нацизма. По мнению Кантора, в книге Эрдмана «средневековый урок» не только для «немецких профессоров, продавшихся нацистам», или «марксистских интеллектуалов, совращенных сталинской тиранией», но и для «университантов из Гарварда и Массачусетского технологического, ответственных за ужасы Вьетнамской войны».

 

Биографические сведения об Эрдмане Кантор излагает в романном стиле: Пауль Кер, возглавляющий MGH — главный научный центр историков в Германии, решает спасти Эрдмана, «либерального диссидента и противника нацистов», и отправляет в научную командировку в Португалию, откуда тот возвращается в 1938 г., но из-за своих нескрываемых антифашистских убеждений не может получить работы преподавателя и бедствует, а в 1942 г. его призывают в армию и отправляют на восточный фронт, где он гибнет — в Венгрии — в 1945 г. Кантор, как обычно, блещет фактическими ошибками, но, кажется, именно такой образ героя медиевиста-антифашиста сейчас особенно востребован. Порою кажется, что интеллектуальные вызовы 1935 года очень схожи с современными.

 

На самом деле биография историка-исследователя редко наполнена внешними событиями и содержит большие отрезки времени, которые можно описать лишь адресами посещенных библиотек и архивов. Главное — написанное и сказанное. Реальная биография Эрдмана в значительной степени такова. И это ничуть не снижает её драматизма. Особенно удивительно, что она действительно плотно переплетена с политическими событиями своего времени, которые неизбежно сказались на взглядах и убеждениях великого ученого.