До сих пор еще, к сожалению, не написана история Свято-Сергиевского Богословского института в Париже. Монография «Свято-Сергиевское подворье в Париже. К 75-летию со дня основания» (Париж-Спб., 1999) - лишь первая попытка, робкий эскиз, едва очерчивающий историческую значимость института. В монографии совершенно не затронуты ни богословская проблематика, разработанная профессорами Богословского института, ни их вклад в экуменическое движение, ни богатейшее эпистолярное наследие. Между тем в сегодняшней России проблема духовного образования стоит как никогда остро - за годы воинствущего безбожия наиболее пострадали духовные школы.
За последнее десятилетие XX столетия в демократической России возникли новые духовные школы, но они не могут даже претендовать на преемственность дореволюционных духовных школ России. Высоким уровнем преподавательского состава отличались три духовных академии - Киевская, Санкт-Петербургская и Казанская. В предвоенный период эмиграции в Париже в Свято-Сергиевском Богословском институте удалось сосредоточить лучшие силы русского богословия и церковной истории. Его преемником в послевоенные годы стала Свято-Владимирская семинария в США, куда эмигрировала из Европы часть профессоров Богословского института и его воспитанников». Жизнь Богословского иститута в Париже не была безбурной и благостной, как это иногда кажется сегодня. Богословский институт неоднократно подвергался резкой критике как слева, так и справа. Внутри института также не было единомыслия, что вполне естественно. Выделялись лидеры. С одной стороны - священник Сергий Булгаков, с другой - священник Георгий Флоровский.
Флоровский преподавал патристику и был в довоенный период настроен крайне консервативно. Недаром его предвоенный труд «Пути русского богословия» был справедливо назван Бердяевым в его рецензии «Беспутьями русского богословия». Часть профессоров, и в первую очередь сам отец Сергий Булгаков, прошли через искушение марксизмом и оставили довольно весомый след в его развитии в дореволюционной России. Это, в свою очередь, не могло не вызывать негативного к ним отношения со стороны более молодого поколения эмиграции. Два самых серьезных конфликта были связаны с именами двух профессоров Свято-Сергиевского Богословского института — священника Сергия Булгакова и Георгия Петровича Федотова. И в одном, и в другом конфликте ключевую роль сыграл также профессор этого же института — священник Георгий Флоровский.
Георгий Федотов - Собрание сочинений в 12 т. Т. 12 - Письма Г. П. Федотова и письма различных лиц к нему. Документы
М.: Издательство «Тэтис Паблишн», 2008. 504 стр., ил.
ISBN 978-5-7164-0592-3
Георгий Федотов - Собрание сочинений в 12 т. Т. 12 - Письма Г. П. Федотова и письма различных лиц к нему. Документы - Содержание
- I. Письма Г. П. Федотова к Т. Ю. Дмитриевой
- II. Письмо Π П. Федотова И. М. Гревсу
- III. Конфликт в Свято-Сергиевском Богословском институте(1939 г.)
- IV. Письма к Г. П. Федотову. Документы
Приложения
Послесловие
Именной указатель
Георгий Федотов - Собрание сочинений в 12 т. Т. 12 - Письма Г. П. Федотова и письма различных лиц к нему. Документы - Письмо Г. П. Федотова к Т. Ю. Дмитриевой [ок. 19 марта 1906 г.]
Сейчас получил твое письмо, моя милая. Если бы ты знала, с каким нетерпением я ждал его! Оно сразу перенесло меня к тебе, в Саратов, к[отор]ый вдруг стал мне таким родным. Все эти подробности, о которых ты пишешь, этот шалун — Колька и все-все — мне близко и дорого, потому что напоминают о тебе. Передай от меня поклон всем твоим друзьям: и Тане, и Кате, и Лаврентьеву, и Серг[ею] Мих[айлович]у.
Теперь я хочу рассказать тебе немного о том, как я провожу дни изгнания. Семья, меня приютившая, очень интересна. Хозяин — торговец, владелец пекарни; своей наружностью и бородой патриарха он сначала внушил мне страх, пока я его не узнал. Его жена — ему под стать: набожная и «истинно-русская» женщина. Их дом так же наполнен божницами и святостями, как у Матеровой, про к[отор]ую ты пишешь. Но у этой четы дети учатся в реальном и гимназии, и новые идеи проникли под купеческую кровлю. Старики сильно подчинились влиянию молодежи. Ругают правительство и с уважением относятся к революции — и это при всем своем благочестии! У старшей их дочери — очень хороший голос, и вчера я весь вечер, читая в своей комнате, слушал родные и милые напевы боевых песен.
Ты помнишь, я писал тебе про доктора? Мы с ним сошлись поближе, и он мне рассказал много интересных историй из своего прошлого, о тюрьме и ссылке и о людях, героях своего времени. Он хорошо знает Ковалика, с ним жил в Якут[ской] области. Но теперь он давно уже ветеран в отставке, и годы заметно взяли свое. Со здешней молодежью он не ладит. Он, конечно, предъявляет к современным] револ[юционер]ам высокие требования, к[отор]ым удовлетворяли люди его времени. Они же требуют он него активной работы, на к[отор]ую он не способен. Видал я всю Вольскую «группу». Есть несколько симпатичных лиц. Больше всего молодежь из семинаристов. Дело идет у них вяло. Особенно тихо здесь со времени последнего провала, о к[оторо]м здесь много говорят. Полиция накрыла собрание учащейся молодежи, собравшейся послушать реферат - конечно, по «аграрному вопросу». Моментально реалисты выставили зимнюю раму, и референт, а также часть публики спаслась в окно. Остальных переписали и отпустили с миром.
У меня есть два кружка учащихся — славные мальчики. Они страшно жаждут разобраться в разногласиях между с[оциал]-д[емократами] и с[оциал]-р[еволюционерами], так как и Вольск не отстает от других городов в ярости междупартийной борьбы. На меня так славно подействовали старые, полузабытые разговоры об истор[ическом] материализме, о роли личности в истории. Точно опять ожили гимназические годы, когда на свете не было ничего дороже теоретической истины. Но все это не может заполнить моего времени, и я почти целый день читаю, когда не бываю на Волге. Моя комнатка — крошечная, вдвое меньше одиночной камеры. Когда отворяется дверь, она обязательно задевает за стул, стоящий у стола. Но мне неплохо в моей келейке. Точно так же я через день привык к постели, немного жесткой. И я очень доволен своей обстановкой. Знаешь, у меня есть одна слабость.
Может быть, потому что я вырос избалованным мальчиком, и немного стеснений и неудобств всегда доставляет удовольствие моему самолюбию. Это, конечно, детская черта. Моя умственная пища, сознаюсь, нисколько не соответствует достоинству с[оциал]-д[емократ]а. Право — верный марксист был бы так же возмущен, увидев у меня «Рус[ское] бог[атств]о» (!) и Метер[линка] (?!!), как католический епископ, найдя на столе у патера роман Золя8. Но что поделать? Я люблю «Рус[ское] бог[атств]о» за славные традиции и близкий сердцу дух нашего революционного] прошлого. А Метерлинк — но я вижу, как ты улыбаешься, и мне становится стыдно. Но здесь столько прекрасных и тонких образов — точно из датской сказки. И потом, я всегда думаю о тебе, читая его.
Но лучшие минуты мои — все-таки на берегу. Как хорошо там. Сегодня после дождей с утра светит солнце. Белый пар поднялся с гор. Волга сверкает. Кругом все точно ликует. И я счастлив, потому что люблю тебя. Сейчас получил неприятное известие. В Вольске меня разыскивают. Ищут приезжего из Саратова. Но до Пасхи осталось так немного, каких-нибудь 2 недели. Я надеюсь, что здешние олухи меня до этого времени не найдут. А в Саратов я все-таки приеду, хоть ненадолго. А куда потом, не знаю. Помнишь, ты говорила, как хорошо было бы съездить на Пасху в деревню. Может быть, это еще удастся. Ну, до свидания, милая. Будь счастлива. Целую тебя.
Твой Жорж.
Категории:
Благодарю сайт за публикацию:
