«Войны, как правило, начинаются безымянными. Свое название они получают уже после того, как высохнут чернила, которыми подписан мирный договор, а то и позже». Эти слова эстонского историка М. Лаидре в полной мере справедливы в отношении комплекса войн за обладание Прибалтикой во второй половине XVI в., получивших название Ливонской войны.
Образ этой войны претерпел значительную эволюцию в XVI-XXI вв. То, как ее воспринимали современники, что для них было главным в этой войне, вовсе не обязательно совпадало с точкой зрения потомков. Восприятие войны сильно различалось с разных сторон фронта, причем можно говорить о несовпадении уровней этого восприятия: Россия только в XVIII-XIX вв. усваивает западную оптику видения конфликта, имевшую место еще в XVI в.
Эта война началась еще до своего начала. Для России она была прогнозируема в концепте государевой вотчины, которая должна была расширяться до потенциально возможных пределов, то есть до границ, куда с древнейших времен ступали копыта коней русских дружинников. Походы Ярослава Мудрого обеспечили легитимность претензий на Прибалтику Ивана Грозного, а запутанная история новгородско-псковско- ливонских договоров и таинственной «Юрьевской дани» придала этой легитимности не только историческое, но и юридическое обоснование. Проникновение в Ливонию Реформации с ее погромами храмов, в том числе православных, придало грядущему конфликту окраску борьбы в защиту церквей, чувство абсолютной правоты православному воинству. Прибавьте к этим факторам заинтересованность в материальной добыче (будь то захваты земельных наделов, ключевых позиций на торговых путях или банальный грабеж городских богаств) — и российская мотивация вторжения в Прибалтику получит свое полное оформление.
Александр Ильич Филюшкин - Изобретая первую войну России и Европы: Балтийские войны второй половины XVI в. глазами современников и потомков
STUDIORUM SLAVICORUM ORBIS ; вып. 6
Санкт-Петербург: ДМИТРИЙ БУЛАНИН, 2013 г. — 880 с.
ISBN 978-5-86007-726-3
ISSN 2220-5489=STUDIORUM SLAVICORUM ORBIS
Александр Ильич Филюшкин - Изобретая первую войну России и Европы : Балтийские войны второй половины XVI в. глазами современников и потомков - Содержание
Введение
Часть I. ЛИВОНСКАЯ ВОЙНА: ВЗГЛЯД ИЗ РОССИИ
- Глава I. Что рассказывают летописцы-современники о Ливонской войне?
- Глава II. Агиография и сказания о чудесах XVI в
- Глава III. Литературно-публицистические повести XVI в. о Ливонской войне.
- Глава IV. Отражение дискурсов Ливонской войны в дипломатических документах XVI в.
- Глава V. Письма о Ливонии: Эпистолярные памятники XVI в.
- Глава VI. Дискурсы деловой документации XVI в.
- Глава VII. Отечественные интеллектуалы XVII в. о борьбе за Прибалтику в XVI в.
- Глава VIII. Изменение исторической памяти о русском завоевании Прибалтики при Петре Великом
- Глава IX. Сочинение Ливонской войны историографами второй половины XVIII - XXI вв.
Часть II. ЛИВОНСКАЯ ВОЙНА ГЛАЗАМИ ЕВРОПЕЙЦЕВ
- Глава X. Как Россия стала для Европы Азией, или дискурсивный контекст появления образа Ливонской войны
- Глава XI. «Нашествием московитов Бог покарал нас за грехи...»
- Глава XII. Возникновение образа войны: европейские хроники и исторические сочинения о войнах за Ливонию
- Глава XIII. Ливонская война как пропагандистская война
- Глава XIV. Польский король — спаситель Европы от «русских варваров»: Московская война Стефана Батория в европейском нарративе
- Глава XV. Как затухала память о Ливонской войне в конце XVI-XVII вв.
Часть III. ДИСКУРСЫ ЛИВОНСКОЙ ВОЙНЫ
- Глава XVI. Главный дискурс Ливонской войны
Заключение
Приложение: Новые документы по истории Ливонской войны
Список сокращений
Именной указатель
Географический указатель
Александр Ильич Филюшкин - Изобретая первую войну России и Европы : Балтийские войны второй половины XVI в. глазами современников и потомков - Введение
Каждая война, прежде чем стать реальностью, возникает сначала в головах ее участников.
Райнхард Фречнер
Россия — государство со странной морской судьбой. Ее морская граница в несколько раз превышает сухопутную. Между тем, значимых морских страниц в истории России немного. Зато важное место в ней занимает дискурс прорыва к морю как залог будущего величия страны. Согласно официальной историографии, древняя Россия обладала землями на берегах и Балтийского (Юрьев — 1030, Орешек — 1323), и Черного морей (крепость Олешье в устье Днепра — X в., путь «из варяг в греки» — трансконтинентальный морской путь в IX-X вв. проходил через Россию). Русские ладьи бороздили Балтийское и Черное моря, русские крепости стояли вблизи морских берегов.
Но потом, как принято считать, Россия потеряла все эти земли и потратила века, чтобы восстановить историческую справедливость и добиться выхода к морю. За Балтику она воевала с 1500 по 1721 г., а за Черное море — с 1695 по 1791 гг. Таким образом, на протяжении XVI-XVIII столетий Россия рвется к морям. Это составляет главную цель ее внешней политики, условие ее существования как великой державы.
То, что войны всегда начинаются из-за выхода к морям, настолько въелось в сознание российского человека, что возникают курьезные эпизоды. Так, автору этих строк на экзамене один студент сказал: «Наполеон напал на Россию, чтобы добиться выхода к морю». На мой вопрос: «Как же так, ведь берега Франции омывает океан?» студент гордо ответил: «Э-э-э, то океан, а то море!». Эпизод курьезный, но он хорошо иллюстрирует то место, какое дискурс прорыва к морю занимает в головах россиян.
Основной зоной реализации этого дискурса выступает Прибалтика. Черное море так или иначе является внутренним и открывает дорогу всего лишь к Турции и на подвластные османам Балканы, что вряд ли можно считать прорывом в Европу. Балтийские волры ведут в Скандинавию, в Северную Европу и далее на просторы Атлантики. Тем более что огромную Россию отделяла от Балтики узенькая прослойка прибалтийских государств, веками воспринимаемая как досадный и случайный геополитический барьер.
В историографии первой большой войной за выход России к Балтийскому морю считается Ливонская война (1558-1583). Среди войн, которые вела Россия на протяжении своего существования, она — одна из самых незнаменитых. Хотя по формальным показателям данный конфликт, казалось бы, должен быть в центре внимания общественной мысли.
Во-первых, если не считать Кавказской кампании 1817-1864 гг., это самая долгая в истории Отечества война, которая длилась почти 25 лет, с 1558 по 1583 г.
Во-вторых, это одна из главных страниц истории внешней политики Ивана Грозного — а все деяния этого царя всегда вызывали повышенный интерес потомков.
В-третьих, это кампания за передел Прибалтики, которая привела к серьезным изменениям баланса сил в регионе. В нем резко упало германское влияние. Священная Римская империя потеряла свою дальнюю провинцию Ливонию. Прибалтика была разделена между Швецией и Польшей, что вызовет крупномасштабный конфликт этих держав в XVII в. В ходе Ливонской войны и, несомненно, под ее влиянием Королевство Польское и Великое княжество Литовское окончательно слились в единую Речь Посполитую (1569), объединившую под собой народы от Поморья до Карпат. Москва же утратила свои позиции на Балтике, и восстановит их только в XVIII в.
В-четвертых, в ходе этой войны была исторически завершена эпоха немецких рыцарей в Прибалтике — погибла Ливония, последнее государство северных рыцарей- крестоносцев.
В-пятых, это первое масштабное столкновение России с несколькими европейскими державами одновременно. Ливонскую войну по праву можно назвать первой войной России и Европы. До этого были столкновения с отдельными европейскими державами, но никогда раньше — с их коалицией, с сомкнутым фронтом стран Запада против Московии. Причем фронтом не только военным, но и дипломатическим, идеологическим, цивилизационно- кулыурным. Об этом очень точно сказал Е. Ф. Шмурло (курсив. —Е. Ф. Шмурло):
«Теперь Россия органически втягивается в дела Европы и сама втягивает ее в свои; раньше она лишь вступала в круг международных отношений, теперь, с Ливонской войны — вступила окончательно и никогда уже более из него не выйдет: европейские дела станут для нее своими, и, обоюдно, то, что будет с тех пор свершаться в России, станет и для Западной Европы тоже не безразличным, подчас затронет самые близкие и жгучие ее интересы».
Именно через участие в балтийских войнах Россия стала европейской державой. Этот тезис развил В. Кирхнер. Он писал, что до падения Ливонии балтийский вопрос еще не имеет своего развития: Прибалтика однозначно находится в орбите германского мира, под контролем рыцарских орденов и Ганзейского союза. Гибель же ордена в середине XVI в. явилась симптомом новой тенденции развития региона, доминирующей в ближайшие несколько веков: отступление из Прибалтики Запада и наступление Востока. По мысли С. Богатырева, именно через войны в Прибалтике в середине — второй половине XVI в. Россия открыла для себя Запад.
В годы Ливонской войны впервые столь рельефно проявилось культурноцивилизационное противостояние Руси и Запада: соперничество моделей политического устройства, конфессиональных парадигм, властных дискурсов и социальных стереотипов. Это противостояние, следы которого мы обнаруживаем до сих пор, оказало значительное влияние на формирование у европейских народов представлений об этнической и государственной самоидентичности и идентичности своего восточного соседа.
Время Ливонской войны достойно пристального внимания историков, потому что в нем происходили поистине тектонические подвижки в историческом облике Европы, Прибалтики, России. Все это было связано со сменой эпох в Балтийском мире: сходили с исторической сцены отжившие свое страны и народы, на их место приходили другие. В конце XV - первой половине XVI в. стало очевидно, что Немецкий рыцарский орден изжил свою историческую миссию. В мире больше не было целей, для которых он создавался: все окружавшие его язычники были крещены, христианская церковь в Европе давно утвердилась. Нести свет веры было некому, и защищать церковь — не от кого.
Мало того, события начала XVI в. показали, что главные проблемы «христианского мира» лежат внутри самой церкви, ведут к ее расколу (Реформация) и религиозным войнам внутри самого «христианского мира». Не избежал этого и орден: среди рыцарской аристократии все большую популярность обретала идея секуляризации, что в 1525 г. приведет к ликвидации Тевтонского ордена в Пруссии. Осталась только его младшая ветвь — Ливонский орден, и дальнейшие события по переделу Прибалтики были связаны с его ликвидацией и разделом его бывших владений.
Кроме того, происходит вырождение рыцарства, упадок его идеологии, одряхление его военного искусства. Огнестрельное оружие господствовало на европейских полях сражений, и оно убило рыцарскую тактику и способы ведения боя. На первый план выходил «продавец шпаги», профессиональный военный наемник, с совсем другой психологией и философией, стилем владения оружия и даже другим вооружением. Орден также все больше использовал наемную военную силу, но сам как воинская организация ей проигрывал.
Категории:
Благодарю сайт за публикацию:
