Хайдеггер – Феноменологические интерпретации Аристотеля

Любое толкование имеет в зависимости от предметной области и познавательных притязаний: 1) свою определенным образом возникшую, более или менее отчетливо освоенную и закрепленную точку зрения (Blickstand); 2) свое поле обзора (Blickhabe); 3) свою направленность взгляда (Blickbahn). Точка зрения включает в себя то, «из чего» («von wo aus») совершается толкование, т. е. соответствующий бытийствующий способ (Daseinsweise) жизненной ситуации, в которой обосновывается толкование.

 

Поле обзора относится к предметной (sachhaltig) до-определенности того, что тематически схвачено для толкования: «как что» («Als Was»), в котором заранее наличествует предмет. Направленность взгляда — предметная связь, из которой истолковывается тематический предмет, то, на-что (woraufhin) он опрашивается в решительно направляющем вопросе интерпретации, что сообразно этому набрасывает направление интерпретирующего определения (Bestimmen).

 

Лишь насколько толкование определяется согласно этим аспектам и как таковое схватывается, настолько оно является с возникающим в нем предметным освоением неким толкованием «по сути» («sachliche»). Это прояснение толкования, формирующее точку зрения, поле обзора и направление взгляда, приводит его [к] < прочному> основанию и положению, т. е. к ясно схваченной ситуации. Ситуация толкования герменевтически прозрачна.

 

Герменевтика каждой конкретной ситуации толкования, т. е. каждой исторической науки о духе, ни в коем случае не бредущее вслед (nachhinkenden) пустое философское рефлектирование, но сопринадлежит непосредственно к наисобственнейшему осуществлению (Vollzug) соответствующей интерпретации как таковой. В ней разрешается мера возможностей подхода к тематическому предмету и обхождения с ним.

 

Перевод с немецкого – Н. А. Артеменко

Издательство – «Гуманитарная Академия» – 224 с.

Санкт-Петербург – 2012 г.

ISBN 978-5-93762-097-2

 

 

Нижеприведенные исследования посвящены истории онтологии и логики. В качестве интерпретаций они отвечают вполне определенным условиям толкования и понимания. Сущностное содержание (Sachgehalt) любой интерпретации, а именно тематический предмет в <модусе> как (Wie) его истолкованности (Ausgelegtsein), только в том случае может говорить сам за себя соответствующим образом, если данная герменевтическая ситуация, в отношении которой любая интерпретация относительна, представлена как достаточно ясно определенная. Любое толкование имеет в зависимости от предметной области и познавательных притязаний:

 

1) свою более и менее отчетливо освоенную и закрепленную точку зрения6 (Blickstand); 2) исходящую отсюда направленность взгляда (Blickrichtung), в которой определяется «как что» («als was») и «на-что» («woraufhin») толкования; предмет интерпретации должен предварительно схватываться в этом «как что» и истолковываться исходя из этого «на-что»; 3) ограниченную точкой зрения и направленностью взгляда дальность видимости (Sichtweite), в пределах которой осуществляется соответствующее притязание интерпретации на объективность.

 

Возможное осуществление толкования и понимания, а также в нем совершающееся предметное освоение, становится явным в той степени, в какой ситуация, в которой и для которой производится (zeitigensich) толкование, прояснена согласно упомянутым аспектам. Соответствующая герменевтика ситуации должна привести к ее прозрачности и эту прозрачность, как герменевтическую, положить в основание интерпретации. Ситуация толкования как таковая, являющаяся понимающим освоением прошедшего (Vergangenen), есть всегда живое настоящее.

 

Сама история как освоенное в понимании прошлое вырастает (wachst) по отношению к своей постигаемости вместе с изначальностью решительного выбора и оформлением герменевтической ситуации. Прошлое открывает себя лишь в меру решимости и силы способности-раскрытия (Aufschliessenkonnen), которыми располагает настоящее. Исходность (Urspriinglichkeit) философской интерпретации определяется специфической уверенностью, в которой философское исследование удерживает как себя, так и свои задачи.

 

Представление, которое философское исследование имеет о самом себе и о конкретизации своей проблематики, определяет также и его основную установку в отношении истории философии. Что для философской проблематики составляет собственно опрошенное предметное поле, то и определяет направление взгляда, в которое только и может быть помещено само прошлое. Это приписывание смысла (Hineindeuten) не только не противоречит смыслу исторического познавания, но, напротив, есть основное условие для того, чтобы прошлое вообще воскресло в слове.

 

Все истолкования в области истории философии, а равным образом и в других областях, которые следят за тем, чтобы в отличие от проблемно-исторических «конструкций» не приписывать текстам того, что в них нет, должны быть уличены в том, что они так же приписывают то, чего нет, только без ориентирования и с помощью понятийных средств весьма неоднородного и неконтролируемого происхождения. Считают, что эта беспечность (Unbekiimmertheit) в отношении того, что «собственно делают», и невежество в отношении использованных при этом средств, является исключением всякой субъективности.