История женщин на Западе - Том 2

 

«История женщин» — подходящее и привлекательное название, но идею о том, что женщины как таковые являются объектом истории, должна быть отвергнута с твердостью. То, что мы хотим понять — это место женщин, «условия», в которых находились женщины, роль и сила женщин.

 

Мы хотим исследовать, как женщины действовали. Мы хотим изучить их слова и их молчание. Мы хотим всмотреться в их многочисленные образы: богиня, мадонна, ведьма. Наша история в основе своей относительна; мы рассматриваем общество в целом, и наша история женщин в той же мере — история мужчин.

 

 

 

В первой главе своего сочинения «Город дам» Кристина де Пизан рассуждает о несчастье родиться женщиной. «В безумии моем, — пишет она, — я впала в отчаяние из-за того, что Бог определил мне родиться в женском теле». Отвращение к себе в определенный момент распространилось для нее и на весь женский пол, «как если бы природа произвела на свет монстров», и тогда она упрекнула Создателя. Но, разобравшись в причинах своих бедствий, Кристина разоблачает «с помощью веских доводов».

 

Мы читаем удивительный текст. Он повествует о женщине, не пожелавшей принять общие места о женской «ущербности» — мнимом недостатке, из-за веры в который остальные женщины слишком охотно отказывались от своей подлинной сути. Кристина понимала, что большинство женщин облачались в одежды, скроенные другими: именно мужчины называли их «изначально порочными и преданными греху». Тем не менее, она решилась на смелую контратаку, обнажив меч в бою, который на протяжении столетий вели друг с другом одни мужчины. Так возник «женский вопрос»: женщина заговорила. Это происходит в момент, когда Средние века уступают место Ренессансу — примерно в 1400 г.

 

Кем же была полемистка, осмелившаяся выступить в защиту своих сестер? Вдовой, зарабатывавшей хлеб для всей семьи, образованной дамой, знавшей себе цену. Она была грамотна, что необычно для той эпохи, но что еще более поразительно — она излагала свои мысли на бумаге. Едва ли не все нити средневековой истории женщин переплетены в ее судьбе. Историки рассуждают о демографии, экономике, юридической автономии, производительном труде и интеллектуальной деятельности, не имея точного представления о том, какое место следует отводить во всем этом женщине. Личность, подобную Кристине Пизанской, нелегко характеризовать привычными для историографии терминами. Была ли она всего лишь неординарной женщиной или чем-то большим? Стала ли символом для остальных? Собралась ли под ее знаменами женская армия? Оказалась ли она предвестницей женской эмансипации или типичным примером отвергнутого дарования, одинокой искрой, вспыхнувшей в царстве тьмы? Имеет ли смысл искать последователей Кристины, приписывать ей «феминистское» сознание или стремление объединить своих сестер общей идеей? Другими словами, как следует скорректировать наши представления, чтобы лучше узнать вторую половину человечества, половину, о которой историки (и не только историки) слишком легко забывают?

 

Возникает искушение вознести женщину, подобную Кристине Пи-занской, на пьедестал раз и навсегда. Многие превозносили выдающихся женщин лишь для того, чтобы больше унизить прочих, тех, что ничего не привнесли в «историю». Другие выступали в защиту женщин, создавая биографии самых замечательных представительниц прекрасного пола. Сама Кристина Пизанская защищала своих сестер как раз таким способом. В созданном ею «Городе женщин» прототипы многих персонажей взяты у Боккаччо, который, в свою очередь, искал образы своих «знаменитых женщин» — образы, демонстрировавшие похвальные добродетели и предосудительные черты женской сущности, у античных авторов и в фольклоре. Фактически написание истории женщин началось с рассказов о судьбе образцовых героинь, как если бы каждому поколению женщин приходилось восстанавливать память пола, соединяя регулярно рвущуюся нить. Немало историков, с конца XIX в. исследовавших территорию женского мира, обращали внимание прежде всего на самые заметные ориентиры. Следовательно, тендерная история излагалась, главным образом, в форме биографий. Подобные исследования, конечно, принесли ценные плоды. Они продемонстрировали способности женщин и таким образом реконструировали забытую часть прошлого, сформировав то, что Джоан Келли называла «компенсирующей» историографией. От этой давней, ценной и эффективной традиции не стоит отказываться. Биографический подход может оказаться полезным на определенных этапах создания феминистской историографии. Однако сам по себе он не дает возможности осветить всю многогранность общества прошлого. Личности, на которых биографы тратили столь много внимания, способны завораживать, но именно поэтому следует быть осторожными и не поддаваться их чарам.

 

История Кристины Пизанской заставляет обратиться к важной проблеме: считать ли выдающихся женщин исключениями из правил или, напротив, фигурами, характеризующими эпоху и социальную среду? Именно из-за их неординарности возникает соблазн называть выдающихся женщин персонажами, в своем роде типичными для поворотных моментов истории. Но какие же события важны для той истории, которую собираемся создавать мы? Какую периодизацию уместно использовать?

 

В предисловии к первому тому настоящей серии главные редакторы поясняют концепцию издания так: «История женщин» — коллективный проект. Он не строится вокруг одной центральной идеи. Мы не пытаемся доказывать, был ли прогресс в мире женщин на протяжении каждого из периодов, на которые поделено наше исследование, или нет. Мы не рискуем предлагать новых решений крупных историографических проблем современности. Мы не задавались целью дать исчерпывающую сводку или сопоставительный обзор последних достижений в области тендерной истории. Почти вся информация о жизни средневековых женщин нова и фрагментарна, и любая попытка систематизировать ее была бы преждевременной. Представляется гораздо более важным предложить новый взгляд на события, продемонстрировать возможность нового прочтения исторических «фактов», при котором тендерные различия и тендерные отношения оказались бы и причиной, и следствием социальных перемен.

В любом обществе принадлежность к мужскому или женскому полу означает больше, чем простой биологический факт. Это — биологический факт, влекущий за собой социальные последствия.

 

Женщины составляют определенную социальную группу, и характер этой группы, долгое время игнорировавшийся историками, не имеет ничего общего с так называемой женской «природой». Сегодня понятие «гендер» широко используется для описания трансформации исходной природной данности в культуре. Биологический пол обретает иное описание, иную репрезентацию, иную ценность, и предполагает формирование различных культурно определяемых социальный ролей. Как метко подметил один американский антрополог, «система пол/тендер — это набор установок, через которые общество преобразует биологическую сексуальность в результат человеческой деятельности, и через которые трансформировавшиеся сексуальные потребности удовлетворяются».