Кассе - Туринская плащаница

Загадка Туринской плащаницы — полотна, в которое было завернуто тело Христа после сня­тия его с распятия.

 

 

М.: Вектор, 2010 г. - 192 с.

IBSN 978-5-9684-1483-0

 

 

Наука  вполне  справедливо  отмечает,  что признание  подлинности  Туринской  (когда-то Лирейской)  плащаницы  усложняется  еще  и тем,  что  в  подлинности  ей  отказывали  еще в  эпоху  Средневековья.  Наука  указывает  на  то,  что  даже  в  те  времена  происходило  нечто  таинственное,  «закулисное»,  что  стояло за  этой уникальной реликвией.  «Невозможно избавиться  от  чувства,  что  здесь  чего-то недостает,  что  в  этом  деле  замешано  го­раздо  больше  фигурантов,  чем  это  видно  на первый  взгляд»,  —  пишет  Ян  Вильсон.

 

10 апреля 1348 года после завершения эпиде­мии чумы и в условиях ведения Францией вой­ны с Англией (растянувшейся на сто лет) граф Жоффруа де Шарне обратился с просьбой к па­пе Клементу VI (1342-1352): «...в ознаменование удачного побега графа из английского плена, избавления французов от только что закончив­шейся эпидемии чумы» разрешить размещение в храме в Лирее имеющейся в собственности дома де Шарне плащаницы Иисуса Христа.

 

Причем де Шарне прямо указал, что он вла­деет именно той плащаницей, которая некогда находилась в Константинополе в Фаросской ча­совне византийских императоров. Вот только, к неудовольствию церковных властей, Жоффруа де Шарне так и не объяснил, как к нему попала плащаница «из Константинополя». Он лишь инспирировал следующие слухи: дескать, приобрел граф плащаницу по случаю у... рыцаря-крестоносца, а до «обретения» плащаницу за деньги демонстрировал крестоносец-аноним. Как справедливо заметил Е. К. Дулуман, «такого не могло быть. Невероятно, чтобы свирепст­вующая средневековая католическая инкви­зиция десятилетиями мирилась с тем, что вот таку-у-у-ю святыню позволяет себе держать в руках какой-то мирянин».

Документального ответа папы Клемента VI не сохранилось. Но судя по дальнейшим со­бытиям, устно или письменно папа римский удовлетворил просьбу Жоффруа де Шарне. И в Лирей хлынули паломники, а вместе с ними и немалые деньги. Все это до крайности не понравилось епископу города Труа Генри де Пуатье. Лирейская церковь находилась в его юрисдикции, но доходами не делилась. А пото­му его преосвященство провел собственное рас­следование плащаницы. В 1355 году епископ Генри де Пуатье обратился с «Окружным епи­скопским посланием» к верующим своей епар­хии, в котором объявил Лирейскую плащаницу (будущую Туринскую) фальшивкой и приказал убрать ее из храма.

 

Что произошло? Правильно, ничего. Священ­нослужители лирейской церкви знают, что их епископ за все эти годы лично даже не видел плащаницу. Как он может судить о подлин­ности святыни? А поэтому подчиняются они приказу своего епископа только наполовину: реликвию и в самом деле убирают с глаз верую­щих долой в... серебряную раку и продолжают выставлять ее на поклонение прихожанам пе­ред Пасхой в Страстную пятницу. И епископ Труа отступил.

Но вслед ему пришел еще один «епископ неверующий». В ноябре 1389 года разразился очередной скандал по плащанице Христовой. «Наследник» Генри де Пуатье, взошедший на кафедру своего умершего предшественника, Пьер д’Арси, написал письмо в Авиньон так называемому «антипапе» Клементу VII (в миру графу Роберту Женевскому). В своем послании д’Арси давал описание плащаницы — дескать, изображение выполнено художником, «искус­ным мастером» своего дела. Что же побуди­ло епископа быть столь категоричным в своих оценках? Церковная пышность!

 

Освещаемая факелами, реликвия выставля­лась на специально воздвигнутом постаменте. Жоффруа II де Шарне брал реликвию в руки и высоко поднимал ее над головой.

Д’Арси перед папой обличил в резких выра­жениях лирейского настоятеля церкви в пред­намеренном обмане, в том, что тот «одержим страстью корыстолюбия» и даже подкупает пи­лигримов, чтобы те изображали чудесные исце­ления, якобы происходящие с ними.

 

«...ложно и обманчиво — используемая со страстью жадности, а не благочестия; только с целью увеличения дохода своего храма, — лов­ко окрашенная ткань, на которой умной лов­костью рук было нарисовано двойное изобра­жение одного человека... они тайно изготовили и лживо объявили, что это будто бы саван, в который наш Спаситель Иисус Христос был окутан в могиле» (перевод Е. К. Дулумана).

 

Корыстолюбие во всем этом деле действи­тельно было — корыстолюбие самого д’Арси. Дело в том, что де Шарне всегда действова­ли через его голову, обращаясь напрямую к папскому нунцию во Франции. Д’Арси грозил настоятелю лирейской церкви отлучением, тот пожаловался графу Жоффруа де Шарне, а граф в свою очередь обратился к королю Франции Генриху. И король посоветовал епископу пре­кратить страсти по плащанице.

 

Но д’Арси отступать не собирался. Он пред­ложил рассудить конфликт понтифику. Вроде бы епископ смиренно отступил в тень? Нет. Во Франции сменился король — к власти пришел Карл VI. Д’Арси сам принялся за дело: начал интриговать в верхах светской власти, предла­гая им изъять у де Шарне плащаницу Христа в пользу королевского двора. И Карл поддался искушению епископа и прислал бейлифов с за­данием конфисковать плащаницу. Лирейцы, от мала до велика сплотившиеся вокруг графа де Шарне, в 1389 году трижды отбивали насиль­ственные покушения судебных приставов.

 

Де Шарне не боялся ни епископа, ни короля Франции. Дело в том, что папу Клемента VII с родом де Шарне связывали родственные узы: отчим Жоффруа II де Шарне был родным дядей Клемента, бывшего графа Женевского. В янва­ре 1390 года епископ д’Арси получил от вер­ховного понтифика длинное послание. В этом послании Клемент VII советовал д’Арси «хранить молчание и не вмешиваться». Иначе отлучение от Церкви будет неизбежно.