Михаил Король - Мир библейских животных

Впервой главе Библии, Брейшит, находится один из самых поразительных, на мой взгляд, эпизодов в истории человечества: Саваоф, не удовлетворившись законченностью своего Творения, привлекает Адама к сотрудничеству и возлагает на него ответственную задачу по формированию основ ономасиологии - науки об именах. Было это так: Господь Бог образовал из земли всех животных полевых и всех птиц небесных и привел к человеку, чтобы видеть, как он назовет их, и чтобы, как наречет человек всякую душу живую, так и было имя ей. И нарек человек имена всем скотам и птицам небесным и всем зверям полевым (Брейшит 2:19-20). Большинство комментаторов утверждают, что в вышеописанном процессе Адам постигал не только сущность, но и предназначение животного, каковые и постарался выразить соответствующим сочетанием букв. Так, согласно Писанию, произошло событие, ставшее ключевым в развитии цивилизации, поскольку с него началось изучение окружающей среды. Именно здесь пролегла та довольно ощутимая грань между миром, созданным Творцом - природой (Deus sive natura, по Спинозе), и миром, созданным человеком - культурой.

Почему же эта грань так явно «ощутима» и превратилась чуть ли не в разделительную стену? Наверное, потому, что, не удовлетворившись высокой значимостью источника слова. Наши праотцы увлеклись суетным процессом номинации - выделением признака, напрочь замещающего предмет исследования, его суть. Тут-το и произошло превращение первоначально дикой и жестокой еврейской «зверюги» бегемота в смиренную греческую «речную лошадь» гиппопотама. Точно так же, стараниями многочисленных переводчиков, корабль пустыни гамаль — гордый символ одноименных американских сигарет — постепенно трансформировался в русского верблюда, находящегося в сомнительном этимологическом родстве с готским слоном. Не лучшая судьба была уготована и остальным представителям фауны. Мало того, по мере «взросления» человек все чаще и чаще наделяет животный мир своими собственными, антропоморфными чертами, дерзко соперничая с Создателем. Откуда вдруг взялась «правда» о хитрости лисы, глупости осла и добродушности медведя? Где начало легенды о жертвенности пеликана - международного символа донорства? Кто придумал миф о миролюбивом характере голубей? Все они точно такой же плод авторского вымысла, как и повествование о бескорыстном друге пионеров Гене - крокодиле, играющем на гармошке. А далее, какими-то совершенно неведомыми путями, вымыслы не только закрепились в сознании, но и стали элементами культа.

иллюстрация из книги

И лебедь уже улетел совсем далеко от своего родоначальника по имени «барбур». Он - то Царевна в русской сказке, то греческий Зевс, совокупляющийся с Ледой, то герой древнегерманского эпоса рыцарь Лоэнгрин, то андерсеновский принц, а то и вообще символ Девы Марии. Аналогичная метаморфоза постигла серого и зубастого «зеева», который в царстве фараонов стал Упуатом, богом-покровителем умерших, на Апеннинском полуострове вскормил основателей Рима, в русской мифологии обеспечил Ивану-царевичу счастье семейное, а в сказаниях о Франциске Ассизском настолько впечатлился личностью проповедника, что превратился в его кроткого ученика, хотя до этого «пожирал не талько животных, но даже и людей, так что все горожане пребывали в великом страхе».

Однако, как хорошо известно, процесс сакрализации (или демонизации) реальных существ, будь то люди или животные, требует фантазии, остановить которую невозможно. Она уносит авторов бурным потоком, разбивая остатки объективности об острые скалы запросов времени. И вот появляются стаи новых, совсем удивительных представителей фауны: василиски, фениксы, единороги, левкрокоты, кинокефалы и онокентавры. Они сходят со страниц многочисленных «Бестиариев» в нашу жизнь и прочно заполняют ее пространство от песен миннезингеров до фильмов о Гарри Поттере. Мир, созданный человеком, победил природу? Далеко не так! Первородство напомнило о своих правах, и библейские животные вновь оказались в центре внимания. Задача, вставшая перед иерусалимским писателем Михаилом Королем, потребовала от него немалых знаний культуролога и большого опыта краеведа. Ему предстояло решительно отделить биологию от мифов, оставив любознательному читателю возможность детально познакомиться не только с рыбой как таковой, но и пройти извилистым и необычайно увлекательным путем от угаритского Баала, сына Дагона, до завоевателя Ханаана, Иисуса Навина, а далее от кита, заглотившего простодушного Иону, до Иисуса Христа. С этой задачей автор справился, не более и не менее, как сто семнадцать раз. Результагом явилась та самая книга, которую он не без некоторой гордости назвал «Энциклопедией библейских животных» и которая, несомненно, украсит книжную полку как поклонника естествознания, так и любителя художественной литературы.