Курциус - Европейская литература и латинское Средневековье

Среди западноевропейских филологических работ прошлого есть два обобщающих труда, прочно удерживающих статус гуманитарной классики. Эти два труда неизменно присутствуют в текущем обиходе гуманитарных наук и регулярно переиздаются на разных языках. Эти два труда были написаны двумя немецкими учеными, коллегами по своей исходной специальности (романская филология), практически в одно и то же время — в 40-х гг. XX в. Оба труда посвящены истории литературы, но называть их «литературоведческими» было бы неправильно; правильнее будет называть их «филологическими» — по двум взаимосвязанным причинам. Во-первых, сами авторы называли себя филологами и определяли себя через дисциплинарную отсылку не к «литературоведению» (Literaturwissenschaft), а к «филологии» (Philologie). Во-вторых, сам подход к материалу, применяемый авторами в этих трудах, противоречит рабочим принципам «литературоведения» как академической дисциплины, сложившейся в Германии во второй половине XIX в. Эти два труда — книга Эриха Ауэрбаха «Мимесис: Изображение действительности в западноевропейской литературе» (1946) и книга Эрнста Роберта Курциуса «Европейская литература и латинское Средневековье» (1948) (далее — ЕЛЛС).

 

На русском языке судьба этих двух книг сложилась неодинаково. Судьба «Мимесиса» оказалась внешне сравнительно благополучной: русский перевод этой книги вышел в 1976 г. [Ауэрбах 1976]. (Другой вопрос, что рецепцию этой книги в отечественной науке вряд ли можно было — вплоть до последнего времени — назвать сколько-нибудь заметной; но это тема для отдельного обсуждения.) Что же касается книги «Европейская литература и латинское Средневековье», то она приходит к русскому читателю лишь сейчас — через семьдесят с лишним лет после своего появления на немецком языке и через сорок с лишним лет после русского издания книги Ауэрбаха. Автору настоящего предисловия приходилось неоднократно слышать в разные годы ламентации отечественных филологов: «Когда же у нас издадут Курциуса». Сегодня, наконец, эта мечта русских филологов исполняется.

 

Между Курциусом и Ауэрбахом было много сходств и много различий. Одно из важнейших различий состояло в том, что Ауэрбах был чисто академическим ученым, и его биография, если не считать нескольких переломных вех, была небогата внешними событиями; публичная жизнь Ауэрбаха сводилась к его профессиональной деятельности — преподаванию и участию в научных конференциях. В отличие от Ауэрбаха, Курциус был не только академическим ученым, но и публичным интеллектуалом, глубоко и активно вовлеченным в идеологические дискуссии своего времени. Эту сильнейшую вовлеченность Курциус сохранял на протяжении первой половины своей взрослой жизни — до 1933 г. (После крушения нацизма контакты Курциуса с внешним миром постепенно возобновились.) Это делает биографию Курциуса чрезвычайно насыщенной встречами, диалогами, полемиками с широким кругом деятелей европейской культуры. Эта же вовлеченность в актуальные культурные споры заставляла Курциуса постоянно выходить в своем творчестве за рамки академической науки. Значительную часть творчества Курциуса составляют эссе на культурные и литературные темы, а также газетно-журнальные отклики на новости интеллектуальной жизни. Без внимания к этой стороне биографии и творчества Курциуса невозможно до конца понять пафос, подтексты и сверхзадачи его профессиональной работы вообще и его главной книги в частности.

 

(Studia mediaevalia.)

2-е изд.

М.: Издательский Дом ЯСК, 2021. — 560 с.

ISBN 978-5-907290-55-6 (т. 1)

ISBN 978-5-907290-22-8

 

О серии «Studia mediaevalia»

С. А. Козлов. Эрнст Роберт Курциус и его opus magnum

Европейская литература и латинское Средневековье

Руководящие принципы

Предисловие ко второму изданию

Из предисловия к первому изданию

---

Эрнст Роберт Курциус - Европейская литература и латинское Средневековье. Том II

Эрнст Роберт Курциус - Европейская литература и латинское Средневековье. Том II - Содержание

• I. Античность, недопонятая в Средние века
• II. Формулы преданности и смирение
• III. Грамматико-риторические термины как метафоры
• IV. Шутка и серьезность в средневековой литературе
• V. Позднеантичное литературоведение
• VI. Раннехристианское и средневековое литературоведение
• VII. Образ жизни средневекового поэта
• VIII. Божественное безумие поэта
• IX. Поэзия как увековечение
• X. Поэзия как развлечение
• XI. Поэзия и схоластика
• XII. Гордость поэта
• XIII. Краткость как стилистический идеал
• XIV. Этимология как форма мышления
• XV. Числовая композиция
• XVI. Числовые афоризмы
• XVII. Имя автора в Средние века
• XVIII. «Система рыцарских добродетелей»
• XIX. Обезьяна как метафора
• XX. Культурное «отставание» Испании
• XXI. Бог как ваятель
• XXII. Теологическая теория искусств в испанской литературе XVII века
• XXIII. Кальдероновская теория живописи и artes liberates
• XXIV. Монтескье, Овидий и Вергилий
• XXV. Дидро и Гораций

• Посвящение
• Руководящие принципы
• Предисловие автора ко второму изданию
• Глава I - Глава XVIII