Ньютон - Толкования на Апокалипсис

Никто не был найден достойным открыть книгу, пока не явился Агнец Божий. Агнцем, закланным у подножия жертвенника в утреннем жертвоприношении, здесь представлен великий первосвященник, который пришел и взял книгу из руки Сидящего на престоле.

 

Ибо именно первосвященник входил в праздник седьмого месяца в святая святых и брал книгу закона, лежащую с правой стороны ковчега, чтобы прочитать ее людям; и для того, чтобы читать ее хорошо, он изучал книгу семь дней, то есть в четвертый, пятый, шестой, седьмой, восьмой, девятый и десятый дни [месяца], и ему помогали исполнять это особые священнослужители. Имен- но эти семь дней и подразумеваются под последовательным снятием Агнцем семи печатей.

Исаак Ньютон уже при жизни был признан одним из величайших умов своего времени. Ему принадлежат выдающиеся научные открытия, не потерявшие своего значения и до сего дня. Во всем, что он делал, чувствуется коготь льва. Ньютон был воистину универсальным ученым. Тем более удивительно, что за прошедшие триста лет далеко не все его труды изучены человечеством, и не только потому, что так обширно его наследие.

 

В 1999 г. в Санкт-Петербурге вышла замечательная книга И. С. Дмитриева «Неизвестный Ньютон». В ней говорится следующее: «Теологические и алхимические рукописи Ньютона представляли для историков науки своего рода камень преткновения. В XVIII столетии на них смотрели либо как на нечто недостойное его гения, либо как на досадную случайность, ״чудачества“ великого ума, либо как на результат его изысканий, выполненных, когда Ньютон уже был в... как бы это помягче сказать, весьма преклонном возрасте. Последняя ״гипотеза“ не выдерживает критики, ибо, во-первых, сэр Исаак сохранял полную ясность ума до последних дней жизни (в чем все знавшие его со- временники единодушны), а во-вторых (и это главное), теологические и алхимические штудии Ньютона восходят ко второй половине 1660-х гг., а первый ״пик“ его изысканий в этих областях приходится на 1670-е гг., когда ему еще не было и сорока».

 

Скептический взгляд на предлагаемую вниманию читателя работу Ньютона сохраняется и поныне. И это несмотря на то, что научный гений великого английского ученого никогда никем не ставился под сомнение. Дмитриев полагает, что «общим недостатком подавляющего большинства современных исследований творчества Ньютона... является представление о некой раздвоенности его мировоззрения...» Своей книгой Дмитриев пытается продемонстрировать, что все творения ученого представляют собой неразрывное единство. Полностью соглашаясь с этой точкой зрения, хочу добавить следующее.

 

С течением времени, особенно начиная с XVIII века и далее, наука все более обособляла свои предметы исследований, ревниво оберегая владения каждой отдельной дисциплины от вторжения различного рода дилетантов. Это происходило естественным образом в результате стремительного накопления специальных знаний, не позволяющих, по общим представлениям, никому в отдельности освоить каждую область науки во всей ее полноте. В результате ни строгие академические ученые, ни богословы, ни историки — а в предлагаемой книге Ньютона содержатся и результаты его обширных исторических штудий — не принимают этот труд всерьез.

 

Вот что писал в середине прошлого века выдающийся русский ученый С. И. Вавилов: «Нам, людям, опирающимся на наследие более чем двух веков, прошедших после Ньютона, на великие революции, почти невозможно пред- ставить себе, зачем автор ״Начал“, ״Оптики“ и метода флюксий тратил свое время гения на странные исторические и богословские упражнения. По мнению современного биографа Ньютона Л. Мора: ״Если бы он жил в наши дни, он мог бы развлечься в свободные часы всепожирающим чтением детективных романов или решением кроссвордов вместо древней хронологии и библейских пророчеств“».