Противоречивые оценки концепции гражданской нации на протяжении многих десятилетий были и остаются скорее нормой, чем исключением. Ренан в своей знаменитой лекции «Что такое нация?» (1882) пытался «внести больше точности в эти трудные вопросы, в которых малейшее смешение смысла слов в начале рассуждения может привести в конце концов к самым пагубным ошибкам».
Выдающийся историк и социальный мыслитель тогда противостоял ошибкам смешения нации с расовыми, этнографическими или лингвистическими общностями. Однако со времен Ренана вряд ли было более сложное время для поиска «точности» и нахождения приемлемой конвенции в определении большинства социально-политических явлений, и особенно такого сложного феномена, как нация, чем нынешняя эпоха. Политолог Лилия Шевцова в январе 2017 года определила ее как время затухающего постмодерна, а также (ссылаясь на Зигмунта Баумана) «как liquid modernity — “текучую современность”, когда все размыто и нет границ между принципами и нормами. Нет ни друга — ни врага, ни мира — ни войны, ни закона — ни беззакония: все смешалось в одном стакане». Мода на неопределенные, размытые критерии и туманные рассуждения, не опирающиеся на эмпирические данные, превращает всю общественную науку, и в частности исследования нации и национализма, в некие необязательные игры, в пустословие.
Впрочем, интеллектуальное разоружение — следствие не одной только моды. Оно возникло под влиянием совокупности глубинных социально-политических процессов, связанных с растущей разобщенностью обществ и уменьшением их влияния на формирование национальной и международной повестки дня, а также со все ббльшим отрывом социальной теории от политической практики. Вместе с тем мы разделяем позицию Л. Шевцовой о нарастании признаков, свидетельствующих об исчерпании общественного спроса на постмодерн. Это, на наш взгляд, открывает новые дополнительные возможности освоения идеи нации в России и ее реабилитации в странах Западной Европы.
Эмиль Паин, Сергей Федюнин - Нация и демократия: перспективы управления культурным разнообразием
Москва: Мысль, 2017. 266 с.
ISBN 978-5-244-01197-5
Эмиль Паин, Сергей Федюнин - Нация и демократия: перспективы управления культурным разнообразием - Содержание
Введение. Гражданская нация как условие соединения идей свободы и демократии
Часть 1. Либерализм, демократия и будущее национальных государств
-
Глава 1. Нации и либеральные идеи
- Об упрощенном понимании либерализма и национализма
- О сложном взгляде на нации и национализм
- Нация и либеральная демократия
- Гражданская нация и гражданское общество
- Либерализм и национализм в России: трудности взаимопонимания
-
Глава 2. Нация: критика и реабилитация одной идеи
- Интеллектуальная критика нации
- Социально-политическая критика нации
- Моральная критика нации
- Нация между космополитизмом и коммунитаризмом
- Нация как проводник в глобальный мир
- Нация перед лицом вызова культурного разнообразия
- Идея нации как противовес государственному патернализму
- Искушение национал-популизмом
Часть 2. Управление культурным разнообразием и национальная политика
-
Глава 3. Управление культурным разнообразием в современном мире: контуры концепции
- Смена подходов к пониманию разнообразия
- О «притязаниях культуры»
- Основные проблемы управления культурным разнообразием
- О новых тенденциях в сфере управления культурным разнообразием
-
Глава 4. Европейский миграционный кризис: между проблемой и решением
- Европа перед вызовом глобальных миграций
- Иллюзия «интеграции мигрантов»
- Идеологическая перезагрузка
-
Глава 5. Национальная политика в России и современность
- (Нео)советская концепция
- Каково место идеи гражданской нации в национальной политике?
- О теоретических и концептуальных противоречиях концепции
- Национальная политика и проблема исторической преемственности
Часть 3. Трудный путь становления гражданской нации в России: Подавление нации империей
-
Глава 6. Эволюция идеи нации в России и трансформации русского национализма
- Инверсия идеи нации в Российской империи: от декабристов к черносотенцам
- Государственный и самодеятельный национализм советского и постсоветского времени
- Короткая жизнь русского «национал-демократического» течения
-
Глава 7. Имперский синдром взамен национального самосознания
- Инерционные факторы, подавляющие национально-гражданское самосознание
- Возвращение к имперской политике в России
- Целенаправленная реконструкция имперского сознания: этапы и механизмы
- Тоска по гражданской нации
-
Заключение. Идея гражданской нации в эпоху политической эклектики
- Россия между этническим национализмом и имитацией гражданской нации
- Охранительный конструктивизм
- Империя и нация: как определить различия?
- Мнимая неизбывность империи и реальный кризис постимперской ситуации
- Национальный раскол в странах Запада: восстание элит и предательство демократии
- Популизм — обратная сторона элитизма
- Единая Европа и национальная идентичность
- Внимание к идентичности, отказ от иллюзий и возврат к гражданской нации
Указатель имен
Эмиль Паин, Сергей Федюнин - Нация и демократия: перспективы управления культурным разнообразием - Россия между этническим национализмом и имитацией гражданской нации
В современной России идея гражданской нации явно не доминирует как в массовом, так и в элитарном сознании. В бытовом языке и политическом дискурсе господствуют традиционные представления о нации, отождествляющие это понятие с этничностью и даже расой. Такое представление фактически поддерживается идеологами разных направлений, и не только теми, кто открыто себя позиционирует как националисты. Многие представители нынешнего российского политического истеблишмента, отрицая свою приверженность национализму в той или иной форме, в своей публичной деятельности отражают такую позицию. Вице-премьер Дмитрий Рогозин в ноябре 2005 года, в бытность свою лидером партии «Родина*, оказался действующим лицом видеоролика, который Мосгоризбирком, а затем и суд признали «разжигающим национальную рознь». Вице-спикер Государственной Думы Петр Толстой, комментируя 23 января 2017 года передачу государственного музея «Исаакиевский собор» в ведение РПЦ, сделал ряд заявлений, которые были признаны Федерацией еврейских общин России как «националистические, в данном случае юдофобские» и названы «открытым антисемитизмом».
Осознавая популярность традиционалистских представлений в России, первые лица государства подчеркивают свою связь с «народностью» по технологии, предложенной еще графом С. С. Уваровом: «Православие. Самодержавие. Народность». Владимир Путин и Дмитрий Медведев постоянно демонстрируют свою православную идентичность, не особо заботясь о защите светского характера Российской Федерации, закрепленного в Конституции. В инструментарии публичных действий российских лидеров есть и наци- онал-популистская риторика. В 2008 году, представляя избранного тогда (а теперь уже бывшего) президента Д. Медведева, В. Путин назвал его «в хорошем смысле таким же русским националистом», как и он сам. В 2014 году Путин определял себя уже просто как «самого большого националиста в России». Такая самооценка, видимо, имеет под собой основания; во всяком случае, она подтверждается дискурсом президента России, который в своих публичных выступлениях последних лет не раз повторял формулу, ставшую визитной карточкой русских националистов с XIX века. Это формула о противоположности русской и западной ментальности — русской духовности и западного «своекорыстия».
Либеральные интеллектуалы справедливо осуждают все проявления ксенофобии и этноцентризма, в том числе и со стороны российского истеблишмента, но при этом распространяют этот негативизм не только на этнический национализм, но и на гражданские трактовки понятия «нация». Проблемой является одностороннее и весьма противоречивое понимание коллективизма, которому в этой идейно-политической среде приписывают сугубо негативные коннотации, хотя поддержание гражданского общества (явления коллективного и требующего коллективизма от его активных участников) здесь же оценивается как благо. Например, известный либеральный мыслитель Александр Морозов справедливо пишет об угрозах деконсолидации общества: «Если вы начинаете работать на раскол собственного общества или на международный раскол, то обратной дороги нет. Никакого примирения не произойдет, и пограничная линия будет стоять десятилетиями, а то и столетиями». Далее он развивает эту мысль, показывая, как ослабление в современном мире социальных институтов, скрепляющих общества (университеты, медиа и идеологические ценности), приводят к общественным расколам. Но после всего этого Морозов пишет об «угрозах нового коллективизма», имея в виду лишь толпу в тоталитарных режимах. Однако толпа не является единственным выражением коллективизма. Эрих Фромм и вовсе доказывал, что немецкие бюргеры превращались в толпу в результате атомизации (то есть деколлективизации) общества, поскольку человек-песчинка легче всего поддается массовому внушению и больше других склонен к конформизму.
В среде либерально ориентированной части российского общества, за редкими исключениями, не проявляется осознание связи между, с одной стороны, желаемой этой категорией граждан активизацией российского общества, преодолением его гражданской пассивности и освобождением от имперских амбиций («ватности»), а с другой — становлением гражданской нации, являющейся следствием и одновременно воплощением такого развития. Российские либералы горячо поддерживают развитие гражданского общества, но не видят особого смысла в становлении гражданской нации. Для большинства из них национализм — бранное слово, олицетворение политического насилия (например, в виде идеологии «державничества») и нетерпимости (в форме этнической, религиозной и иной ксенофобии). Защищая космополитические идеалы свободы и демократии, российская либеральная общественность игнорирует то обстоятельство, что становление гражданской нации — это практическая реализация важнейшей цели народовластия и политического либерализма. А именно перехода политической системы от модели формального, номинального гражданства к «гражданству действия», то есть к деятельному и свободному участию граждан в формировании представлений о национальных интересах (образа общего блага), в борьбе за их осуществление и защиту.
Даже в последние годы, когда термин «гражданская нация» стал частью официального политического дискурса, его общественное осознание не возросло. Это неудивительно для тех, кто знает о неопределенности его формулировки и периферийном месте в Стратегии государственной национальной политики, принятой в декабре 2012 года. В этом документе слово «нация» значительно чаще используется в своем традиционном для России значении — как термин для обозначения этнической политики. В своей программной статье «Россия: национальный вопрос», также опубликованной в 2012 году, В. Путин буквально пару раз использует слово «нация» применительно к стране, обществу, зато гораздо чаще характеризует Россию как «историческое государство» и «полиэтническую цивилизацию».
Анализ Стратегии и публичного дискурса российского руководства показывает, что декларируемая приверженность идее гражданской нации в России больше напоминает очередную редакцию доктрины «официальной народности» или давнюю технологию подмены понятий. Однако полного повторения событий в истории не бывает, и некоторые попытки повтора действительно напоминают фарс. В XIX веке граф Уваров предложил подменить понятие нации идеей народности, а ныне слегка обновленную доктрину «официальной народности»: православие (традиционализм), самодержавие (авторитаризм), народность (особая цивилизация) — представляют публике как гражданскую нацию. Сделать это тем проще, чем меньше определенности в научном сообществе относительно понятия «нация» в общем и применительно к российскому обществу. Нет согласия среди ученых и относительно вопроса, существует ли гражданская нация в России и если нет, то возможна ли она в принципе. По большому счету есть три крайние позиции, которые мы намереваемся последовательно проанализировать.
Во-первых, это утверждение о внеисторическом существовании гражданской нации в России. Вторая позиция состоит в сознательном отказе различать имперский и национальный типы взаимоотношений общества и государства. Наконец, третий подход утверждает неизбывность империи и, следовательно, невозможность гражданской нации в России. Стороны этой дискуссии (заочной и необъявленной) не придают значения предупреждениям Э. Ренана об опасности смешения смысла терминов и как будто соревнуются между собой в неточности, метафоричности определений сущности как империи, так и нации.
Категории:
Благодарю сайт за публикацию:
