Рикёр - Путь признания - Три очерка

От автора. Работа, посвященная теме «Признание», выросла из трех лекций, прочитанных под этим общим названием в Институте наук о человеке (Institut fur die Wissenschaften des Menschens) в Вене, а затем, в более разработанной форме, — в Центре гуссерлевских архивов во Фрайбурге.

 

Здесь я публикую французский вариант венских и фрайбургских лекций, впоследствии переработанных и дополненных. Стимулом к этому исследованию послужило чувство замешательства, которое вызывал у меня семантический статус самого термина «признание» в плане философского дискурса.

 

Известно, что не существует теории признания, достойной этого названия, в том виде, в каком существуют одна или множество теорий познания. Но эта странная лакуна не согласуется со своего рода связностью, в силу которой слово «признание» фигурирует в словаре как лексическая единица вопреки множественности охватываемых ею значений, которые выявляются внутри языковой общности, образуемой одним и тем же естественным языком, в данном случае французским.

Поль Рикёр ; [пер. с фр. И. И. Блауберг, И. С. Вдовиной]. — М. : Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2010. — 268 с. — (Книга света)

ISBN 978-5-8243-1465-6

 

Очерк первый. Признание/узнавание как идентификация

• 1. Под условием времени
• 2. Связывание

Очерк второй. Самопризнание

• 1.  Одиссей заставляет себя узнать
• 2.  В Колоне Эдип отрицает свою вину
• 3.  Аристотель: решение

• 1.  Способность говорить
• 2.  Я могу действовать
• 3.  Способность вести повествование и рассказывать о себе
• 4. Вменяемость

• 1.  О чем я вспоминаю?
• 2.  Припоминание
• 3.  «Кто» вспоминает?
• 4.  Бергсоновский момент: узнавание образов
• 5.  Обещание

• 1. Социальные практики и коллективные репрезентации

I. От асимметрии к взаимности

II. Вызов Гоббса

III. Гегель в Йене: Anerkennung

IV. Реактуализация гегелевской аргументации йенского периода

Порядки признания

Порядки значимости

Мультикультурализм и «политика признания»

V. Борьба за признание и состояния мира

Заключение. Пройденный путь

 

И. С. Вдовина. Признание — категория духовная

Комментарии переводчиков

Указатель имен. Составитель И. И. Блауберг

 

 

До нас великая немецкая философия XIX и XX вв. уже включила филологическое исследование в разработку своих основных понятий. И, опережая всех нас, греческие мыслители классической эпохи, во главе с замечательным учителем — Аристотелем, просмотрели как сведущие лексикографы великую книгу нравов, отмечая у поэтов и ораторов достижения в подборе подходящих вокабул, пока рельеф этих новых монет речевого обмена еще не стерся от частого употребления.

 

Хотя обращение к словарям не чуждо исследованиям значений в великих философских трудах, оно заняло в моих изысканиях необычное место из-за семантической неуверенности, которая овладевает исследователем-философом в начале его работы. Все происходит так, как будто слово «признание» имеет лексическую устойчивость, оправдывающую его включение — в качестве полноправного члена — в словарь, при отсутствии какого-либо философского поручительства, соразмерного широте его употреблений. Такой представляется начальная ситуация, дающая основание для того, чтобы лексикографическое исследование было проведено дальше, нежели в обычном предисловии, и в качестве такового составило первый этап попытки семантического объединения.

 

Беглый просмотр словарей оставляет противоречивое впечатление. С одной стороны, очевидная многозначность слова «признание» в целом поддается упорядочению, которое не колеблет наших ощущений точности слов и в то же время учитывает разнообразие концептуальных словоупотреблений, не доходя до раздробления, которое вело бы к выявлению простой омонимии. В этом плане можно говорить об упорядоченной полисемии слова «признание» в его общеупотребительных значениях. Вместе с тем, при сравнении одного лексикографа с другим дает о себе знать иной род несогласия, наводящий на мысль о том, что здесь недостает организующего принципа полисемии, относящегося к иной области, чем языковая практика.

 

Эта лакуна, равно как и контролируемая произвольность, свойственная словарной организации полисемии, усиливает ощущение семантической недостаточности, наблюдаемой на уровне собственно философской тематики признания. И это еще не всё: именно в словарной трактовке узусов обыденного языка переход от одного значения к другому совершается незаметными скачками, причем принцип этих мельчайших разрывов коренится в подтексте предшествующей дефиниции, маскирующем само порождение упорядоченной череды значений в условиях того, что мы только что назвали упорядоченной полисемией. В центре моего внимания окажутся именно эти разрывы, равно как воздействие подтекста, позволяющее преодолевать их столь ловко, что деривация предстает в виде непрерывного потока значений.