Швалина - Молчание говорит

Большая часть времени на пути к достижению мира тратится напрасно, потому что путь не продуман до конца. Для того чтобы двигаться вперед быстрее, люди оставляют вне поля зрения реалии, которые имеют большое значение. Эти реалии часто не совпадают с нашими формулами достижения успеха, основанными на логике. Они не подчиняются нашим представлениям о мире, но мы обязаны подчинить этим реалиям наши мирные концепции.

 

«Рассудительные» люди действуют по выработанным планам и не замечают преграды на пути. Однако прогресс зависит от «безрассудных» людей, которые сдерживают себя от быстрого продвижения, отвергая привычные стереотипы мышления, безоговорочно принимая реальность. Одна из таких реалий - всепронизывающее присутствие прошлого в настоящем. Мы обязаны хранить и интерпретировать нашу коллективную память, чтобы понять настоящее и представить будущее. Прошлое должно трансформироваться и стать материалом для новой действительности, которая приблизит нас к миру. 

 

пер. с нем. А. Плевако

К.: ДУХ I AITEPA, 2017. 312 с. 

ISBN 978-966-378-498-4 

 

Предисловие 

Часть 1 Молчание говорит 

I. Решение молчать 

II. Наследие молчания 

III. Горькие корни прорастают вновь 

Часть 2 Импульсы успешной дипломатии с учетом конфликта между Россией и Украиной

 

IV. Россия и Украина на распутье 

V. Характеристика стойких, успешных усилий по достижению мира 

VI. Новая дипломатия? Переосмысление и обновление 

VII. Уже завтра сегодняшний день станет вчерашним. Наследие наших детей 

 

Авторы 

Ссылки 

 

 

В последнее время все чаще появляются биографии тех, кто эту войну не замышлял, не вел, но вынужден был расплачиваться своим здоровьем и жизнью. На Востоке о судьбах этих людей нельзя было даже упоминать. И даже на Западе предпочитали не слушать мрачные рассказы тех, кто вернулся, - все спешили подвести черту и были заняты восстановительными работами. Но для переживших ужасы войны не могло быть итоговой черты; их прошлое напоминало о себе ежедневно ночными кошмарами и соматическими расстройствами. Как они решали эту дилемму? Для самозащиты большинство из них как форму существования выбрало молчание о том, что на самом деле было для них самым важным. Чтобы выжить, они спрятали боль внутри и ни с кем не говорили о ранах, ежедневно напоминающих о себе. Бывший узник концлагеря Эли Визель обосновывает такое поведение следующим образом: «Те, кто этого не испытал, все равно никогда не узнают, как это было; те, кто знает, никогда не расскажут полную правду обо всем». Теперь, чтобы пристальнее рассмотреть молчание жертвы, а затем преступника, нам понадобится дифференцированный подход. Молчание молчанию рознь. Психолог Юрген Мюллер-Хохаген говорит: «Это не просто молчание, просто вина, просто страх, просто травмы или насилие. Это в каждом случае очень разные проявления, принимающие различные формы в зависимости от обстоятельств, в зависимости от контекста и фона. Ясно одно: молчание преследуемых совершенно иное, чем молчание преследователей». Однако не всегда точно определяется различие между преступниками и жертвами.

 

Пример грубой классификации: эсэсовцы - жестокие преступники; узники концлагерей - благородные люди; попутчики - безвредны; руководители военного времени - пособники системы террора; представители побежденных народов вовлечены в преступления только под давлением, одни ситуации можно оправдать, а другие - нет. В повседневной жизни случалось по-всякому, так что мы используем условную классификацию только как вспомогательный инструмент в поиске понимания, для ориентации в этом темном лесу. Среди жертв были и такие, которые взяли вину на себя и старались оберегать других. Коварная стратегия нацистов заключалась в использовании узников концентрационных лагерей и гетто в преступных целях, вплоть до уничтожения других узников. Это был мир, в котором ради собственного выживания узники вынуждены были доносить на других заключенных, воровать, предавать. Но были и такие солдаты и офицеры СС, которые сами платили за лекарства, передавали их заключенным, рискуя собственной жизнью. Об этом рассказал Виктор Франкл. Его психология основывалась на чувстве вины, логотерапии и экзистенциальном анализе. Он сам прошел четыре концлагеря. Неоказание помощи или донос, совершенный заключенным из страха, - подобные поступки в принципе расцениваются по-другому, чем вина преследователей, преступления которых вряд ли сопоставимы с сотрудничеством жертвы. Почему жертвы молчат о том, что они пережили во время войны? Потому что для пережитого нет слов. Невыразимое невозможно объяснить словами. Пространство невыразимого описал Ханс Кейлсон так: «Недостижимо для слов». Рассказать о пережитом - важная потребность человека, необходимая для душевного здоровья, что подтверждает пословица «Разделенное горе - половина горя». Никому не рассказывать о своей боли означает оставить ее неразделенной. В результате боль трансформируется в патологии и болезни. Оставшийся в живых утрачивает способность общаться с миром. Он снова погружается в состояние, где реально не может ни на что повлиять, чтобы восстановить нормальную картину мира. Из многих бесед с оставшимися в живых мы знаем, что они не высказались до конца, потому что боялись унижения после рассказов о пережитом. Страх позора закрывал им рот.