Соколов - Проблема достоверности в библейской герменевтике второй половины XVI – начала XVIII вв

До последних десятилетий XX в. история герменевтики присутствовала в европейском интеллектуальном горизонте преимущественно в двух аспектах: как раздел традиционной «истории догматов» и как историческое основание философской герменевтики. «Истористское» переосмысление ранненововрменной герменевтики было предпринято Дильтеем в ряде его сочинений – от «Воззрения на мир в эпоху Возрождения и Реформации» до «Возникновения герменевтики», а открытие философско-герменевтических потенций старопротестантского искусства толкования составляет заслугу Гадамера.

 

Вильгельм Дильтей недвусмысленно определял значение истории герменевтики для современного ему состояния наук о духе как основополагающее, именно в искусстве толкования предполагая ресурс радикального обновления исторических наук о духе.  Масштаб проделанной им прежде всего в «Воззрении на мир и исследовании человека в эпоху Возрождения и Реформации» историографической и критической работы поражает воображение.

Положение о необходимой связи проблемы достоверности и проблемы метода, впервые осознанное в методологических дискуссиях раннего Нового времени и сделавшееся общим местом благодаря прежде всего Декарту, помещает вопрос об эпистемологическом статусе Священного Писания в контекст дискуссий о предыстории гуманитарной эпистемологии. Вильгельм Дильтей, высказывавшийся обыкновенно весьма категорично о доромантическом периоде истории гуманитарных наук, написал в самом начале «Введения в науки о духе», что если до начала XVIII в. науки об обществе и истории оставались под пятой у метафизики, то уже с середины этого же столетия они попали в столь же безысходное рабство к естественным наукам . Доисторический период в жизни наук о духе продолжался долго: пробудить «от догматического сна» историографию смогло лишь появление «исторической школы» , а герменевтику – разумеется, Шлейермахер . Скептицизм Дильтея стал отправной точкой размышлений о том, как следует писать историю наук о человеке в раннее Новое время. Введение «абсолютной дистанции» между «доисторическим» и «историческим» периодом существования Geisteswissenschaften рождало бесчисленное множество вопросов. Возможно ли писать историю этих наук по образцу истории наук естественных ? Правомерно ли говорить об интервенции естественнонаучного метода в сферу наук о человеке в раннее Новое время, и каков масштаб этой интервенции?

 

Должны ли мы обращаться исключительно к герменевтической и историографической практике, минуя теоретические построения ранненововременных авторов, и каков статус этих теоретических построений? Как возможна теория в гуманитарных науках этого времени? Как строятся в раннее Новое время отношения между философией, риторикой и «наукой»? Эти фундаментальные вопросы – одновременно истории гуманитарного знания и самой гуманитарной эпистемологии – образуют фон нашего исследования о проблеме достоверности в библейской герменевтике XVI – XVIII вв. Предлагаемая нами перспектива исследования имеет, на наш взгляд, несколько весомых преимуществ. Во-первых, парадоксальный статус библейского текста в протестантском богословии общих мест, как одновременно исторического нарратива («Священной истории») и догматического трактата, отдельные положения которого обладают статусом аксиомы, дает нам возможность проникнуть in medias res дискуссии о возможности истории как науки, о границах аристотелевской (и, позднее, картезианской) эпистемологии, о возможности «тонкого аргумента» и пределах «геометрического метода».