Якоб Таубес - Западная эсхатология

В 1947 году немецкий философ и социолог религии Якоб Таубес защищает в Цюрихе диссертацию о роли мессианско-эсхатологических идей в политической культуре Запада, и на основании этой диссертации в том же году в Берне выходит его книга «Западная эсхатология», считающаяся главным трудом мыслителя. Предпринимая широкий историографический анализ и обстоятельно рассматривая исторические свидетельства (ветхозаветная Книга пророка Даниила, гностические трактаты, Послания апостола Павла, Откровение Иоанна и т. д.), автор показывает, что радикальные революционные идеи, нашедшие столь роковое воплощение в новой европейской истории и ставшие катализатором масштабных социальных потрясений, своими корнями уходят в апокалиптическо-эсхатологическую ментальность иудейских и первохристианских общин.

Апокалипсис — согласно самому смыслу слова — это снятие покрова. Любой апокалипсис говорит о победе вечности, и само это сказывание (Sagen) есть некое уловление знака вечности. В первых знамениях уже усматривается завершение, и усмотренное дерзновенно выражается в слове, дабы предвосхищающим образом намекнуть на еще не исполнившееся. Победа вечности совершается на арене истории. Когда в конце истории время — этот властелин смерти — будет побеждено, наступит последнее время. Последнее время — это конец времени. Конец есть полное окончание, поскольку порядок времени упраздняется. Если смотреть с точки зрения всей полноты этого окончания, тогда этот временной конец есть вечность. В устроении вечности бытие как время упраздняется. Вечность есть совершение, и она завершает нескончаемую бесконечность времени. Эта нескончаемая бесконечность характерна для безразличных (gleich-gültige) событий, которые не призывают ни к какому решению. История отличается от этих безразличных событий тем, что она заставляет решать, что есть истина.

Связь истории и истины укоренена в одном и том же источнике из сущности свободы.

Уже пророк Осия говорит об истории как о трагедии свободы: «Когда Израиль был юн, я любил его и из Египта вызвал сына моего. Звали их, а они уходили прочь от лица их... Народ мой закоснел в отпадении от меня, и, хотя призывают его к горнему, он не возвышается единодушно. Как поступлю с тобою, Ефрем? Как предам тебя, Израиль? Поступлю ли с тобою, как с Адамою, сделаю ли тебе, что Севоиму? Повернулось во мне сердце мое, возгорелась вся жалость моя! Не сделаю по ярости гнева моего, не истреблю Ефрема, ибо я — Бог, а не человек; среди тебя — Святый».

История — это трагедия, разыгрывающаяся между Богом и миром, и разыгрывается она в человеке. Согласно Николаю Бердяеву, в котором примечательным образом пересекаются Восток и Запад, история может совершаться лишь потому, что Бог принял свободу: «Бог захотел свободы... первоначальная мистерия мира, первоначальная драма мира есть мистерия и драма свободы... Эта первоначальная... ни на что не сводимая свобода и есть разгадка трагедии мировой истории. В этой свободе совершается не только откровение Божье человеку, но и ответное откровение человека Богу, потому что свобода и есть источник возникновения движения, процесса, внутреннего конфликта, внутренне изживаемого противоречия. Поэтому связь между свободой и метафизикой истории — неразрывна».