Туз - Крах

Как современное государство и система государств, в которой оно существует, в силу одной своей внушительности создают ощущение надежности. Они заставляют нас сомневаться в том, что на них могут оказать воздействие политические силы, решения или дискуссии. Мы склонны видеть за каждым углом технократическое упреждение и узурпацию, причем нередко не без причины. Работу этих систем можно описывать, избегая ссылок на политику. Но если история как таковая и нужна для чего-то, так для того, чтобы продемонстрировать убогость таких трактовок.

 

Политический выбор, идеология и действие политических сил повсеместно встречаются в этом сюжете и влекут за собой чрезвычайно важные последствия — не только в качестве помех, но и в качестве живой реакции на сильнейшую изменчивость и случайности, вызываемые сбоями гигантских «систем», «машин» и аппаратов финансового инжиниринга. Успех или провал, стабильность или кризис — исход реально зависит от конкретного момента.

ВТОРНИК 16 сентября 2008 г. стал «первым днем без Lehman». Именно в тот день обвалились глобальные денежные рынки. В Совете управляющих Федеральной резервной системы в Вашингтоне 16 сентября началось со срочных планов по вливанию сотен миллиардов долларов в центральные банки мира. На Уолл-стрит все глаза были устремлены на AIG. Удастся ли глобальному страховому гиганту пережить этот день или он уйдет в небытие следом за инвестиционным банком Lehman? Ударная волна расходилась во все стороны. Через несколько недель ее воздействие ощущалось в заводских цехах и портовых доках, на финансовых рынках и товарных биржах по всему миру. Между тем тогда же, 16 сентября 2008 г., в здании на среднем Манхэттене начала работу 63-я сессия Генеральной ассамблеи ООН.

 

Здание ООН на 42-й восточной улице отнюдь не является средоточием финансовой власти в Нью-Йорке. Да и ораторы, выступавшие на пленарном заседании, которое началось утром 23 сентября, не вдавались в технические вопросы банковского кризиса. Но в то же время они настаивали на необходимости обсудить общие вопросы. Из глав правительств первым выступал бразильский президент Лула да Силва, энергично обличавший своекорыстие и хаотические спекуляции, которые вызвали кризис. Контраст между его выступлением и выступлением президента Джорджа У. Буша, поднявшегося вслед за ним на трибуну, внушал тревогу. Буш выглядел не столько «хромой уткой», сколько человеком, утратившим контакт с реальностью, не способным расстаться с потерпевшей крах повесткой дня его восьмилетнего президентского срока. Первая половина его выступления навязчиво вращалась вокруг призрака глобального терроризма. После этого он нашел утешение в излюбленной теме неоконсерваторов — насаждении демократии, увидев кульминацию этого процесса в «цветных революциях» на Украине и в Грузии. Но эти революции произошли еще в 2003-2004 гг. Опустошительный финансовый кризис, бушующий совсем неподалеку, на Уолл-стрит, удостоился лишь двух кратких абзацев в конце президентской речи. Как считал Буш, эти «затруднения» были чисто американской проблемой, которую следовало решать американским властям, и вовсе не являлись поводом для совместных действий нескольких стран.