Тюленев - Рождение латинской христианской историографии

Несомненен вклад латинских церковных историков начала V в. в развитие жанра церковной историографии на Западе и на Востоке христианского мира. Ориентация Сульпиция Севера на западного читателя, его стремление создать историю преимущественно Западной церкви, получит выражение в появлении локальных церковных историй, первый шаг к чему был сделан уже в раннее Средневековье, когда увидели свет этнические церковные истории Григория Турского и Беды Достопочтенного.

 

Однако влияние Сульпиция и, особенно, Руфина Аквилейского не ограничивается развитием жанра. Надежду Сульпиция на преодоление внутрицерковной смуты на основе веротерпимости мы встретим не только в трудах латинских историков, но и в ранневизантийской церковной историографии, прежде всего у Сократа Схоластика. В еще большей степени последующими поколениями историков будет воспринят оптимизм Руфина Аквилейского, а в Феодорите Киррском мы увидим прямого продолжателя экклезиологических идей Руфина, его единомышленника в поисках путей установления церковного мира через абсолютное торжество Православия.

 

С приложением перевода «Церковной истории» Руфина Аквилейского

СПб.: «Издательство Олега Абышко», 2005. 288 с.

Серия «Библиотека христианской мысли. Исследования»

ISBN 5-89740-109-1

 

Введение

ГЛАВА I. У истоков латинской христианской историографии: Лактанций и его De mortibus persecutorum

ГЛАВА II. Восточно-христианское влияние и судьбы христианской историографии на латинском Западе в конце IV — начале V в

ГЛАВА III. Универсальная священная история Сульпиция Севера 

ГЛАВА IV. Рождение универсальной христианской историографии: Павел Орозий 

Заключение 

Список основных сокращений

 

 

Период IV — начала V в. оказался временем, важнейшим для судьбы латинской христианской исторической мысли и историографии. Этот период связан как с рождением христианской философии истории на латинском Западе, так и с появлением христианской историографии, период усиленного поиска в рамках новой христианской европейской культуры приемлемых для рассказа о прошлом форм и, самое главное, период выработки важнейших историософских концепций и приложение их в историографических сочинениях. Четвертый — начало пятого века вполне можно считать самостоятельным и законченным периодом в истории латинской христианской историографии. За это время христианское историописание на Западе проходит путь от своего рождения в виде исторической монографии до появления универсальной истории. Именно тогда на латинском Западе происходит осмысление церковной истории, а также вслед за Евсевием разрабатывается теория «христианской Империи».

 

Рождение латинской христианской историографии приходится на начало IV в. Именно тогда, во время правления Константина Великого, принесшего правовое признание гонимому христианству, на свет появляется сочинение Лактанция «О смертях преследователей», первое христианское историческое сочинение, написанное на латинском языке. Как представляется, именно политические изменения, переход власти в Империи к терпимому Константину и последовавшие за этим событием преобразования, привели к тому, что латинская христианская историческая проза возникает не как продолжение хронографических опытов восточных писателей, а как самостоятельное явление, теснейшим образом связанное с римской языческой историографией. Как историк, Лактанций многими нитями связан с античной культурой. Он не только использует жанр исторической монографии, ограничив себя рамками локального сюжета, но и вслед оппозиционным писателям I в. отстаивает на страницах своего сочинения просенаторскую политическую позицию. Зависимость Лактанция от античного историописания проявилась также в использовании им концепции войны для изложения истории, причем истории не только политической, но и религиозной.

 

Наряду с этим Лактанций не только подражает римским историкам, но и выступает новатором, истинным родоначальником христианского историописания на западе Империи. Благодаря использованию концепции Мелитона Сардийского, его идеи наказания Богом нечестивых и поощрения достойных правителей, Лактанций обнаруживает совершенно особую, христианскую, логику в истории римских императоров. Согласно этой логике, именно терпимость/нетерпимость того или иного императора к христианству определяет судьбу правителя. Благодаря использованию мелитоновской концепции Лактанцию удалось в приходе Константина Великого к власти не только увидеть важнейшее событие в истории христианства, но и выразить надежду на последующее процветании Империи, связанное прежде всего с личным благополучием императора.

 

Несмотря на всю важность появления в латинской культуре первого исторического сочинения, написанного с христианских позиций, потребовалось больше полувека, чтобы христианская историография заявила о себе как о действительно состоявшемся явлении. Именно на конец IV — начало V в. приходится появление ярчайших образцов христианской исторической прозы на латинском языке. Пробуждение исторического интереса на христианском Западе в тот период во многом было связано с влиянием восточно-христианской культуры. Начавшийся процесс автономизации Церквей заставлял интеллектуалов Запада заботиться о привлечении латинских читателей к достижениям греческой христианской мысли. В конце IV — начале V в. появляются расширенные латинские переводы двух важнейших исторических сочинений, созданных Евсевием Кесарийским, его «Хроники» и «Церковной истории». Перевод «Хроники», выполненный и дополненный блаж. Иеронимом Стридонским, оказался фундаментальным произведением для всей раннесредневековой западноевропейской историографии.

 

Именно хроники станут одним из ведущих историографических жанров западноевропейского Средневековья. Несмотря на все недостатки «Хроники» Евсевия и Иеронима, несмотря на несостоятельность ее как подлинно универсальной истории, своим появлением она свидетельствовала о торжестве в европейской исторической прозе новой философии истории. Иероним впервые в латинской христианской историографии заявил об истории как универсальном процессе, связанном единой хронологической системой. Именно хроника позволяла зримо продемонстрировать, что история линейна, в ней каждое событие уникально и неповторимо, что эта история имеет не только вполне определенное начало, но и свою цель, по крайней мере, магистральное направление. Наконец, хроника готовила и понимание историками того, что прошлое, настоящее и будущее всех народов является реализацией единого Промысла.