Яковенко - История русской философии

Философия по своей сути есть знание, а по методу — знание в его критической и обоснованной разумом форме; поэтому ее задача заключается в критическо-рациональном постижении и воспроизведении предмета в его сущности.

 

Философия, следовательно, должна соединять в себе наивысшую научность с наивысшей непосредственностью, т. е. должна использовать и осуществлять критическую интеллектуальную интуицию.

Одновременно она должна решительно отвергать всякий догматизм, т. е. все некритические факты или все, что не было установлено разумом.

 

Тем самым проводится четкая грань между философией и религией, которая находит свои высшие критерии в догматах веры, постигаемых некритически и чисто созерцательно. Но это также водораздел и между философией и частными науками, ибо последние вырабатывают знание обусловленное, опосредствованное и гипотетическое и базируются исключительно либо на формально-логическом рассуждении, либо на чувственном опыте.

 

Вместе с тем философия тесно связана с религией и наукой, как и вообще с жизнью, так как именно в жизни и в обеих вырастающих из нее основных областях культуры — религии и науке — философской мысли открывается глубина опыта, непрерывно питающего философию.

 

Москва, издательство "РЕСПУБЛИКА" 2003

ISBN 5-250-01857-2

BORIS JAKOVENKO

DEJINY RUSKE FILOSOFIE

PRAHA, 1938

Перевод с чешского M. Ф. Солодухиной

Общая редакция и послесловие Ю. Н. Солодухина

В переводе VII, VIII, IX и X глав принимали участие Н. Демьянчук, Д. Демьянчукова, М. Рыковска, А. Шитов

 

 

ПРЕДИСЛОВИЕ

ВВЕДЕНИЕ

Глава I ПЕРВЫЕ ШАГИ РУССКОЙ МЫСЛИ

Глава II ФИЛОСОФСКАЯ ПУБЛИЦИСТИКА В ПЕРИОД РАСЦВЕТА. ЗАПАДНИЧЕСТВО

Глава III ПЕРИОД РАСЦВЕТА ФИЛОСОФСКОЙ ПУБЛИЦИСТИКИ.— СЛАВЯНОФИЛЫ

Глава IV КРАТКИЙ ПЕРИОД МАТЕРИАЛИСТИЧЕСКОГО ДВИЖЕНИЯ.— Н. Г. ЧЕРНЫШЕВСКИЙ И М.А. БАКУНИН

Глава V ПОЗИТИВИСТСКОЕ УЧЕНИЕ. — П. Л. ЛАВРОВ и Н. К. МИХАЙЛОВСКИЙ

Глава VI САМОУТВЕРЖДЕНИЕ РУССКОЙ ФИЛОСОФСКОЙ МЫСЛИ

Глава VII ДРУГИЕ ТЕЧЕНИЯ И МЫСЛИТЕЛИ ТОГО ЖЕ ПЕРИОДА

Глава VIII ПОСЛЕДНИЙ ПЕРИОД XIX ВЕКА

Глава IX НОВЫЙ ПЕРИОД РАСЦВЕТА РУССКОЙ ФИЛОСОФИИ В ПЕРВЫЕ ДВА ДЕСЯТИЛЕТИЯ XX ВЕКА

Глава Х ПОСЛЕ РЕВОЛЮЦИИ

ДОПОЛНЕНИЯ К ГЛАВАМ VII—X

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

ТАБЛИЦЫ

О труде Б. В. Яковенко «История русской философии» Ю. К Солодухин

УКАЗАТЕЛЬ ИМЕН

 

 

История русской философии. Историк русской философии должен особенно чувствовать эту трудность, вернее, это нагромождение трудностей, по причине того своеобразного состояния, в котором до сих пор пребывало русское философствование. Во-первых, оно насчитывает около 180 лет, т. е. очень молодо, а потому недостаточно развито, не отличается ни опытом, ни зрелостью. Во-вторых, на протяжении всего периода своего существования оно в большей или меньшей степени находится в зависимости от философских течений иных народов и других эпох. В-третьих, русское философствование нередко предстает не в форме научной мысли и научных трактатов, а в публицистической и даже беллетристической форме.

 

В-четвертых, история русской философии не знает по-настоящему законченных систем; все, что в ней можно найти, — это в лучшем случае более или менее разработанные концепции, в основном же отдельные относительно проработанные учения, теории, мысли. В-пятых, говорить о собственно истории идей применительно к России можно лишь условно, ибо в русском философствовании до сих пор не только не возникло никакой единой, одухотворяющей русскую мысль и русское сознание идеи, но в нем невозможно обнаружить ни одной, ни несколько совокупностей идей, ни их генезиса, которые были бы присущи и существенны для этого философствования во всем его объеме и на протяжении всего его развития. И поныне здесь господствует множественность идей, тенденций и течений, которые не образуют ничего единого и не могут быть связаны в единое целое. И наконец, в-шестых, русское философствование лишено традиции в обоих основных значениях этого слова: оно не продолжает никакой чужой традиции, но и в себе не взрастило никакой собственной традиции.

 

Все это уменьшает и ослабляет значение генетического метода для исторического осмысления русской философии; на передний план выступает описательный метод, которым, однако, нельзя злоупотреблять и который следует совершенствовать путем дополнения его методом генетическим, делая это с большой осторожностью и только в отношении частностей, а не целого. Конкретно пояснить это положение можно следующим образом. Движение русской философской мысли не открывает взору ни такого законченного и взаимосвязанного цикла постепенного развития идей и тенденций, какой дает, например, история древнегреческой философии или история философии в целом; ни такого циклического развития единой идеи, которое предстает в виде ряда завершенных и глубоких философских систем, какое мы обнаруживаем в истории классического немецкого идеализма, а также до некоторой степени — в истории христианской философии (патристика и схоластика).

 

 Более того, русское философствование до сих пор еще не имеет классического образца, каким во французском философствовании был Р. Декарт, в английском — Д. Юм, в итальянском — А. Розмини.

Русской философии недостает общих характерных черт. Подобно тому как генетический подход лишь в малой степени и ограниченных пределах применим к русской философской мысли, столь же слабо и ограниченно проявляются в ней ее характерные черты. Все предпринятые до сих пор попытки выявить ее индивидуальное своеобразие нельзя признать ни совершенно правильными, ни хотя бы удовлетворительными главным образом по причине их теоретической односторонности, которая противоречит фактической многосторонности и многообразию исторической жизни и исторической действительности самого русского философствования.

 

Взгляд Т. Г. Масарика. Один из самых компетентных исследователей русской мысли и русской философии Т. Г. Масарик — вслед за Н. Гротом и Э. Радловым1 — характеризует ее так: русские философы не интересуются чисто абстрактными, например гносеологическими, философскими проблемами; у русских есть литературная критика, но нет критики гносеологической; русской философской мысли не хватает гносеологической основы, и это, в частности, проявляется в том, что в России мало ощущалось и мало ощущается до сих пор влияние Канта. Русские философы больше увлекаются практическими проблемами, поэтому в русской философии особое место занимает этика. Этот упор на практическую сторону и обусловливает такую отличительную черту русской философии, как повышенный интерес к этической проблематике. С практической направленностью связана и третья отличительная черта русской мысли — ее мистицизм; русская мысль остается настолько мистической и объективистской, что даже противники религии в ее церковном обличье истолковывают собственную религиозность совершенно- объективистский.