Европа святых - Социальные политические и культурные аспекты святости в Средние века

История святости как самостоятельное направление в историографии начала постепенно отделяться от истории культов конкретных святых только в середине прошлого века. Вдохновляясь исследованиями представителей «критической агиографии», первые шаги в этом направлении предпринял в 1960-х гг. бельгийский социолог Пьер Делюз. Он опубликовал четыре работы, являющиеся, в сущности, одним и тем же исследованием, которое он многократно дорабатывал и дополнял. Главным посылом этого исследования является чрезвычайно простая и кажущаяся едва ли не очевидной идея: ни один человек, ни в какую эпоху, не мог самостоятельно стать святым.

Рассуждая о том, как соотносились качества, приписываемые святым, с качествами их реальных прототипов, Делюз пришел к выводу, что святость заключается в коллективном убеждении в сверхъестественных способностях святого. Он выделил два типа святых: «реальный» и «сконструированный». Святые первого типа — это реальные люди, канонизированные после кончины; святые второго типа — персонажи, о жизни которых нет достоверных сведений, и все, что о них известно, «включая само их существование, — лишь плод коллективных представлений».

Следующую страницу в изучении святости открыл Питер Браун программной статьей «Становление и роль святого человека в Позднюю Античность», опубликованной в 1971 году. Подход Брауна к изучению святости называют функциональным. Он считал, что святые (но не святость) к началу 1970-х гг. были уже достаточно хорошо изучены, а его исследование было призвано помочь историкам взглянуть на них с новой точки зрения: он предлагал задаться вопросом о том, почему роль святых в обществе так стремительно возросла в V-VI веках, и как их деятельность повлияла на ценности общества. От изучения житий конкретных персонажей Браун перешел к изучению святости как явления, стремясь выявить тенденции, характерные для ее развития. Так, он отметил, что в позднюю Античность произошел стремительный взлет популярности святых, который он называет «религиозной революцией».

Европа святых - Социальные, политические и культурные аспекты святости в Средние века

отв. ред. С. А. Яцык.

СПб.: Алетейя, 2018. 324 с.

ISBN 978-5-906980-87-8

Европа святых - Содержание

С. А. Яцык. Введение. Тренды в изучении святости

Sanctitas, ratio et illuminatio. Представления о святости на европейском Востоке и европейском Западе

A. И. Алексеев. Преподобные Иосиф Волоцкий, Нил Сорский и их ученики: противостояние монашеских идеалов или «спор которого не было»?
М. В. Дмитриев. Конфессиональные особенности представлений о культе святых в некоторых полемических текстах Московской Руси конца XV-XVI вв
Н. А. Синкевич. Культы святых Могилянского времени между Римом, Константинополем и Москвой (на примере «Патерикона» Сильвестра Косова и «Тератургимы» Афанасия Кальнофойского)
О. И. Тогоева. Святая Жанна д’Арк в «Мистерии об осаде Орлеана»
B. И. Ульяновский. Символика святого «действия»: архангел Михаил и его чудо в Хонах в киевской древнерусской и барочной традиции

Sanctitas et humilitas. Экстремальные и парадоксальные формы святости в византийско-православных и латинских культурах

C. А. Иванов. Святость украдкой: Никон Черногорец и «Евфимиева История»
Л. Б. Сукина. Юродство как элемент поведенческой модели святых Русской церкви глазами агиографов XVI — начала XVIII века
О. И. Тогоева. “Idiotas, ас sine litteris mulierculas”? Жан Жерсон и проблема женской святости

Sanctitas, potestas, auctoritas. «Политическая» святость и политические функции культа святых. Латинский Запад, Византия, православный Восток

Я. Ю. Бикеева. Формирование и развитие культа св. Радегунды
А. А. Адашинская. Функции парного культа Симеона и Савы сербских: от афонского монашества до национальных святых
Е. С. Кравцова. Созидание святого короля: францисканский орден и королевская власть во Франции до 1270 г.
Е. С. Марей. Конструирование образа святого отшельника в «Житии Эмилиана» Браулиона Сарагосского
Е. В. Белякова, Т А. Лебер. Сакральные дни и женские культы в латинской, греческой и славянской традициях
А. Ю. Виноградов. Пламенеют ли волосы апостола Андрея?
Ф. Б. Успенский. К характеристике культа святых в династии Рюриковичей домонгольского времени

Sanctitas, missio, persecutio. «Толерантные» и «нетолерантные» святые в истории христианской Европы

Т Л. Александрова. Нетерпимость как атрибут святости в Восточной Римской империи первой половины V в.: правила и исключения
М В. Моисеев. Святые против Казанского ханства: «чудесная» история казанской войны

Sanctitas et praxis. Практики святости иа Востоке и Западе

Д. И. Полывянный. Почитание мощей святых и сакральная география средневековой Болгарии
Л. Б. Сукина. Восточнохристианская традиция и «национальная» специфика столпничества в Древней Руси: проблемы и источники историко-культурного исследования

Заключение

Список сокращений

Abstracts

Об авторах

Европа святых - Святость украдкой: Никон Черногорец и «Евфимиева История»

В статье разбирается пассаж из недавно опубликованного «Тактикона» Никона Черногорца, сочинения рубежа XI и XII вв. Автор рассказывает историю о том, как императрица Евдокия в V в. тайком похоронила останки двух своих приближенных среди мощей мучеников. Никон ссылается на «Евфимиеву историю», загадочный, не сохранившийся памятник, от которого дошли ничтожные отрывки. Этот новый отрывок позволяет строить гиптезы о характере исчезнувшего сочинения. Ключевые слова’. Византийская агиография, «Евфимиева история», императрица Евдокия, императрица Пульхерия, Никон Черногорец. В 439 г. византийская императрица Евдокия вернулась в Константинополь из триумфального путешествия по Святой Земле, которым она явно подражала матери Константина Великого, Елене. Вскоре Евдокия поссорилась со своей невесткой Пульхерией, сестрой императора Феодосия Второго, в результате чего та была удалена от двора; однако через два года императрица была обвинена в любовной связи с Паулином, близким другом Феодосия (романтические обстоятельства этой истории нас сейчас не должны занимать). Паулина казнили, а Евдокия в 443 г. отправилась в новое путешествие в Иерусалим, являвшееся фактически негласной ссылкой. Эта амбивалентность хорошо заметна в парадоксально звучащих словах Евагрия Схоластика: «Из Константинополя в Иерусалим Евдокия путешествовала два раза. Для чего предпринимала она эти путешествия и чего собственно хотела, предоставляем говорить историкам, хотя, мне кажется, они говорят несправедливо».

Прибыв в Иерусалим в статусе императрицы, Евдокия распоряжалась там по своему усмотрению и даже чеканила собственную монету. Это вызвало еще большее раздражение императора Феодосия, а особенно его сестры Пульхерии, которой удалось вернуть свой статус при дворе, но не удалось забыть смертельной обиды на невестку. О том, что случилось дальше, мы знаем из нескольких источников, каждый из которых освещает свою сторону трагедии. Вот рассказ Феофана Исповедника: «(Феодосий) сильно упрекал Евдокию, как виновницу всех зол, выжившую из дворца самую Пульхерию, укоряя притом ее также связью с Павлином. В отчаянии Евдокия просила императора отпустить ее в Иерусалим, и взяв с собой священника Севера и диакона Иоанна, она прибыла в Иерусалим; император, узнав, что они и в Константинополе постоянно с нею общались, и в Иерусалиме находятся подле нее, и что она осыпает их благодеяниями, послав (людей), отрубил им головы (anoozeihxg алвквсрdtfaoev amove)». Хотя имя человека, которого император послал со зловещей миссией, не названо, мы легко реконструируем, что это был доместик Сатурнин. А дальше случилось вот что: по словам Приска Панийского, «Евдокия убила Сатурнина», а Марцеллин Комит тут более детален: «Не знаю, каким горем подвигнутая, Евдокия немедленно убила Сатурнина, и сразу же, по приказу императора, была лишена царских почестей; до смерти она оставалась в Элии (Иерусалиме)».

Оставшиеся восемнадцать лет своей жизни Евдокия провела в Палестине. Тем временем Пульхерия практически управляла Империей; это именно она инициировала обретение ризы Богоматери, стала учредителем ее культа в Константинополе, построила там знаменитую и роскошную Халкопратийскую церковь, организовала и провела Вселенский Собор 451 г. в Халкидоне, создала новый Символ веры и стала почти повсеместно именоваться святой. Восток Империи принял постановление Халкидонского Собора в штыки, Иерусалим изгнал про-константинопольского патриарха и избрал своего, Феодосия, который провозгласил неповиновение Халкидону. Императрица Евдокия радостно присоединилась к монофиситскому мятежу, но тот вскоре был подавлен вооруженной силой, и ей пришлось смириться с поражением. Опальной царице не запрещалось заниматься храмостроительством, и эта деятельность широко прославила ее имя в истории. В недавно опубликованном «Тактиконе» канониста рубежа XI-XII вв. Никона Черногорца имеется рассуждение о том, что негоже самочинно объявлять святыми только что скончавшихся праведников, и рассказывается на этот счет много поучительных историй. Нас сейчас будет интересовать только один из приведенных им примеров, который также относится к строительной деятельности Евдокии:

«В первую очередь (поговорим о том, что) не следует в подобных вопросах проявлять своеволие и оскорблять Бога. В «Евфимиевой истории» описано, как блаженная императрица Евдокия, жена Феодосия Младшего, прибыла в Иерусалим. Император же Феодосий, проведя дознание, нашел двух весьма почтенных евнухов, которые помогали ей в ее [переезде] в Иерусалим. Император послал, и их обезглавили. А сия блаженная [Евдокия], преисполненная многого разумения, приняла по этому делу мудрое решение (фкоуорте жраура roiomov) и возвела храм во имя древних святых мучеников. Затем она положила во гроб (ev Xapvaxi) тела двух этих чудных мужей, а поверх этого гроба положила ларец с мощами тех святых мучеников, во имя которых [был возведен] храм. Таким образом она воздала честь и поклонение явленным мученикам как святым, но одновременно она воздала благосклонность и честь также и тем двум чудным [евнухам] как обезглавленным из-за нее и во имя добродетели. И приняла она мудрое решение по обоим этим поводам, будучи воистину разумна и добродетельна, дабы кто-нибудь, словно будучи захвачен врасплох, не впал в человекослужение, даже притом что они были очень добродетельны и были обезглавлены во имя Бога и доблести, подобно мученикам. Зри, насколько отличались те [двое] от ныне почитаемых не в качестве людей, но в качестве святых. На такое не дерзнула та блаженная, чудная и обладавшая воистину божественной мудростью императрица [Евдокия]. Насколько же большего осуждения и укоризны заслуживают те, кто делает подобное без рассуждения и, как я полагаю, впадая в человекослужение. Что касается меня, жалкого и несмысленного, я не знаю [кто свят] — подобное ведомо одному лишь Богу».

Эта история, не известная не из каких иных источников, достраивает до конца картину той трагедии, которая развернулась в Иерусалиме ок. 443 г. Итак, Евдокия не только отомстила Сатурнину за казнь двух ее приближенных — она самочинно соединила их останки с мощами великомучеников. Никон Черногорец, по его словам, почерпнул эту информацию из «Евфимиевой истории». Хр. Ханник, издатель «Тактикона», счел, что речь идет о «Житии св. Евфимия», написанном Кириллом Скифопольским. В этом произведении действительно упоминается императрица Евдокия, но совершенно в другом контексте: в связи с ее отпадением в монофиситство и последующим возвращением в лоно халкидонизма. Никаких упоминаний о казненных придворных и их секретном захоронении в Житии нет. «Евфимиева история» — весьма загадочный источник, не сохранившийся до нашего времени, о характере которого в науке уже давно идут споры. Публикация недавней специальной статьи В. Лурье избавляет нас от необходимости вдаваться в детали, однако процитированный нами пассаж из Никона остался этому исследователю неизвестен. С точки зрения В. Лурье, «История» была написана патриархом Евфемием Константинопольским на рубеже V-VI вв. и представляла собой апологию Пульхерии.

Другой отрывок «Евфимиевой истории», сохраненный в одном из сочинений Иоанна Дамаскина, рассказывает о том, как Пульхерия требовала перевоза в столицу мощей Богородицы, и как иерусалимский патриарх Ювеналий рассказал ей, что тело Марии восхищено на небо, а осталась только ее погребальная пелена, которая и была отправлена в Константинополь. Между тем, в арабском сочинении о поисках могилы Богородицы утверждается, будто ее разыскивала не Пульхерия, а как раз Евдокия. Вот другой пример: Пульхерия выписала из Иерусалима мощи Стефана Первомученика и возвела ему храм во дворце; Евдокия же решила не отдавать столице пальму первенства и, по словам Никифора Каллиста Ксанфопула, «последним из всех возвела от самых оснований огромный храм, выделявшийся высотой и красотой, (посвященный) чудесному Стефану, первому среди диаконов и мучеников». Вероятно, опальная императрица, пользуясь выгодами своего местонахождения в Святой Земле, в вопросах реализации культа святых конкурировала со всемогущей невесткой, даже после смерти последней.

Нельзя исключить, что в «Евфимиевой истории», если та в самом деле была написана в качестве панегирика Пульхерии и Халкидонскому Собору, поступок Евдокии был представлен как кощунство по отношению к святым. Это мог быть способ опорочить широко прославившуюся храмоздательную активность императрицы-монофиситки. Получалось, что она заставляла паломников поклоняться останкам казненных государственных преступников! Интересно, однако, что Никон Черногорец ставит эту историю в совершенно иной контекст: пафос канониста состоит в том, что в его собственное время новые святые провозглашаются везде и кем угодно, а вот в прошлые времена в этом вопросе проявляли осторожность. Таким образом, общепринятое мнение о том, что после метафрастовской реформы канонизация новых святых в Византии резко пошла на спад, не подтверждается ни этой историей, ни многими другими сведениями Никона Черногорца. Впрочем, работа по введению в научный оборот недавно опубликованного гигантского «Тактикона» еще только начинается.

Категории:

Благодарю сайт за публикацию: