Православное учение заключается в другом. Человечество, которое во Христе, это то обычное человечество, которое только одно и существует, которое есть во всех остальных людях.
И то, что произошло по человечеству со Христом, оно для того с Ним и произошло, чтобы это произошло с каждым из людей.
И в этом, собственно, и смысл Тела Христова, которому мы должны приобщиться. Тело Христово, которым является Церковь, надо понимать не только в каком-то метафорическом смысле, как согласны понимать вообще все еретики, а именно в буквальном, физическом.
Это Тело включает не только тело Иисуса, исторически ходившее по земле и вознесшееся, но и совокупность всех, кто принадлежит к Церкви. Поэтому христология должна быть общей, распространяться на всех. И вот Севир это отрицал — и именно здесь и различие.
Я повторю, в чем различие. Если бы он ограничивал искусственно, — что иногда бывает полезным, но в данном случае вредно, — наш разговор только обсуждением Самого Христа, как будто бы никаких других людей нет, которых Он спасает,
то никакого существенного различия с ересью Севира — не вообще с монофизитством, а именно с учением Севира Антиохийского — мы не найдем, потому что все различия будут только различиями в словах, которые при желании можно так объяснить, чтобы учение было православным.
Но если мы возьмем в целом, в контексте, то тогда мы получим очень большое различие. Оно касается того, какое отношение все прочие люди, прежде всего святые, имеют к этому Телу Христа, ко Христу. Вот здесь различие очень большое. По-православному, в отличие от Севира, Христос — это не только «человек Иисус Христос», как назвал его апостол Павел, а все Тело Христово, которым являются все, кто принадлежит к Церкви Небесной, то есть все спасенные, и спасающиеся, поскольку они спасаются. Вот примерно так.
Еп. Григорий - Вадим Миронович Лурье - Статьи - Проповеди
Собрание из масс-медиа
Москва, 2016
Еп. Григорий - Вадим Миронович Лурье - Статьи - Проповеди - Содержание
Интервью
-
В какую Церковь пришел Христос
-
Конфессия и профессия
Статьи и выступления
-
О вере и чудесах и о том, почему Воскресения Христова никто не видел
-
"Правда всегда одна", но она не здесь, или Что видно из "Наутилуса"
-
Выступление перед мятлевской общиной
Проповеди
-
Рождественское послание
-
Христиане всегда в одинаковом окружении. Слово в Неделю святых праотец
-
Одной благодарности достаточно для спасения. Слово о десяти прокаженных
-
Кому верить? Слово в день памяти преподобномученика Антония (Булатовича)
-
Наш приход и митрополит Иосиф
-
Праздник секты. Слово на Введение Богородицы во Храм
-
Что православному человеку делать с епископами
-
Осенняя Пасха и самые повседневные из повседневных проблем
-
Если бы и меня так избрали до моего рождения… Слово на Рождество Богородицы
-
О доступности Фаворского света и против справедливости
-
Практическое значение теоретического богословия
-
Одна в православии. Слово в день памяти св. преподобномученицы Елисаветы
-
О радости в скорби и скорби в радости. Слово на память св. пророка Амоса
-
О единственности Церкви и множественности ее субкультур
-
Наша связь с Православием. Слово в Неделю Всех святых, в земли Российстей просиявших
-
Богослов имени Божия. Слово на вторую Неделю Великого поста, память св. Григория Паламы
Еп. Григорий - Вадим Миронович Лурье - Статьи - Проповеди - Богослов имени Божия
О чем же, если очень кратко и для тех, кто совсем без богословского образования, состоит учение Григория Паламы? Оно состоит в том, что Бог и мир не разлучаются. Не только неправы так называемые картезианцы, но так и многие другие думают — всякие деисты и прочие, — что Бог есть, Он сотворил мир, а дальше мир уже работает сам, как часы, и Бог уже не вмешивается, просто установил какие-то «правила игры». Но это практически атеизм. Понятно, что это неправильно.
Среди православных определенная разновидность этого атеизма считается почему-то более разумной. А именно: Бог действительно создал мир, поставил начальников церковных, а, может, и гражданских, и вот начальники уже все знают, — может быть, им Бог что-то внушает, — а люди должны слушаться начальников. Кто такие начальники, почему их надо слушаться? Это, конечно, грубое извращение и тоже безбожие, разновидность атеизма. То есть люди хотят жить без Бога и хотят тогда уж иметь начальников.
Начальники всегда найдутся в каком-то количестве, причем избыточном — больше, чем человечество может вместить людей, желающих быть начальниками. Эти начальники говорят обычно: «Да-да, с Богом общаюсь, никаких проблем. Он мне все говорит, что надо сделать… вам». Все это, конечно, безбожие.
Вторая разновидность безбожия сначала пришла в римское католичество под видом папского примата, когда папа — наместник Христа на земле, и с ним происходит какое-то общение, и через него вся церковь узнает волю Божию. Но в худшем, можно даже сказать, карикатурном виде этот папский примат и ересь папизма пришла в так называемое православие — в то, что исторически было православием.
У католиков папа хотя бы один, в крайнем случае, два-три, когда они между собой конкурировали, а у православных что ни поп — то папа римский, и уж, по крайней мере, каждый епископ точно. Каждый себя воображает невесть кем, а уж особенно патриархи, когда было время патриархов. Это звучит очень карикатурно — вот, мол, священноначалие сказало.
А еще есть такое суеверие в православии, будто бы у нас папа римский есть, но он коллективный и называется собор. Вот если один епископ придет, то может сказать любую дурь, но если они соберутся на собор, который собран по определенным правилам, то тогда те же самые, столь же дурные епископы будут говорить что-то умное от Святого Духа. Нет, совершенно необязательно.
Конечно, может быть даже и такое, что они что-то скажут от Святого Духа, потому что даже если валаамова ослица смогла заговорить, то, в принципе, и епископы могут, хотя вероятность, конечно, меньше, потому что они-то разумные. Если они не хотят быть разумными, то они, конечно, хуже, чем ослица, особенно, если это епископ. Он гораздо хуже животного, если он не хочет быть православным.
Животное не обязано быть православным, пусть его хозяева будут православными, а епископ должен быть сам. А если он не хочет, то единственное, с чем его можно сравнить, это не валаамова ослица, а Каиафа. И как Каиафа, будучи архиереем, сказал некую истину, так и в безбожие уклоняющийся архиерей может сказать. То есть все это глубоко неверно. А что же верно?
Верно как раз то, о чем говорит святой Григорий Палама: Бог Сам и непосредственно присутствует в мире. В особенности же Он присутствует в церковных таинствах как нетварная благодать. И свет Божий, который видят святые, видят подвижники, — которые при этом еще не становятся святыми, а могут отпасть и даже погибнуть навсегда, но и они могут увидеть свет — этот свет Божий является непосредственно Богом, Он нетварный. И, несмотря на то, что таким образом Бог оказывается множественным, Он не теряет Своего единства и единственности.
Поэтому, несмотря на то, что в мире есть какие-то законы — он, действительно, тикает как часы, — но в то же время все это может меняться, и даже когда это не меняется, это все поддерживается только тем, что Бог непосредственно присутствует в мире. Он не передает мир никакому механизму, который тикал бы уже без Него. Он не передает его никаким начальникам, которые распоряжаются от Его имени. А если начальники говорят, что распоряжаются, то их надо гнать в шею.
Поэтому начальники на Григория Паламу всегда действительно обижались. Он очень не совпадал с каким-то стилем, который развивался, к сожалению, в историческом православии, особенно начиная с ХVII века. Поэтому в XIX веке мы пришли к тому, что не только православное богословие Григория Паламы не излагалось в учебниках, по которым учились священнослужители, и даже в подробных учебниках, которые изучались в духовных академиях, но изучалось нечто с ним несовместимое — то есть фактически несовместимое с православием.
Что такое «несовместимое с православием»? Это ересь, никаких других слов для этого нет. И вот в таком плохом состоянии оказалось наше богословское образование в ХIX веке.
Это приводило ко многим вещам. Во-первых, совершенно неправильно в массе своей клирики относились к людям. Конечно, бывали исключения, были святые, и исключений было гораздо больше, чем святых. Не все, конечно, благочестивые люди могут быть признаны святыми, но, тем не менее, они тоже многие вещи понимали, были хорошими пастырями. Но это вопреки, а не благодаря тому образованию, которое они прошли.
Категории:
Благодарю сайт за публикацию:
