Сорокин - Заповеди

Владимир Владимирович Сорокин - Заповеди. Путь жизни
Эта книга — не научное исследование и не богословский трактат. Она не является «окончательным комментарием» текста Десяти заповедей, призванным заменить все остальные комментарии. Это, скорее, авторский взгляд на Декалог, взгляд на него как на описание того духовного пути, который, будучи пройденным до конца, может привести идущего к возможной для человека полноте богообщения.
 
Тем не менее внимательный читатель, знакомый с православной аскетической литературой, легко заметит в тексте книги как прямые отсылки к писаниям отцов-аскетов, так и связанные с ними аллюзии. Все это, разумеется, не означает, что предлагаемая книга претендует на то, чтобы заменить собой эти писания, она лишь отсылает к ним читателя, вместе с тем позволяя ему увидеть в тексте Десяти заповедей живую и органичную связь с православной аскетической традицией.
 

Владимир Владимирович Сорокин - Заповеди. Путь жизни

Москва: ДАРЪ, 2019 г. —128 с.
ISBN 978-5-485-00604-4
 

Владимир Владимирович Сорокин - Заповеди. Путь жизни - Содержание

К читателю
Введение
  • Первая заповедь: Встреча
  • Вторая заповедь: кумиры и помыслы
  • Третья заповедь: чистая молитва
  • Четвертая заповедь: внутренняя тишина
  • Пятая заповедь: возвращение
  • Десятая заповедь: бесстрастие
  • Девятая заповедь: простота
  • Восьмая заповедь: нестяжание
  • Седьмая заповедь: целомудрие
  • Шестая заповедь: смирение
Заключение
 

Владимир Владимирович Сорокин - Заповеди. Путь жизни – Введение

 
Из всех ветхозаветных текстов самый важный для христиан — Декалог. Мнения относительно ветхозаветного законодательства, его актуальности и необходимости для христиан расходятся. Что же касается Декалога, то его заповеди считаются абсолютно необходимыми и обязательными к исполнению всеми без исключения. При этом предполагается (и такое понимание можно считать сегодня не только широко распространенным, но и, по сути, общепринятым), что Декалог представляет собой моральный кодекс христианина (хотя вернее его было бы назвать кодексом ветхозаветным или, точнее, яхвистским — ведь он был дан народу Божьему задолго до прихода Христа). При этом нельзя не заметить, что в еврейской традиции (речь тут можно вести как о яхвизме, так и о выросшем из него иудаизме, в частности, об иудаизме периода Второго храма) Декалог является частью того текста, который в иудаизме называется Торой, а в христианской традиции получил название Пятикнижия. В том, что касается текста, иудейская Тора и христианское Пятикнижие совпадают (вопрос переводов и их аутентичности затрагивать не будем). Нельзя, однако, не обратить внимания на то, что само понятие Торы в иудейской традиции выходит далеко за рамки понимания ее как только текста или даже как текста и соответствующего корпуса традиционных комментариев. Причем, что немаловажно, речь идет о традиции периода Второго храма, о традиции дохристианской, которая остается актуальной не только для Синагоги, но и для Церкви.
 
В том, что касается понимания Торы, важно прежде всего отметить многозначность самого этого слова. Чаще всего под Торой понимали закон и законодательный текст, текст вполне конкретный и непременно кодифицированный, т. е. официально одобренный и принятый соответствующим законодательным органом (чаще всего собранием представителей двенадцати еврейских племен, из которых и состоял народ). Именно поэтому слово «тора» и переводят обычно как «закон» (вернее, как «Закон» с большой буквы, имея в виду, что речь идет не о законе, придуманном людьми, а о Законе, данном Богом). Торой, однако, могли называть также учение, обучение и научение, в частности, в том, что касается вопросов, связанных с жертвоприношениями и ритуальной чистотой. Впоследствии речь нередко шла уже не просто о ритуальной чистоте, но и о чистоте духовной, а Тора становилась учением о чистой жизни как о жизни праведной, предполагавшей не просто формальное соблюдение норм ритуальной чистоты, но и в максимально возможной степени сохранение себя от всякого греха. Такой подход стал особенно актуальным в контексте учения пророка Иеремии о новом завете, о завете мессианском, и о мессианской эпохе, когда заповеди будут уже не просто выбиты на камне, как это было прежде, но когда они будут написаны в сердце каждого. Именно этот взгляд пророка на Тору породил в иудаизме периода Второго храма такое ключевое для иудейской духовной традиции понятие, как внутренняя Тора и идеал того, что в эллинистические времена стали называть «живой Торой». Внутренняя Тора предполагает тождество намерения, интенции, желания совершить тот или иной поступок с самим поступком. О внутренней Торе говорит Спаситель в Нагорной проповеди, приравнивая ненависть к убийству, а вожделение — к прелюбодеянию. Ненависть и вожделение необязательно предполагают соответствующий поступок, но само их наличие в сердце и в душе фактически означает совершение того же самого греха, который предполагают вытекающие из них поступки. Что касается идеала «живой Торы», то он оставался именно идеалом, причем идеалом недостижимым. В самом деле, стать «живой Торой» можно было бы лишь в том случае, если бы жизнь человека не определяло ничего, кроме внутренней Торы, чтобы она полностью соответствовала заповедям не только в поступках, но также и в словах, мыслях, намерениях.
 

Категории: 

Благодарю сайт за публикацию: 

Ваша оценка: Нет Average: 10 (4 votes)
Аватар пользователя otec Vyacheslav