Достоевский - Бачинин - Кантор - Голосовкер - Кузнецов - Достоевский и евреи

Кузнецов О. Н., Лебедев В. И. Достоевский над бездной безумия

Загадка значения неординарной, в чем‑то даже таинственной личности отца Ф. М. Достоевского — Михаила Андреевича — неразрывно связана с бытующими легендами о жизни писателя. На ней основаны и представления о наследственной эпилепсии, и приписанный ему З. Фрейдом эдипов комплекс, и некоторые другие не менее мрачные вещи. Со страниц биографий Достоевского его отец предстает навсегда утратившим жизнерадостность, угрюмым, тяжелым, неуживчивым и ожесточенным человеком.

Однако, на наш взгляд, главным для будущего писателя оказалось не это, а то, что отец был врачом, прошедшим суровую школу войны и долго работавшим в больнице для бедных. Необходимо также учесть, что Михаил Андреевич был сыном священника и сам учился в семинарии. Следовательно, Федор Михайлович Достоевский формировался под влиянием человека, для которого духовность, нравственность, народность, милосердие, сострадание и помощь больным и несчастным были этическими законами, унаследованными от Гиппократа и воспринятыми из православного христианства.

Кузнецов О. Н., Лебедев В. И. - Достоевский над бездной безумия

«Когито‑Центр», 2003. — 227 с.

ISBN 5‑89353‑075‑6

Кузнецов - Лебедев - Достоевский над бездной безумия - Содержание

ОТВЕЧАЯ НА ВОПРОС В. М. БЕХТЕРЕВА (ВМЕСТО ВВЕДЕНИЯ)
ГЛАВА I. СЫН ВРАЧА И ВНУК СВЯЩЕННИКА ПЕРЕД ТАЙНОЙ БЕЗУМИЯ
1. ИЗ ПЛЕНА ТРАДИЦИЙ К УВИДЕННОМУ В СЕБЕ
2. УВИДЕННОЕ В ДРУГИХ
3. ЛЕГЕНДА О «СВЯЩЕННОЙ БОЛЕЗНИ»
ГЛАВА II. ТРАГЕДИИ «ЗАБОЛЕВШИХ» ИДЕЙ
1. СМЕРТЬ НЕСУЩИЕ
2. МЫСЛИ В БОРЬБЕ
ГЛАВА III. КТО ОНИ, ГЕРОИ ДОСТОЕВСКОГО?
1. ОТ МЕЧТАТЕЛЯ К ПОДПОЛЬНОМУ ПАРАДОКСАЛИСТУ
2. ПЬЯНЕНЬКИЕ
3. МЕЖДУ ДОБРОМ И ЗЛОМ
4. БОЛЕЗНЬ ИЛИ РАЗВИТИЕ?
5. НЕ ПРИНОСЯЩИЕ СЧАСТЬЯ
6. ТАК КАК ЖЕ ОЦЕНИТЬ ИХ ПСИХИЧЕСКОЕ ЗДОРОВЬЕ?
ГЛАВА IV. СПАСИТЕ НАШИ ДУШИ!
1. К КОМУ ИДТИ С «БОЛЬНЫМИ МЫСЛЯМИ»?
2. БЕСЫ ПСИХОТЕРАПЕВТИЧЕСКОГО САМОЗВАНСТВА
3. ОТ ВРАЧА ЗОСИМОВА К СТАРЦУ ЗОСИМЕ
4. НА ПУТИ К ЖИВОТВОРНОМУ СЛОВУ
5. ВСЕ НАЧИНАЕТСЯ С ДЕТСТВА
«БУДУ ИЗВЕСТЕН БУДУЩЕМУ» (ВМЕСТО ЗАКЛЮЧЕНИЯ)

Владислав Бачинин - Достоевский: метафизика преступления. Художественная феноменология русского протомодерна

Трактаты и романы, авторы которых когда-либо обращались к теме преступления, — это правда, которую человек пытался и пытается говорить себе о самом себе. И, как правило, это правда мрачная и тяжелая, слышать которую не легко, а порою и просто страшно. Но таково реальное состояние дел. С тех пор, как существует цивилизация, истинная трагедия человеческого существования заключается в необходимости жить среди повседневно происходящих преступлений, видеть их отталкивающую суть, понимать весь их ужас и, вместе с тем, не иметь достаточных духовных сил, чтобы решительно и навсегда покончить с ними.

Мир лежит во зле. Земля пропитана кровью и слезами от коры до центра. Люди всегда страдали, продолжают страдать и не видно конца их страданиям. Не располагая возможностью полностью оградить себя от зла, не находя по-настоящему действенных средств, которые позволили бы ликвидировать преступность, человечество в лице многих крупных драматургов, романистов, философов вынуждено было признать ее в качестве неизбежного, неустранимого атрибута цивилизации. Но это отнюдь не означало, что люди стоически мирились с существованием преступников и преступлений. С ними боролись и борются, их исследуют, стремясь постичь их природу. Так сложилась социальная ситуация динамичной антитезы, перманентного, нескончаемого поединка сил добра и зла, сторонников закона и беззакония.

Мировая философско-художественная мысль, целеустремленно исследующая разнообразные формы зла на протяжении тысячелетий, периодически вынуждена отвечать на прямой вопрос: зачем надо изучать феномен преступления. Французский философ XX века Мишель Фуко ответил на данный вопрос следующим образом: это необходимо для обеспечения единства видения мира, в котором существует не только сходное, но и различное.

Ответ Фуко примечателен тем, что находится в русле традиционной неоплатонической парадигмы, согласно которой мир изначально един. Древние неоплатоники утверждали, что некогда весь мир был сосредоточен в высшем абсолютном первоначале— Первоедином. Впоследствии, когда Мировая Душа отделилась от Первоединого, на весь подчиненный ей физический мир, на все, что отягощено материальностью, легла печать отчужденности от былого всеединства. Так возникло зло. Говорить о последнем, что оно не от мира сего, нет оснований. Оно как раз то различное, что не вписывается в общий контекст сходного, единого и вместе с тем продолжает оставаться его составной частью.

Подобный взгляд, однако, не отменяет ряда других вопросов, связанных с локализацией конкретных источников и причин зла в виде типовых форм пороков и преступлений. Мир, при всем его единстве, бесконечен в его многообразии. Откуда, из каких его сфер совершаются эманации зла? Физический мир и метафизическая реальность, социальная среда и антропосфера — все эти области задействованы человеческим разумом в качестве вероятностных средоточий первооснов и первопричин преступлений. За каждой из сфер тянутся вереницы объяснительных позиций с характерным рисунком аргументаций. Большую часть из них объединяет признание того, что преступление представляет собой наиболее одиозный символ дисгармоничных отношений человека с миром и с себе подобными. Эта исходная и неустранимая дисгармония и заставляла во все времена говорить о мире как «лежащем во зле». Она же вынуждала видеть в человеке существо, бесконечно далекое от совершенства.

Владислав Бачинин - Достоевский: метафизика преступления. Художественная феноменология русского протомодерна

СПб.: Издательство Санкт-Петербургского университета, 2001. - 412 с.

ISBN 5-288-02838-9

Владислав Бачинин - Достоевский - метафизика преступления - Содержание

НЕИЗБЕЖНОСТЬ ОТРИЦАТЕЛЬНОГО ОПЫТА И НЕОБХОДИМОСТЬ МЕТАФИЗИКИ

ТЕОДИЦЕЯ РУССКОГО БАРОККО

ЭКЗИСТЕНЦИАЛЬНЫЙ СЛЕД «ПРИГЛАШЕНИЯ НА КАЗНЬ»

МНЕМОНИЧЕСКОЕ ПРОСТРАНСТВО КРИМИНАЛЬНОГО ОПЫТА

МЕТАФИЗИЧЕСКАЯ СОЦИОЛОГИЯ

ПЛАТОН И ДОСТОЕВСКИЙ

МЕТАФИЗИЧЕСКОЕ «Я»

«ЦАРЬ ЭДИП» КАК ПРОЛЕГОМЕНЫ К ДОСТОЕВСКОМУ

НОЧНАЯ ДУША ПОДПОЛЬНОГО ГОСПОДИНА ИЛИ ВВЕДЕНИЕ В МЕТАФИЗИКУ ПРЕСТУПЛЕНИЯ

НОЧНАЯ ДУША САМОУБИЙЦЫ

СУДЬБА И ПРИЧИННОСТЬ

ГЕГЕЛЬ И ДОСТОЕВСКИЙ: ХАОСМОС «РАЗОРВАННОГО СОЗНАНИЯ»

КРИТИКА КРИМИНАЛЬНОГО РАЗУМА

МЕТАФИЗИЧЕСКАЯ АНТРОПОКРИМИНОЛОГИЯ

ТЕМНАЯ ХАРИЗМА «ЧЕЛОВЕКА-ДЕМОН А».

«ЧЕЛОВЕК-МАШИНА»: ПУТЬ ОТ ПОРЯДКА К ХАОСУ

БАРОЧНАЯ СИМВОЛОГИЯ АБСОЛЮТНОЙ ВЛАСТИ

«ЧЕЛОВЕК-ОРУДИЕ» КАК МЕТАФИЗИЧЕСКИЙ ТИП

«ЧЕЛОВЕК-ПАУК» И «ЧЕЛОВЕК-ЗВЕРЬ» — ДВЕ ИПОСТАСИ «ЕСТЕСТВЕННОГО ЧЕЛОВЕКА»

РУССКАЯ НЕМЕЗИДА.

НОЧНАЯ ДУША ПЕТЕРБУРГА (Вместо заключения)

Кантор - Судить Божью тварь - Пророческий пафос Достоевского

Когда русская эмиграция первой волны немного пришла в себя, то русские мыслители стали вспоминать и размышлять над тем, что они потеряли. Что самого дорогого было в оставленной ими России. И всплыло очень отчетливо и прежде прочих три имени: Петербург, Пушкин и Достоевский. Ибо все они вдруг поняли, что почти вся зарубежная Россия — лишь оторванные члены России петербургской. А Пушкин и Достоевский — поэты и певцы этого петербургского духа. Интересно, однако, что для Запада выразителем высших духовных достижений России стал не Пушкин, а другой, тоже абсолютно петербургский писатель, — Достоевский. Он же оказался и наиболее влиятельным в движении русской зарубежной прозы. Тема эта обсуждалась в отечественной и западной науке не раз. Россия — страна фронтира не в меньшей степени, чем Северные штаты Америки.

Эта тема-сравнение часто звучала в философско-исторической литературе. Фронтир в оренбургских степях, фронтир в Сибири, но фронтир — это и Петербург. Через этот город прошли все мыслимые и немыслимые границы — духовные, архитектурно-градостроительные, религиозные (православные, лютеране, католики и т. д.), фронтир по горизонтали, фронтир по вертикали. Достоевский осмысливает это место как место борьбы дьявола и Бога. Великий фронтир! Как пишет исследовательница: Достоевский написал чуть больше 30 произведений, в 20 из них присутствует Петербург. Иногда как фон, чаще как действующее лицо. С большей или меньшей приблизительностью можно найти места, связанные с каждым петербургским произведением. Петербург — лучшая иллюстрация к его романам. Но если изображается и не сам Петербург, то города в близлежащих около Петербурга пространствах, где недалеко и Москва, и Новгород (Тверь — Бесы, Старая Русса — Братья Карамазовы). Старая Русса — город (не очень далекий от Петербурга, Новгорода и Москвы), где была страшная репетиция Октября. Там мог произойти и кровавый кошмар карамазовщины.

Владимир Кантор - Судить Божью тварь - Пророческий пафос Достоевского - Очерки

М. : Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2010. - 422 с.

Российские Пропилеи

ISBN 978-5-8243-1345-1

Владимир Кантор - Судить Божью тварь - Пророческий пафос Достоевского - Очерки - Содержание

I. Федор Достоевский — центр русской философской мысли

1. Религиозные мыслители Запада и русские писатели
2. Создание русской глубины
3. Приговорен к мысли о христианстве
4. Августин, Достоевский и теодицея
5. Философия исповеди
6. Онтологизм исповеди
7. Церковь, Град Божий и мировое зло

II. «Карамазовщина» как символ русской стихии

1. Поиск национального характера
2. Интерес Запада к России
3. Дерзновенность народа
4. Разгульное богатырство
5. Море-океан
6. Бездны
7. Единый миг
8. Карамазовщина как большевизм

III. Достоевский, Ницше и кризис христианства в Европе конца XIX — начала XX века

1. «Задыхание Европы»
2. Бедные люди как нигилисты
3. Восстание против Бога
4. Проблема идиотизма
5. Почвенные боги или наднациональное христианство?
6. Кого ждет народ
7. К кому приходил Христос
8. Идеал как защита человеческого существования

IV. Можно ли одолеть «карамазовщину»? («Братья Карамазовы» Ф. М. Достоевского)

Введение. Последний роман Достоевского
1. «Как солнце в малой капле вод»
2. «Земляная карамазовская сила»
3. «С умным человеком и поговорить любопытно»
4. «Чтоб из низости душою мог подняться человек»
5. «Ранний человеколюбец»

V. Кого и зачем искушал черт? (Иван Карамазов: соблазны «русского пути»)

1. Роман искушений
2. Кого обычно искушает дьявол?
3. Кто же таков Иван?
4. Что такое и кто таков двойник в романе «Братья Карамазовы»?
5. Двойник-искуситель
6. Главное искушение Ивана
7. Почему так важно растождествление Ивана с чертом?

VI. «Дневник писателя» Достоевского, или Провокация имперского кризиса в России

1. Жанр публичной исповеди
2. Константинополь или Петербург?
3. Возможно ли в Европе создание единой семьи народов?
4. Православный мужик как опора империи
5. Исповедь великого инквизитора
6. Насколько продуктивна была идея «народной империи»?

VII. «Вещный мир» в поэтике Достоевского

VIII. Карнавал или бесовщина? (Роман «Бесы»)

1. Политическое предсказание или пророчество о болезни русской души?
2. Акмэ сюжета
3. Карнавальные маски-личины в романе
4. Карнавал как образ жизни
5. «Праздник»: от карнавала к оргии
6. Жертвоприношение
7. Выводы

IX. Бесы contra Мадонна: магический кристалл русских проблем

X. Скандал — ultima ratio героев Достоевского

XI. Фрейд versus Достоевский

XII. Трагические герои Достоевского в контексте русской судьбы (роман «Подросток»)

1. Русские интеллектуалы: парадигма Христа
2. Кто они — прототипы трагических героев писателя?
3. Поэт-идеолог
4. Проблема русского единства и двойничества
5. Подросток, Версилов, Макар Долгорукий
6. Идея как основа трагедии Версилова
7. Тип всемирного боления за всех

XIII. Достоевский как ветхозаветный пророк

1. Евреи и первохристианство
2. Евреи как носители Бога
3. Ветхозаветные темы и проблемы
4. Ветхозаветный пророк

Эпилог. Петербург Достоевского — непотонувшая Атлантида

Автор не сказал бы ничего нового о Достоевском, если бы настойчиво указывал на то, как, нестерпимо мучаясь за человека, мучил он самого себя и героев своих романов и с какой нестерпимой для сердца жалостью и в то же самое время с какой безжалостностью ума жалел Достоевский этого бедного, бесконечно униженного, несчастного, преступного и при всем том прегордого и благородного человека, благородного подчас даже в своей подлости и подлого даже в своем мятежном благородстве. Это все и без того известно читателю.

Автор не сказал бы ничего нового о Достоевском, если бы настойчиво указывал на то, какая глубокая социальная трагедия порождает потрясающие душу страдания героев, действующих в драмах-романах Достоевского, и где искать причины, вызывающие исторически эту социальную трагедию нищеты и унижения.

Но он впал бы в глубокое заблуждение и совершил бы непростительную ошибку в отношении Достоевского, если бы прошел мимо той «трагедии ума» человека, которая раскрывается в этих драмах- романах Достоевского и порождает не менее, если не более потрясающие нравственные и интеллектуальные страдания героев его романов.

Голосовкер Яков - Достоевский и Кант

Издательство Академии Наук СССР,

Москва, 1963, 105 стр.

Г-99, Шубинский пер., 10

Голосовкер Яков - Достоевский и Кант - Содержание

От редактора

I. Кто убил старика Карамазова?
II. Убийца-дублер
III. Словечки «секрет» и «тайна»
IV. Неназванные в романе герои — Тезис и Антитезис
V. Поединок Тезиса и Антитезиса под личиной героев романа
VI. Иван Карамазов как герой Кантовых антиномий
VII. Вердикт без вины виноватым
VIII. Чудовище «Необходимой Иллюзии разума» и ее жертвы как жертвы совести
IX. Последний секрет черта, засекреченный и для самого черта
X. «Бездны» и «правды» романа
XI. Рассекреченный секрет

Послесловие

Я хочу сделать опыт объяснений к «Братьям Карамазовым», подробно обозреть это обширное царство, столь странное, диковинное, не похожее на общелитературное пушкинское царство. Какая тут особенная земля и какое особенное небо! Блуждаешь среди несметной толпы, среди чисто русских людей — и каких разнообразных: исступленные сладострастники и святые, знающие, на каких ужасающих контрастах держится жизнь, мудрецы с демониакальным полетом мысли, люди «великого гнева» и внутреннего «надрыва», кликуши и изуверы, и между ними дети, беззаботные,как птицы, а на границе этого карамазовского царства — стены белых монастырей.

Это царство нужно изучить именно вблизи,потому что только при таком близком, пристальном изучении начинаешь ощущать его землю и постигать его небо.

Такая уж особенная стать у этого царства, что его не обнимешь никаким общим понятием,ни в какой схеме, ибо все здесь только образовывается , складывается, намечается. В брожении психологических и идейных противоречий собираются какие-то новые элементы, кристаллизуются какие-то новые типы и новые красоты.

Аким Львович Волынский - Достоевский

ООО «Издательский дом «Леонардо»,

2011.- 672 с- (Pocket Leonardo).

ISBN 978-5-91962-011-2

Аким Львович Волынский - Достоевский - Содержание

Преступление и наказание

В купе
Раскольников

Красота Введение к разбору «Идиота»

Из дневника Старого Энтузиаста

Трагедия красоты «Идиот»

Настасья Филипповна
Князь Мышкин
Безумие Мышкина
Рогожин

Царство Карамазовых

Посвящение
Вступление
Инфернальная женщина
Женщина «великого гнева»
Карамазов-отец
Дмитрий Карамазов
«Россеюшка»
Волокита
Демониакальный философ
Великий Инквизитор
Человекобог и Богочеловек
Алеша
Детвора
Богофилы
Многоличная икона
Экстазы Зосимы
Заключение

Иона

Введение к «Книге великого гнева»

Книга великого гнева «БЕСЫ»

Маска
Роман Ставрогина
Гроб повапленный
Шатов
Праведный агнец
Бури
Мадонна Сикстинская
Книга великого гнева

Новая волна (Монолог)

В заслугу Достоевскому ставят как небывалое до него проникновение в глубины человеческой психики, так и открытие всечеловеческого религиозного переживания страдания и любви, собственной греховности и темных страстей вместе со светлой верой в счастливую судьбу человечества и вселенскую миссию русского народа. Четыре романа заслуженно признаются вершиной творчества Достоевского, и как раз в них христианская тема выражена наиболее отчетливо в виде искупления через страдание. Это – «Преступление и наказание», «Идиот», «Бесы» и «Братья Карамазовы». К данным романам и приковано прежде всего внимание читателей и исследователей.

В Достоевском видели первого философа-экзистенциалиста и еще при жизни писателя сравнивали его со знаменитым маркизом де Садом. И так и не поняли до конца, сознавал ли он себя великим грешником, которому потребно раскаяние, или он просто настолько сжился со своими героями, что переживал их грехи как свои собственные.

Достоевского называют также настоящим предтечей Ницше и Фрейда, первым развенчавшим комплекс сверхчеловека и заглянувшим в глубины подсознания. В то же время тягу к болезненным состояниям человеческой души связывали у Достоевского не только с тяжелейшим жизненным опытом (смертным приговором, каторгой, смертью детей), но и с его заболеванием – эпилепсией, или, как говорят на Руси, падучей болезнью, сильно повлиявшей на психику писателя.

Я попытаюсь приоткрыть завесу тайны только над некоторыми образами и героями Достоевского, ограничившись четырьмя вышеназванными романами. Как известно, в Средние века родилась теория «двойственной истины», которую на Арабском Востоке придумал Ибн-Рушд (или Аверроэс, на испанский манер, поскольку арабской тогда была большая часть Испании), а в Европе – английский богослов, философ и математик Уильям Оккам. Согласно данной теории, есть два рода истины, истина веры и истина знания, причем первая неизмеримо выше второй. Божественное откровение постигается только верой, и к нему неприменимы критерии познания окружающего нас материального мира, который, напротив, познается лишь средствами науки, грубым, эмпирическим путем. В этом мире ни одна истина не принимается на веру без доказательства. Но бесполезно искать доказательств бытия Божьего или каких либо Божественных проявлений. В это можно только верить, в противном случае мы профанируем Бога, сольем его с нашей грешной землей.

Таким образом, истины двух родов никак нельзя смешивать в науке, иначе она не сможет развиваться. А вот в художественной литературе еще как можно. И Достоевский это блестяще сделал в своем творчестве.

Борис Соколов - Расшифрованный Достоевский - «Преступление и наказание», «Идиот», «Бесы», «Братья Карамазовы»

«Яуза», 2021г. - 219с.

ISBN 978-5-04-117299-2

Борис Соколов - Расшифрованный Достоевский - «Преступление и наказание», «Идиот», «Бесы», «Братья Карамазовы» - Содержание

Вместо введения. Достоевский и христианство. Комментарий к Бердяеву.
«Преступление и наказание». Родион Раскольников: воскрешение великого грешника.
«Идиот». Князь Мышкин: поражение и победа «абсолютно прекрасного человека»
«Бесы». Блеск и нищета русских революционеров
«Братья Карамазовы»: воскрешение великих грешников

Борьба против наследия культурного и идеологического запрета требует, с одной стороны, смелости и навыков, а с другой — особенно осторожного и тщательного анализа проблем, связанных с находящимися в тени сюжетами или предметами. Запрет, одним словом, находится на основе несостоявшейся, «заглушенной» дискуссии. К «просветительному» действию против запрета исследователю следует всегда подходить наподобие реставратора, внимательно наблюдающего тусклые наслоения, наложившиеся на «фресковую роспись», для того, чтобы восстановить ее подлинный вид и вернуть его к достоверному историческому контексту.

Борьба с запретными темами представляется еще сложнее в том случае, если они касаются общепризнанных, представительных и «глубокоуважаемых» личностей отечественной культуры. Именно в таких случаях можно ожидать вмешательство некоего инстинкта защиты со стороны соратников «чистоты» своих идолов, ставших символами той или иной национальной «истины». Характерным в этом плане является табу, касающееся отношения Федора Михайловича Достоевского к еврейскому вопросу.

Марк Леонович Уральский, Генриетта Мондри - Достоевский и евреи

СПб.: Алетейя, 2021. - 888 с.: ил.

ISBN 978-5-00165-252-6

Марк Леонович Уральский, Генриетта Мондри - Достоевский и евреи - Содержание

Стефано Алоэ и Лаура Сальмон - Предисловие
От табуирования к парадоксальности
Вступление
Глава I. Парадоксы и антиномии Федора Достоевского
Глава II. «Черный бриллиант русской литературы»: Достоевский в критическом зеркале литературной борьбы
Глава III. Российские евреи в эпоху правления Императоров Николая I и Александра II
Глава IV. Достоевский в общественно-политическом дискурсе 1860-х — начала 1880-х гг.
Глава V. Федор Достоевский как выразитель идеологии «Blut-und-Boden» в русском «формате»
Глава VI. «По моему взгляду Германия... страшно жидовится»: письма и «заметки по случаю»
Глава VII. «Чем заявил я ненависть к еврею как к народу?»
Глава VIII. На весах Иова
Глава IX. «Записки из Мертвого Дома»: Смешной еврей на каторге в Сибири
Глава X. Фантомы и конспираторы: от Вечного Жида в «Преступлении и наказании» до шута-революционера в «Бесах»
Глава XI. Статьи «Похороны “общечеловека”» и «Единичный случай»: от «Дневника писателя» к «Братьям Карамазовым»
Заключение

Библиография

Достоевский - писатель - мыслитель - провидец

В одной из статей о Достоевском Вл. Соловьев сформулировал принципиальный итог, который вытекает из художественных раздумий автора «Братьев Карамазовых» над неизбывными условиями и коренными особенностями пребывания человека в мире:

«Пока темная основа нашей природы, злая в своем исключительном эгоизме и безумная в своем стремлении осуществить этот эгоизм, все отнести к себе и все определить собою, – пока эта темная основа у нас налицо – не обращена – и этот первородный грех не сокрушен, до тех пор невозможно для нас никакое настоящее дело и вопрос что делать? не имеет разумного смысла.

Представьте себе толпу людей слепых, глухих, бесноватых, и вдруг из этой толпы раздается вопрос: что делать? Единственный разумный здесь ответ: ищите исцеления; пока вы не исцелитесь, для вас нет дела, а пока вы выдаете себя за здоровых, для вас нет исцеления».

Достоевский - писатель - мыслитель - провидец

Изд‑во ПСТГУ; М.; 2013

ISBN 978‑5‑7429‑0735‑0

Достоевский оказывается удивительно актуален и в наше время, когда Россия переживает очередной переходный период своей истории. Еще раз вернуться к фундаментальным вопросам, поставленным в творчестве Достоевского, обсудить и оценить ответы, данные им, его предсказания, его прозрения и заблуждения и была призвана секция «Ф.М. Достоевский: писатель, мыслитель, провидец», проведенная в ноябре 2011 года в рамках традиционной ежегодной Богословской конференции ПСТГУ, XXII по счету.

На секции выступило девять докладчиков, присутствовало 60–70 человек. Вел заседание организатор секции профессор, доктор философских наук Владимир Николаевич Катасонов. На секции была организована видеосвязь с университетами и учебными заведениями Курска, Тольятти, Екатеринбурга, Воронежа. Впервые в истории ПСТГУ доклады ведущих ученых Москвы стали непосредственно доступны научной общественности других городов России. Предлагаемый сборник есть объединение развернутых вариантов докладов, прозвучавших на этой конференции. Работы, представленные в сборнике, будут интересны как профессионалам, достоевсковедам, филологам, историкам литературы, так и всем, кто интересуется проблемами русской литературы, бессмертным наследием великого русского писателя, – а последних огромное количество не только в России, но и во всем мире.

Достоевский - писатель - мыслитель - провидец - Содержание

Вместо введения

Неуслышанный Достоевский Б. Н. Тарасов, д-р филол. наук, профессор

«Образ мира, в Слове явленный» (К характеристике «реализма в высшем смысле») К. А. Степанян, д-р филос. наук
Загадки «Сна смешного человека» Ф. М. Достоевского В. Н. Катасонов д-р филос. наук, профессор

I. Проблема
II. Varia

О философском языке Ф. М. Достоевского Т.А. Касаткина, д-р филол. наук, профессор
Текст и интертекст – Семантические антиномии «Кроткой» Ф. М. Достоевского (Предварительные тезисы) С. Елуджич д-р филос. наук, профессор
Антропология Ф. М. Достоевского (религиозно-философский контекст) А. Гачева д-р филол. наук
Достоевский и Хайдеггер: сопоставительный анализ подпольного человека и Dasein А. А. Григорьев канд. филос. наук
Ф. М. Достоевский и топологическая антропология С. А. Азаренко д-р филос. наук, профессор