От библейских древностей к христианским - Очерки археологии эпохи формирования иудаизма и христианства - Беляев

Беляев Л, Мерперт Н От библейских древностей к христианским

Перед читателем, в сущности, две книги под одной обложкой. Это заметно по подходу к изложению материала и даже по форматированию. Есть и более глубокие различия, например, в понимании соотношения исторических и археологических источников, а также задач обзоров: первая половина книги (до начала эллинизма), в основном, суммирует позитивные результаты работ в области т. н. «библейской археологии»; вторая, перекрывающая период с эллинизма до начала византийской эпохи, сосредоточена на проблемах историографии и источниковедения, проблемах датировок, атрибуций, контекстуальных интерпретаций.

Внешняя причина объединения столь различных половин в том, что обе части написаны в качестве продолжений или приложений к двум уже изданным обзорам проблем, исследуемых археологией религии. Один был посвящен древностям Палестины в их соотношении с Ветхим Заветом (Мерперт, 2000), второй – сравнительному изучению памятников христианской Церкви (Беляев, 1998/2000). «Христианские древности» охватили большой период, от истоков позднеантичного христианства до конца Средневековья, при столь же значительном территориальном охвате (от первых шагов христианства на Ближнем Востоке и в Магрибе до широкого распространения и упрочения его на европейском континенте).

«Очерки археологии библейских стран» в территориальном охвате были ограничены Палестиной с примыкающими районами Восточного Средиземноморья, но их хронологические рамки оказались не менее значительными: от появления на Ближнем Востоке древнейших предков человеческого рода до разрушения иерусалимского Храма вавилонским царем Навуходоносором II (586/587 г. до н. э.). Но оба обзора имели хронологические, а значит, и тематические, ограничения: «Очерки…» обрывались на сер. I тыс. до н. э., поскольку это традиционный для библейской археологии рубеж; в «Древностях», наоборот, почти не была затронута «ветхозаветная» составляющая. Через тот и другой рубеж необходимо перешагнуть, чтобы образовать неразрывную культурно-хронологическую последовательность. Так что выпуск двух разных книг под одной обложкой кажется нам оправданным уже с формальной точки зрения: две области археологии делают шаг навстречу друг другу, хотя вектор их движения при этом в хронологическом отношении противоположен.

Впрочем, важнее другое. Эпоха, которую освещает наш совместный обзор, почти никогда не рассматривается в Сиро-Палестинском регионе и на Ближнем Востоке как единое целое, как самостоятельный культурно-исторический период. С одной стороны, ее заслоняют бурные события периода заселения евреями Ханаана с последующим формированием, расцветом и гибелью государств Иудеи и Израиля, и отвечающая им картина развития материальной среды Палестины, на которой много десятилетий было сосредоточено все внимание археологов. С другой стороны, внимание отвлекает не менее яркий и гораздо более проявленный в художественном и археологическом отношении мир Средиземноморья эпохи Империи, полный внутреннего драматизма и служащий средой для становления христианства.

Все, что происходит в «промежуточный» период, выглядит, с точки зрения обеих «конфессиональных» археологий (археологии иудаизма и археологии христианства), своего рода интермедией, не имеющей внутреннего единства и не заслуживающей исследования как целостный объект. Но такой взгляд – результат научно-культурной ангажированности, порожденной многовековой сосредоточенностью этих археологий на привлекательных или же на самых спорных и проблемных участках культурно-исторического процесса, каким он представляется религиозному сознанию. На самом деле, избранная нами эпоха обладает не только известной культурной цельностью, – она является во многих отношениях ключевой для генезиса (и, соответственно, для анализа) обеих частей Завета как исторических источников. Почти то же самое можно сказать и в отношении формирования новых религиозных форм – талмудического иудаизма и раннего христианства. Поэтому потребность в книге, которая служила бы своего рода мостом между археологией древнейшего периода Сиро-Палестинского региона и археологией раннехристианского Средиземноморья, для нас обоих очевидна.

Дело затрудняется тем, что, хотя оба автора не впервые обращаются к вопросам изучения религиозной археологии, в данном случае они вынуждены решительно выйти за границы «своих» исторических периодов и оказаться в непривычной для них атмосфере античного Средиземноморья и Ближнего Востока, пугающе быстро подойдя «к границам своей профессиональной компетенции», как выразился в аналогичной ситуации С.С. Аверинцев. Зная, что такое поведение может не довести до добра, – мы все же решились, поскольку, после выхода обеих книг (тепло встреченных коллегами) убедились в нужности таких экскурсов, и, одновременно, осознали, что нам не удалось охватить избранную область религиозной археологии целиком. Между бурно развивающейся археологией раннего Израиля и не менее активно исследуемым раннесредневековым периодом отсутствовало связующее звено. Неестественность разрыва между ними очевидна без объяснений.

В историографии этот разрыв вырос из-за того, что специалисты, занимающиеся археологией Сиро-Палестинского региона с эпохи позднего каменного века до первых столетий железного века обычно останавливаются на моменте гибели независимых еврейских государств (т. н. «вавилонском пленении»), не доходя до эллинистической эпохи. В то же время ученые, изучающие археологию Средиземноморья, могут опереться на материальные объекты, оставленные христианами, в лучшем случае, со II–III вв. н. э., а чаще – с IV или даже V вв.

Л. А. Беляев - Н. Я. Мерперт - От библейских древностей к христианским - Очерки археологии эпохи формирования иудаизма и христианства

М.: Институт философии, теологии и истории св. Фомы, 2007. - 392 с.

ISBN 978-5-94242-036-9

Беляев - Мерперт - От библейских древностей к христианским - Очерки археологии эпохи формирования иудаизма и христианства - Содержание

От авторов

Глава I Сиро-Палестинский регион в ассирийский, нововавилонский и ахеменидский периоды

Общий очерк истории
1—1. Археология ассирийского периода в Палестине

Общая ситуация — Филистия — Финикия — Восточные царства Аммон, Эдом и Моав в VIII- VII вв. до РХ
1—2. Археология Палестины вавилонского периода
1—3. Археология Палестины персидского периода (539-332 гг. до н.э.)
Полевые открытия в Палестине персидского периода: провинция Мегиддо — Финикия — затонувшие корабли ~ Филистия (Дор, Ашдод, Аскелон, Синай) — Самария — Иудея (Иерусалим, Мицпа, Рамат Рахель, Гезер) — Амон, Моав и Эдом. Эпиграфические материалы. Архитектурные влияния. Архитектура святлищ. Культовая пластика и другие объекты благочестия. Погребальные памятники. Керамика. Изделия из металлов, стекла, камня и кости. Печати и их оттиски. Первые монеты. Заключение.

Глава II Эллинистический период в Палестине (331—63 гг. до н.э.)

Историческая канва. Археология эллинизма в Палестине и Финикии: от диадохов к Птолемеям — эпоха Селевкидов — эпоха Маккавейских войн и царства Хасмонеев. Общая характеристика эпохи.
Окна: Почему Родос?— Набатея — Заем Куас-йаджа — Налоги и археология — Храм на горе Гризим —Бирта — Бейт-Дур — Восточная сигиллята — Монеты эллинизма и Палестина — «Бог, что в Дане» — Итурийцы на Голанах

Глава III Палестина в римскую эпоху (63 г. до н.э. — 324 г. н.э.)

Исторический обзор: ранний римский период, 64— 70 гг. н.э.) — археологические памятники раннего римского периода — Ирод: основные проекты — первые шаги иродианской архитектуры (ок. 37— ок. 27г.) — дворцы-крепости и «просто дворцы» — города, порты и форты — иродианская архитектура в экономическом и религиозном контексте — архитектура «великой Палестины» — Набатейские соседи. Петра и Босра — Палестина при наследниках Ирода — город эллинистический и город римский — Археология Первой Иудейской войны (66 г.); штурм Иерусалима (70 г.) и оборона Масады (73 г.) в археологии — Исторический обзор: Палестина между Первой и Второй Иудейской войной (70—130 гг.) — Археология о событиях 70— 130-е гг. в Палестине — археология Элии Капитолины Окна: Романизация как форма эллинизации — родианская археология — Монеты римской Палестины — «Пещера писем» — Керамические светильники

Глава IV Религиозные древности иудаизма и христианства в 1в. до н.э. — III в. н.э

IV— 1. Древности иудаизма эпохи Второго Храма и позднеримского периода
«Второй» Храм и археология — Архитектурные формы синагог римского периода — Кумран, рукописи Мертвого моря и «археология ессеев» — Археология иудейского погребального обряда 1—1Vвв. н.э. в Палестине: организация некрополей; типы захоронений и их инвентарь; оссуарии; катакомбы; саркофаги — Религиозная археология ранней диаспоры: Остия и ее синагога
IV—2. Древнейшие памятники христианства
Проблема первохристианства в Палестине II—III вв. н.э. — Христиане в мире синкретических верований — Христиане в мире синкретических верований: Дура Европос; Предметный мир первых христиан — Первые христианские кладбища: Христиане на Виа Annua — Ранняя иконография: живопись катакомб и раннехристианские саркофаги — Первые христианские храмы
IV—3. Археология и Слово
Эпиграфика и Новый завет — Римская эпиграфика и раннее христианство — Надписи христиан Малой Азии
Окна: Второй Храм в письменных источниках — Архитектурные формы синагог римского периода — Погребения у евреев и письменные источники — Орнаменты, знаки и надписи на оссуариях — Гробница семьи Кайафы — Некрополь Бейт-Шеарим — Саркофаг — Эпитафии на саркофагах иудеев в катакомбах Рима — Остия и ее синагога — «Иудео-христианская» гробница на горе Соблазна — Саркофаг из Пеллы — Антиохийская чаша (реликвии и археология раннего христианства) — "Wulff 1224", мастер Анний и другие — Проблема «криптохристианства» — Фрагменты писем ранних христиан — Раннехристианские надписи на саркофагах — Примеры надгробных надписей христиан в римских катакомбах — Надгробие епископа Аверкия и Житие св. Аверкия

Заключение
Именной и топографический указатель
Список литературы
Список сокращений
Приложение
Материалы к археологическому атласу
Основные источники иллюстраций

Беляев - Мерперт - От библейских древностей к христианским - Очерки археологии эпохи формирования иудаизма и христианства - От авторов

Понимание же сущности тех перемен, которые произошли в религиозной жизни Средиземноморья, прежде всего процесса распространения христианства, зависит от учета постоянного взаимодействия в Средиземноморском очаге цивилизации основных его культурных составляющих. Этими составляющими были, во-первых, наследие древневосточных цивилизаций; во-вторых, греческой классической культуры. Процесс взаимодействия между этими двумя составляющими был активизирован походами Александра Македонского и нашел выражение в создании общей, эллинистической, культуры. Третьей составляющей было огромное и быстро растущее политическое новообразование, поглотившее практически все Средиземноморье и угрожавшее полностью переработать его традиционную структуру. Этим новообразованием был позднереспубликанский и, особенно, императорский Рим. Он объединял мир отнюдь не механически: его культура, в свою очередь, во многом была основана на греческом наследии и усвоила большое количество восточных элементов, вплоть до великой религии, христианства. Эти «простые» соображения определили географические и хронологические рамки нашей работы.

Хотя речь идет о заполнении конкретного хронологического разрыва, задача книги не должна пониматься как механическая, как простое расширение ранее заданных рамок. В изучаемом периоде мы сталкиваемся с иной проблематикой, мало (или совершенно) не заявленной в уже опубликованных работах. Эта проблематика – взаимоотношение археологических материалов с историческими книгами Ветхого Завета и новозаветными текстами; археологическое изучение среды, в которой зарождалось и делало первые шаги христианство, а также развивался ранний иудаизм. Поэтому нас будут интересовать такие вопросы, как, например, взаимодействие разнообразного культурного ландшафта Палестины, цветущих торговых городов в приморье или пустынях (на перекрестках караванных путей), – и замкнутых в себе, ориентированных на локальное развитие нагорных областей (Иудея) с центром в Иерусалиме (не столько городе, сколько святилище, последнем великом храме Древнего Востока).

Затем – причины возрастания значения территорий Сиро-Палестинского региона в культуре Средиземноморья; формы включения общества, сложившегося как закрытое и локальное – в мировой (для того времени глобальный) контекст (процесс неизбежно очень болезненный и растянувшийся на два-три века).

Отсюда – наше стремление охватить археологию Палестины с достаточно раннего периода (эпохи ассирийских и вавилонских опустошений и эллинизма), а также раздвинуть географические рамки (что совершенно необходимо для эпохи Римской империи и зарождения христианства). На основе такого подхода сформированы первые пять глав книги, которые можно назвать контекстуальными, или вводными. Шестая, самая крупная, отведена под изучение тех древностей, которые непосредственно связаны с памятниками двух религий – иудаизма и христианства.

Здесь перед нами встает старая проблема соотношения священных текстов Писания и конкретного исторического материала (не тревожившая нас с тех пор, как осталась позади «библейская археология» с ее проблемами достоверности Потопа, археологических свидетельств эпохи Патриархов, следов «завоевания Ханаана Иисусом Навином» и создания Единого царства). Ведь изучение Палестины эпохи эллинизма не порождает таких разительных противоречий: ни между письменными и археологическими источниками, ни внутри этих областей (то есть между историческими книгами Ветхого Завета и остальными текстами). А если и порождает, то это привычные любому историку проблемы, не усугубляемые сакрализацией того или иного источника, превращающей каждую строку его в непререкаемый авторитет, а всякий анализ – в болезненную операцию.

Переходя к археологическому изучению эпохи Нового Завета и ранней Церкви, мы снова оказываемся лицом к лицу с вечным вопросом религиозной археологии, проблемой достоверности того или иного сообщения Писания, отношение к которому нам следует определить.

Прежде всего отметим, что археология – наука, лежащая вне сферы теологии. Рисуя нам те или иные события, она не стремится, не может и не должна доказывать ни теологической, ни исторической истинности Нового Завета. Он останется, с точки зрения науки, религиозным преданием или мифологическим текстом – даже в том случае, если будет доказано, что каждая географическая деталь новозаветных текстов стопроцентно верна (выражение Мак Рэя). Но при этом именно археология, в особенности раскопки последнего полустолетия, сделала для понимания Нового Завета, для его оживления, несравненно больше любой другой науки.

Говоря об историческом Иисусе, мы часто не задумываемся над тем, что его Завету уже два тысячелетия, и он дошел до нас лишь через десятые копии с «автографов», причем написанных на языках, чужих подавляющему большинству ныне живущих. Эти копии писали и читали люди, жившие в совершенно чуждом, незнакомом, разительно отличном от нашего и давно утраченном контексте (географическом, историческом, социальном). У нас есть серьезные основания думать, что наше понимание текста Писания затемнено и замутнено переносом его в современный контекст. И археология, как ни одна наука, помогает прояснить первоначальное значение фраз, углубить наше понимание текста. Считается, что археология действует при этом по четырем главным направлениям.

Во-первых, археология изучает среду, в которой создавались письменные источники для реконструкции религиозной жизни эпохи Нового Завета (и обнаруживает сами эти источники – достаточно упомянуть Кумран, Наг Хаммади, памятники псевдоэпиграфики), показывающие Палестину настоящим кипящим котлом религиозных и философских споров. Во-вторых, археология ответственна за сбор и, отчасти, датировку древнейших манускриптов с текстами Нового Завета (в основном это папирусы, обнаруживаемые в Египте), крайне важными для его реконструкции. В-третьих, археология улучшает знания географии и общего ландшафта (в т. ч. архитектурного), в котором разворачиваются библейские события (помогая понять, например, что описание чуда исцеления слепца дано в пространстве между двумя Иерихонами, новым и старым).

Возникает особая область новозаветной географии – точно так же, как новозаветной просопографии и хронологии. Археология показывает известное соответствие текстов Нового Завета – историческому контексту: реальными становятся некоторые объекты («колодец Иакова», «бассейн Вирсавии», «Силоамская купель», подиум Гаваффы), а также личности, упоминаемые в Евангелии, от Понтия Пилата до Эраста из Коринфа. Соответственно, упрочилась и уточнилась хронология. В-четвертых, можно говорить о реконструкции археологией социальной среды Средиземноморского мира первых веков н. э. (это самая молодая область: археология только в XX в. расширила подход к Новому Завету от хронологического, географического и архитектурного – до социологического). Примерно в таких же направлениях работает археология и применительно к истории ранней Церкви.

Говоря о методическом подходе, мы надеемся, что нам удастся избежать соблазна постоянного увязывания друг с другом археологических данных со священными для христиан текстами Завета, «эллинизованными» сочинениями Иосифа Флавия, материалами эпиграфики и «пустынных библиотек». Соблазн такой увязки всегда особенно силен из-за присутствия большого количества текстов: именно для этой эпохи такая увязка кажется историкам и возможной, и важной; на самом же деле она идет всегда болезненно и с нарушением процедур исследования. Мы убеждены, что для объективного изучения культуры избранного периода следует обращаться к каждой из научных дисциплин, обладающей сложившимся методом исследования, оставаясь в ее рамках, и лишь потом сопоставлять выводы.

Библейская археология Снегирева

Категории:

Благодарю сайт за публикацию:

Ваша оценка: Нет Average: 9.6 (10 votes)