Бонецкая - В поисках Неведомого Бога - Между Логосом и Софией - Мой Бердяев - Русский Фауст

Дмитрия Сергеевича Мережковского (1865-1941) не принято относить к сонму философов Серебряного века. В этом есть свой резон: ведь и проницательнейшие из его современников наделяли его лишь расплывчатым именованием «литератор». В 1900-е годы Мережковский уже прославился не только благодаря своим литературоведческим штудиям (прежде всего двухтомным исследованием «Л. Толстой и Достоевский», 1900-1902 гг.), но и романной трилогией о Христе и Антихристе («Юлиан Отступник», «Воскресшие боги», «Петр и Алексей»); он издал стихотворный сборник и разработал основы «нового религиозного сознания». Такая писательская многогранность возбуждала недоумение, подталкивала к раздумьям. Но на заре Серебряного века, когда еще не пришло время для полноценной рефлексии, даже и Н. Бердяев - весьма, как правило, точный в оценке коллег, мог лишь констатировать, что Мережковский, этот «слишком литератор», - «замечательнейший у нас литературный критик» и «своеобразный художник-мыслитель». При «открытии» сочинений Мережковского в 1900-х гг. в России он предстал перед новым читателем именно с ярлыком критика. - Об идентичности творчества Мережковского более напряженно, чем Бердяев, размышлял Андрей Белый. «Определите-ка его, кто он: критик, поэт, мистик, историк? То, другое и третье или ни то, ни другое, ни третье? Но тогда кто же он? Кто Мережковский?» - со страстью вопрошал уже в 1908 г. Белый. Ведь «лирика Мережковского - не лирика только, критика - вовсе не критика, романы - не романы». Белый глубже Бердяева понял Мережковского, увидев в нем «нечто неразложимое» на привычные творческие методы: «Он специалист без специальности. Вернее, <...> еще не родилась практика в пределах этой специальности. И оттого-то странным светом окрашено творчество Мережковского».

Удивление Белого перед загадкой Мережковского побуждает, по Платону, к поискам. «Для уяснения его [Мережковского] деятельности приходится придумать какую-то форму творчества, не проявившуюся в нашу эпоху»; но нам, кажется, уже не нужно гадать и придумывать. В нашу эпоху уже «проявилась» - уже обрела самосознание такая старинная форма философского мышления, как герменевтика. Более того, в трудах М. Хайдеггера, а в особенности его ученика и последователя Х.Г. Гадам ера герменевтика в XX в. получила едва ли не универсально-философский статус. «Классическая дисциплина, занимающаяся искусством понимания текстов», герменевтика в ее проблематике, по словам Гадам ера, «относится к совокупности всего разумного» - ко всей области знания: ведь мир, с которым человек имеет дело, «не бывает первозданным миром первого дня», - он всегда в какой-то мере осмыслен и описан, а потому является текстом в широком смысле. Мы не станем поднимать здесь трудных проблем герменевтики, - например, размышлять о возможности ее обобщения до всеобщей теории познания, приложимой и к сфере естественнонаучного опыта. Наша задача проще, уже - попробовать применить понятие герменевтики для осмысления русской философии XX в. Герменевтика для нас - наука о духе, о познании неких текстов - текстов глубоких, чужих и таинственных.

Но чем же иным и занимался всю жизнь Мережковский-«литера- тор», Мережковский-книжник, «слишком культурный человек», как не герменевтическими исследованиями?! Разнообразные письменные источники; великие личности - от египетских фараонов до писателей XX века; ушедшие эпохи - древний Крит, поздний эллинизм, Возрождение, век Наполеона, петровская Русь и т. д. - суть предметы герменевтического анализа, принявшего у Мережковского жанровые формы литературоведческого трактата, монографии, романа. Мережковский был искуснейшим мастером именно такого анализа. Мы не согласны с расхожим мнением, по которому «любой из «героев» критики Мережковского - зеркало его собственной души, его самого». Мнение это сложилось еще в Серебряном веке. В уже цитированном здесь очерке «Мережковский» Андрей Белый заявлял, что герои романной трилогии о Богочеловеке и Человекобоге - лишь куклы в костюмах нужной эпохи, за которых говорит Мережковский как идеолог «III Завета». Однако Белый тут же сам себя и опровергает, призывая искать, кто же этот человек со своим специфическим словом о мире.

И впрямь, если бы Мережковский постоянно был занят тем, чтобы пропагандировать собственные идеологемы о «двух безднах», «демоне середины», «тайне Трех» и пр., то почему его постоянно влекло как раз к чужому - чужому духовному опыту, чужой эпохе, чужой судьбе?! В его сочинениях преобладает вопросительная интонация, ибо острее прочих он чувствовал тайну бытия: «Мережковский переживал опыт былых великих времен, хотел разгадать какую-то тайну, заглянуть в душу таких огромных людей, как Юлиан, Леонардо и Пётр, так как тайна их казалась ему вселенской», - заметил Бердяев. В облике Мережковского, запечатленном фотографиями, просвечивающем сквозь его тексты, заметна не до конца преодоленная брезгливость сноба - брезгливость по отношению к своей современности и к себе самому как «упадочнику», «декаденту», обреченному жить в мире, неудержимо стремящемуся к концу. «Мы - слабые, малые, от земли чуть видные», - юродствует этот «русский европеец», для которого современная европейская культура - «мещанская и безбожная», «забывшая вселенские идеи и живущая частными, мелкими, провинциальными интересами». В великих эпохах, великих книгах и индивидуальностях именно потому Мережковский искал их собственную идентичность, что хотел выйти за пределы современного декаданса. Отсюда толковательная интенция его исследовательской мысли, - «гностическая», по определению Бердяева, «герменевтическая», согласно нашей концепции.

Наталья Бонецкая -  В поисках Неведомого Бога. Мережковский – мыслитель 

Наталья Бонецкая -  В поисках Неведомого Бога. Мережковский – мыслитель - Содержание

От автора

Д. С. Мережковский: Герменевтика и экзегетика

• Кто он - Мережковский?
• Герменевтика и революция
• Литература и религиозная философия
• Герменевтика западная и герменевтика русская
• Герменевтика и мифотворчество

Философские андрогины

Философская Церковь супругов Мережковских

• О протофеноменах Серебряного века
• «Наша Церковь» Мережковских как протофеномен эпохи
• «Идеальный брак»
• «Влюблённость»
• «Наша Церковь»: Культ и история

На пути ко Христу Неизвестному: Герменевтика позднего Мережковского

Тела и тени

• Новое религиозное сознание: От этики к философии религии
• Философия религии позднего Мережковского:
• «Перворелигия человечества»
• Основы «перворелигии человечества»

Христос и Адонис

• К язычеству через христианство
• Миф и мистерия как категории герменевтики Мережковского
• Апофатика в герменевтике Мережковского
• Идеализация древнего Востока
• «Восполнение» христианства язычеством. Мережковский и B.C. Соловьёв

Евангелие от Мережковского

• Литературная критика и критика новозаветная
• Христос в творчестве Мережковского
• Экзегетическая методология Мережковского: «Архитектоника» Евангелия
• Феноменологическая экзегеза.
• Аграфы и апокрифы. Евангельские чудеса
  • Человек в Евангелии от Мережковского. Роман об Иисусе Неизвестном
  • Весеннее полнолуние: «Апокрифы» Д. Мережковского и М. Булгакова

Мережковский и другие

• Философская критика как самосознание эпохи
• Императив соединения христианства и язычества, заложение основ религии будущего
• Слияние Христа и Адониса (Диониса) в апокалипсическом Христе
• Призыв к учреждению русских Элевзиний
• Мережковский как проблема
• Неслыханная новизна - архаичное ретроградство
• Бездарность - гениальность
• Художник-созерцатель - деятель
• Этический пафос - холод рационализма
• Вера угольщика - теологический теоретизм
• Предчувствие герменевтики

Мережковский и пути постницшевского христианства