Экхарт - Об отрешенности

В первую часть настоящего издания вошли основные  немецкие и латинские произведения Майстера Экхарта. К ним в первую очередь относится его ранний этический трактат «Речи наставления», написанный в 1294-1298 гг., т.е. в годы, когда Экхарт занимал должность приора доминиканского  монастыря в Эрфурте и, с 1303 г., должность провинциала незадолго до того образованной церковной провинции Тевтония. — Это, далее, «Общий пролог к Трехчастному труду», а также «Толкование на книгу Бытия», две части утерянной богословской  суммы, составленной Экхартом во время второго пребывания в Париже в 1311-1313 гг. и известной под общим названием «Трехчастный труд».

 

«Труд», по-видимому, был начат  Экхартом несколько раньше, в годы преподавательской  деятельности в качестве лектора сентенций на теологическом факультете Сорбонны в 1293-1294 гг. Таким образом, он охватывает собой весь ранний, парижско-эрфуртский этап творчества немецкого мистика. — К основным произведениям Майстера Экхарта должен быть, безусловно, причислен и мистагогический  диптих «Liber "Benedictus"». Он состоит из двух частей: «Книги  Божественного утешения» и трактата «О человеке высокого рода»,  написанных между 1308 г. и 1313/1314 гг. по случаю убийства Альбрехта I Габсбурга (1308) и адресованных его дочери  Агнессе Венгерской. Оба сочинения были написаны в Страсбурге, где Экхарт занимал должность куратора подконтрольных  доминиканцам женских общин и конвентов. — Завершает  первую часть трактат сер. 1320 гг. «Об отрешенности», «сумма»  молитвенного опыта и «завещание» Экхарта, занимавшего с 1323 г. профессорскую кафедру в университете Кёльна. 

 

Вторая часть предлагаемой читателю книги основана на  переводах первой части, ибо почти каждый из переведенных в первой части текстов представлен и во второй — как в качестве цитат переданного кёльнскому архиепископу Списка  еретических высказываний Экхарта (ок.1325), так и в качестве статей  папской буллы «На ниве Господней» (1329). Два этапа  возбужденного против Майстера Экхарта инквизиционного процесса — кёльнский и авиньонский — суть два этапа сбора,  реферирования и анализа всего массива рассматриваемых инквизиторами сочинений. Некоторые вопросы могут, по всей видимости, вызвать лишь «Речи наставления» и трактат «Об  отрешенности»: они не нашли прямого отражения в инквизиционных документах. Однако 15 статья буллы: «Если человек сотворил тысячу смертных грехов и т.д.», не будучи точной цитатой,  направлена именно против развитой в «Речах» антидогматической, по сути предреформационной «этики бытия».

 

Что  касается трактата «Об отрешенности», то он не попал в поле зрения инквизиции по причине позднего времени своего написания. Собственно говоря, архиепископу Генриху Вирнебургскому было передано два списка цитат из сочинений Экхарта, и оба известны нам по рукописи нач.XV в. из городского архива г. Зост. Первый лист содержит в общей сложности 49 цитат: 15 из «über "Benedictes"», 6 из составленной еще для Николая Страсбургского «Апологии» на нее, 12 из комментариев на  книгу Бытия, 16 из немецких проповедей. Второй лист содержит всего 59 цитат из немецких проповедей Экхарта. То, что  цитаты из проповедей обоих списков частично совпадают друг с другом, указывает на разные, на сегодняшний день не вполне ясные функции, которые списки имели в пределах  кёльнского процесса. Цитаты подобраны из проповедей разных лет: ранних проповедей времени «Речей наставления», проповедей, произнесенных Экхартом в качестве провинциала Тевтонии и вошедших в сборник cep.XIV в. «Рай разумной души», и  проповедей страсбургско-кёльнского периода. — Таким образом, вторая часть предлагаемого читателю издания не только подытоживает, суммирует материалы первой части, но и  продолжает знакомство с творчеством Экхарта. 

 

 

М.; СПб.:  Университетская книга, 2001. 432 с. (Книга света)

ISBN 5-7914-0023-3 (Книга света)

ISBN 5-94483-009-3 

 

 

Предисловие переводчика

Апология Экхарта

Генрих Сузо. Книжица истины

Примечания переводчика

Указатель имен. Составитель И.А. Осиновская 

 

 

Отечественному читателю немецкая мистика  позднего средневековья почти совсем неизвестна. В его  распоряжении имеется лишь несколько переводов из проповедей Майстера Экхарта и трактатов Николая Кузанского и Якоба Беме. Впрочем, последние двое, — возрожденческий кардинал-богослов и барочный  ремесленник-натурфилософ — хотя, безусловно, и связаны с немецкой мистикой кон.XIII - cep.XIV в., но имеют к ней уже весьма опосредованное отношение.

 

Между тем, по своей интеллектуальной мощи, по своей вдохновенности, по богатству своими методологическими  потенциями и потенциальной важности для современной науки и современного сознания немецкая мистика в период ее  расцвета, то есть в произведениях и выражаемом этими  произведениями опыте «рейнских мастеров» (Иоанна Экхарта,  Иоанна Таулера, Генриха Сузо), вполне сопоставима с мистикой византийской. Уже при первом знакомстве с судьбами  идеологов этих практико-визионерских традиций, Григория Паламы и Майстера Экхарта, бросается в глаза их некоторое сходство.

 

В деятельности Паламы и Экхарта обнаруживаются сходные притяжения и отталкивания, причем важное значение имеют их контакты с сектантами: мессалианами-богомилами, в  случае Паламы, и «братьями и сестрами свободного духа», в  случае Экхарта; их связь с более или менее древними, во всяком случае, с задолго до них сложившимися  молитвенно-аскетическими практиками афонских исихастов и страсбургских бегинок, по отношению к которым они выступали в качестве систематизаторов и защитников; их неприятие нараставшего «формалистического консерватизма» современной церковной мысли, перед лицом которой им пришлось защищать не  «всеобъемлющую вероучительную "сумму" или философскую теорию», но свой «способ мышления» (о. И.Мейендорф).  Наконец, в числе основных оппонентов Григория Паламы и Майстера Экхарта мы обнаруживаем предвозрожденческих  номиналистов Варлаама и Уильяма Оккама; последний ознакомился с подборкой сочинений Экхарта в 1327 г. во время своего  пребывания в Авиньоне и подверг их резкой критике.

 

Майстер Экхарт (ок. 1260-1328) был современником  Григория Паламы (1296-1359). Каноническое оформление  византийского исихазма и немецкой мистики происходило  примерно в одно и то же время. И хотя между обеими традициями было достаточно много общего, их, безусловно, нельзя  совершенно уравнивать друг с другом. Основное же различие  между ними состоит в следующем: если в пределах  византийского исихазма получила развитие теория эманации, а теория апофатизма была оттеснена на периферию богословской  мысли, то в пределах немецкой мистики обе теории были  востребованы и развиты в равной степени, так что между ними были впервые установлены ранее не существовавшие связи.  Развивавшиеся на протяжении нескольких столетий независимо друг от друга и параллельно друг другу апофатическая и эманационная теории были впервые объединены в теологии Майстера Экхарта.

 

Что касается эманационной теории, то она претерпела у византийских исихастов и «рейнских мастеров» одинаковые изменения, в результате чего перестала служить философским обоснованием еретического пантеизма (к  которому Экхарт, впрочем, постоянно склонялся). Суть этих  изменений заключается в том, что было введено и разработано — у исихастов менее, у «рейнских мастеров» более тщательно — понятие «энергий», или «аналогий». «Есть само по себе  здоровье животного, по аналогии с которым говорится о здоровых моче, образе жизни и подобном. Однако в моче здоровья не больше, чем в камне. А название здоровой она имеет лишь в силу того, что, будучи той иль иной по своим свойствам, она является символом того здоровья, каковое есть в животном... Подобным образом, в соответствии со сказанным, благое, как, впрочем, и сущее, аналогически пребывает в Боге и в твари. Ибо сама по себе благостыня — та, которая находится в Боге и которая есть Бог; от нее все благие люди суть благи».

 

Теорию аналогии Экхарт позаимствовал у Фомы Ахвинского, однако радикально переработал ее в «Толковании на книгу  Премудрости», так что она стала вполне адекватным средством для выражения его мистического опыта. Экхарт писал не только о существовании Бога в Себе, в Своей сущности, и вне Себя, в Своих аналогиях, но также и об имени Божием, которое есть Его лингвистическая аналогия: «когда мы произносим  блаженный, то имя сие, или слово сие, не иное означает и содержит в себе, как — ни больше, ни меньше — обнаженную и чистую благостыню, которая, однако, себя подает» и которая,  согласно Экхарту, является Богом, как Им является бытие, мудрость и т.д. «Der name oder daz wort, sô wir sprechen "guot", nennet und besliuzet in im niht anders, noch minner noch mê, wan blôze und lûter güete; doch gibet ez sich», и «bonitas in deo est et deus est». Приводим эти цитаты на языке оригиналов, чтобы нас, — если мы назовем Экхарта «средневековым имяславцем», — не  обвинили в вульгарной модернизации.

 

То, что Майстер Экхарт, разработал в теоретическом ключе, его ученик Г.Сузо  претворил в художественные образы. Созерцаемая им в часы экстазов и жесточайшего самобичевания Истина-Премудрость была не чем иным, как «низшей божественностью» (θεότης ύφειμένη), которую Варлаам инкриминировал Паламе, иначе говоря,  совокупностью излучений Божества, Его аналогий в мире тварного. В экстатических видениях Г.Сузо Дева Премудрость  заменила собою Христа, он наделил ее чертами рыцарской Прекрасной Дамы и использовал к ней обращение «Господь». В его писаниях она, кажется, утратила свой производный  характер и перестала осознаваться им как чистая функция, но обрела искусительную самодостаточность.

 

Как было сказано выше, Иоанн Экхарт постоянно  склонялся к еретическому пантеизму радикальной части женских монашеских движений, а также «братьев и сестер свободного духа». Его знаменитое учение о Божественной «искорке» в душе человека, которую он называл таинственным словом «синтересис», далеко выходило за пределы теории аналогии, ибо в нем шла речь о непосредственной эманации Божества. Этот факт подметили оппоненты Экхарта, и этот же факт обусловил  стратегию его защиты в рамках Второго инквизиционного  процесса 1325—1326 гг., начатого по инициативе кёльнского  архиепископа Генриха фон Вирнебурга. Стратегия эта в нескольких словах заключалась в следующем. Все учение об «искорке» и об эманации Божества, — а оно было закреплено взятым у  Аристотеля и у Фомы термином «соименные символы», — последовательно и методично перетолковывалось опальным мистиком в духе с трудом, но все-таки признанного ортодоксальным учения об аналогии.

 

В дальнейшем намеченную стратегию с успехом развил Г.Сузо в апологии своего учителя, написанной уже после кончины Экхарта, последовавшей, по-видимому, в Авиньоне или по пути в Авиньон, и названной им «Книжица истины» (1328-1330). Чтобы сохранить, как представлялось ему, status quo и оградить Экхарта от критики ортодоксов и компрометирующего почитания сектантов, Г.Сузо ввел  термины «разделение» и «различение» (underschidunge, underscheidenheit), в которых точно схватывалась самая суть учения об аналогии: «Нет ничего, что было бы отделено от простой  Сущности, ибо она всем существам дает суть, но в различении; — ни сущность Бога не является сущностью камня, ни сущность камня сущностью Бога...»

 

Свою защиту Майстер Экхарт проводил сразу по  нескольким направлениям. Интерпретация пантеистического учения об «искорке» в духе теории аналогий была только одним из них. В наиболее трудных для перетолкования пунктах он, как увидит читатель, предпочитал уходить от сути разбираемого дела, развивая его сугубо нравственную, этическую сторону и соскальзывая к общим местам. В отношении многих  проповедей он отказывался от своего авторства — полностью или в предъявляемых ему редакциях. И тут он, по всей вероятности, не лукавил, ибо тончайшие различения и дефиниции его  теории аналогий вряд ли были по зубам той простонародной полуеретической аудитории, которая записывала его проповеди. Экхарт отказался от многих из проповедей, которые в 1912 г. издала М.В.Сабашникова. Из этого, впрочем, не следует, что и мы должны усомниться в их авторстве. Нет, — все они  вошли в 1 том его собрания немецких сочинений под ред. Й.Квинта, но «эффект преломления» все же учитывать необходимо.