Исследование о молодом Лютере поначалу планировалось в качестве главы книги, посвященной эмоциональным кризисам в поздней юности и раннем совершеннолетии. Однако Лютер оказался слишком крупной личностью, чтобы дело ограничилось лишь одной главой.
Период его мужания был в высшей степени радикальным: все то, чем он занимался и во что был вовлечен, в конечном счете подверглось разрушению или обновлению. Клиническая глава превратилась в историческую книгу. Но поскольку клиническая работа органически связана с ее ориентацией, я хочу в этом предисловии сказать несколько слов о моих коллегах и пациентах и круге наших общих забот.
Субсидия Фонда прикладных исследований позволила мне в течение пяти последних лет сконцентрироваться на исследовании эмоциональных отклонений у лиц до и непосредственно после двадцатилетнего возраста. Клиническая работа с молодыми людьми с резко выраженными отклонениями велась главным образом в Остин Риггз Центре в Стокбридже, штат Массачусетс, и с перерывами - в Западном психиатрическом институте в Школе медицины Питсбургского университета. Остин Риггз представляет собой небольшую открытую (т.е. без закрытых отделений), ориентированную на исследовательскую работу частную больницу в маленьком городке в Новой Англии.
Эрик Г. Эриксон - Молодой Лютер. Психоаналитическое историческое исследование
Московский философский фонд «МЕДИУМ», Москва 1996 г. – 507 с.
ISBN 5-85691-042-7
Эрик Г. Эриксон - Молодой Лютер. Психоаналитическое историческое исследование - Содержание
«Психо - история» Э. Г. Эриксона
Предисловие
- Глава I. Клинический случай и историческое событие
- Глава II. Припадок на хорах
- Глава III. Кому повиноваться?
- Глава IV. Все или ничего
- Глава V. Первая месса и тупики
- Глава VI. Что значит "иметь в виду"?
- Глава VII. Вера и гнев
- Глава VIII. Эпилог
Комментарии
Эрик Г. Эриксон - Молодой Лютер. Психоаналитическое историческое исследование - «Психо - история» Э. Г. Эриксона
Вступительную статью к этой книге должен был писать ее переводчик, Анюр Мусеевич Каримский. Уже будучи тяжело больным, он завершил перевод. Это была последняя работа одного из лучших наших американистов, не ограничивавшегося, впрочем, философией Нового Света: ему принадлежат труды и по философии Гегеля, и по античной философии. В давней монографии, посвященной проблеме агрессивности, А.М.Каримский весьма критично отзывался об ортодоксальном фрейдизме, да и вообще скептически относился к попыткам применения психоаналитических методов к социально-исторической реальности. Но к идеям Эриксона он испытывал неизменную симпатию, считая его одним из немногих психоаналитиков, успешно соединявших индивидуальную психологию и социальные науки. А.М.Каримский к тому же прекрасно знал протестантскую теологию и собирался написать не только о методе - "психо-истории" Эриксона, но и предмете - Реформации, Лютере. Его, убежденного атеиста, возмущало то, что о Реформации у нас чаще всего пишут в связи с возникновением капиталистического предпринимательства, что "Протестантская этика и дух капитализма" М.Вебера служит основным источником как похвалы, так и хулы по адресу Лютера и Кальвина, хотя у них можно найти все что угодно, кроме оправдания духа наживы.
Действительно, целью Лютера и других реформаторов было восстановление первоначального христианства во всей его чистоте. Римскую церковь они отвергали как раз за обмирщенность, за вовлечение ее в денежные отношения и расчеты. Лютер видел буквально руку дьявола во всем том, что имеет отношение к деньгам, международной торговле, экономическому интересу. Не только "паписты", но и банки были для него порождениями Сатаны. Говоря о "свободе христианина", Лютер вовсе не думал о снятии средневековых ограничений на хозяйственную деятельность: все общество должно было регулироваться церковными предписаниями. "Глаза Лютера смотрели в прошлое. В христианском обществе он не видел места тем средним классам, которые одним английским государственным деятелем были названы естественными представителями человеческого рода". Разумеется, бунт против Рима был воспринят как бунт политический, да и тема немецкого национализма отчетливо звучала в речах Лютера. Ни князья, ни бюргеры не желали платить ненасытному папскому престолу - без такой поддержки Реформация никогда бы не состоялась. И предшественники Лютера (Уиклиф, Гус, Савонарола), и его современники сочетали богословие с политической или даже военной борьбой - Цвингли умер с мечом в руках. Один из 95 тезисов, прибитых Лютером 31 октября 1517 г. к церковным воротам, звучал так: папа римский богат более всех прочих людей, почему бы ему не строить собор Св. Петра на свои средства, а не на деньги бедняков?
Из материальных нужд и политических интересов можно многое объяснить в Реформации - кроме нее самой. О необходимости церковной реформы на протяжении всего XV в. говорили многие клирики и миряне, а для понимания идей Лютера, конечно, нужно учитывать и труды гуманистов, и позднюю схоластику, и немецкую мистику, и Августина. Однако, Лютер не был философом, человеком идей вообще, но человеком веры, которого волновало прежде всего спасение души. Только оно важно для христианина, и "только верою" он спасается; знающему страх Божий не страшно все остальное. С мистиками Лютера роднит то, что внешняя церковная иерархия отрицалась во имя прямого общения с Богом, но любовь мистика к Богу созерцательна, требует самоотречения, растворения в божественной реальности, тогда как вера Лютера предполагает сильное "Я". Бог пребывает в сердцевине нашей души, единство ее с Богом означает единение двух личностей, гармонию двух воль. Само по себе человеческое существо грешно, бессильно и ничтожно, никакие "дела" не дают спасения - все это мы можем найти у апостола Павла и у Августина. Из бездны греха нас спасает только милосердие Бога. Вера есть рука, протянутая нам Богом, и нам нужно только схватиться за нее, чтобы мы преобразились. Воздействие благодати таково, что человек уже здесь, в грешном мире, начинает жизнь новую. Он уверен в своем спасении, упокоен в вере и делает то, что следует - он стал добрым деревом, а оно не приносит худых плодов. Отличие Лютера от апостола и от Августина в подчеркнутом индивидуализме: спасаемся мы все поодиночке, чувство солидарности с другими у него выражено куда слабее, чем в "Послании к римлянам". Не сообщество верующих, не церковь, но человек спасается или погибает во грехе. Тому, кто знает, что за него умер на кресте Христос, не нужна ни церковь, ни авторитет папы - в этом знании "свобода христианина". Если Лютер вообще подготавливал "модернизацию", то именно религией обособленных и спасающихся на свой страх и риск индивидов. Решая богословские вопросы, он закладывает фундамент новой психологии, новой идентичности, каковую вслед за ним обретают поколения и поколения протестантов.
Этот новый тип душевной организации не объяснить ни "сверху", из христианских догматов, как то делает богослов, ни "снизу", из особенностей психической организации (а то и психопатологии) Лютера, как это выходит у психиатра. Душевный кризис молодого монаха и кризис средневековых институтов не тождественны по содержанию, но они взаимозависимы. Несколькими поколениями ранее религиозные переживания молодого монаха не вылились бы в пересмотр тысячелетних догматов.
Тема "психо-истории" Эриксона - это совмещение индивидуального и исторического кризисов, итогом которых оказалась новая идентичность миллионов жителей Европы.
Категории:
Благодарю сайт за публикацию:
