Гаврилюк - Георгий Флоровский и религиозно-философский ренессанс

 

Несмотря на то, что сам [Георгий Флоровский] не смог прояснить, что он понимает под «неопатристическим синтезом» как целью православного богословия; если, в конечном счете, историк в нем кажется гораздо выразительнее богослова, - его труд тем не менее останется важной вехой, необходимой и определяющей точкой отсчета для всего будущего развития православного богословия[1].

 

Протоиерей Георгий Флоровский (1893-1979) обычно считается вдохновителем «возвращения к Отцам Церкви» в православном богословии двадцатого века. Патристическое богословие было для него единственным критерием оценки всех богословских суждений. Он утверждал, что католические и протестантские богословские влияния, начиная с семнадцатого века, привели русское православное богословие в состояние «западного пленения», исказившего подлинную идентичность православного богословия. Исходя из этого он выдвинул свой неопатристический синтез в качестве программы реформы русского православного богословия диаспоры и основы для экуменического диалога. По его представлению, такой синтез должен был стать единственнымаутентичным направлением будущего развития православного богословия. Флоровский также верил, что разобщенность христиан «преодолима только путем возвращения к общему разуму ранней Церкви»[2].

 

Акцент на основополагающем значении греческой патри-стической традиции проходит красной нитью через все стороны учения Флоровского. С наибольшей силой он слышен в его оценке современного ему богословия и будущего развития православного богословия двадцатого века[3]. Будучи мастером лапидарных характеристик, отец Георгий предпочитал высказывать свои главные мысли весьма кратко. В результате многие его богословские прозрения не получили своего развития. Кроме того, он был слишком историком, чтобы создать свою богословскую систему. Большинство его богословских трудов построены по историческому принципу; и напротив, его исторические обзоры вдохновлены конкретными богословскими идеями. Можно сказать, что Флоровский стал специалистом по историческому богословию еще до того, как оно было выделено в особую дисциплину.

Необходимость пересмотра «нарратива поляризации»

 

Программа «возвращения к Отцам» Флоровского обычно противопоставляется «модернизму»[4] его старших современников - крупного созвездия мыслителей, идеи которых составили религиозно-философский ренессанс первой половины двадцатого века. Русский, а точнее русскоязычный религиозный ренессанс был сложным и многообразным явлением, духовным ферментом группы мыслителей, чьи философские, литературные и художественные труды поставили религиозные вопросы и ценности в центр культурной жизни. В этом смысле религиозно-философский ренессанс был одним из центральных движений Серебряного века. Среди признанных лидеров ренессанса следует назвать Николая Бердяева (1874-1948), Сергия Булгакова (1871-1944), Владимира Эрна (1882-1917), Георгия Федотова (1886-1951), Павла Флоренского (1882-1937), Семена Франка (1877-1950), Михаила Гершензона (1869-1925), Зинаиду Гиппиус (1869-1945), Вячеслава Иванова (1866-1949), Льва Карсавина (1882-1952),

Антона Карташева (1875-1960), Николая Лосского (1870-1965), Дмитрия Мережковского (1865-1941), Павла Новгородцева (1866-1924), Василия Розанова (1856-1919), Льва Шестова (1866-1938), Федора Степуна (1884-1965), Петра Струве (1870-1944), Бориса Вышеславцева (1877-1954) и Василия Зеньковского (1881-1962). В этом, безусловно, неполном списке я перечислил главным образом тех лиц, с кем Флоровский был знаком лично.

 

Первоначально вдохновленный ренессансом, Флоровский со временем стал относиться к его достижениям все более критически. В свете такой перемены возвращение Флоровского к патри-стическому богословию обычно воспринимается в контексте его оппозиции модернистам и прозападному характеру ренессанса. Этот «нарратив поляризации», как я его буду называть в данной монографии, принят за основание большинством исследователей, независимо от их собственного отношения к неопатристике[5]. К примеру, такие ведущие православные богословы, как свящ. Александр Шмеман (1921-1983), свящ. Иоанн Мейендорф (1926-1992) и Христос Яннарас (род. 1935) придерживались «нарратива поляризации» и передали его своим православным и неправославным ученикам.

 

Более детальный анализ богословских оснований неопатри-стического синтеза, предпринятый в этом исследовании, покажет, что «нарратив поляризации» нуждается в пересмотре. Действительно, для того, чтобы патристическая парадигма стала ведущей в послевоенном православном богословии, понадобилась полемическая сила Флоровского и Владимира Лосского. И все же было бы ошибкой рассматривать взаимоотношения модернистов (поколение Булгакова и Бердяева) и неопатристических богословов (Флоровский, Владимир Лосский и их последователи) только как противостояние, хотя привычность такой дихотомии обусловлена, в том числе и некоторыми остро полемическими заявлениями самого Флоровского. Это преувеличенное противопоставление основывается на сомнительном утверждении Флоровского и его последователей, будто бы богословы-«модернисты» совершенно отвергли Отцов Церкви и интеллектуально продались Западу. Оказавшись в таком прискорбном состоянии, православное богословие нуждалось в спасении, к которому и приступили неопатри-стические богословы.

 

С моей точки зрения, категоричное противопоставление модернизма и неопатристики неверно. Как я покажу в данном исследовании, в религиозно-философском ренессансе можно распознать предвестия богословской программы Флоровского. Подобная преемственность была возможна, в частности, потому, что «модернисты» из числа лидеров ренессанса по-своему открывали для себя заново Отцов Церкви, хотя результаты их усилий не удовлетворяли Флоровского в философском и богословском плане. Таким образом, дебаты между поколением Булгакова и поколением Флоровского касались не основополагающего характера патристического богословия (с чем были согласны обе стороны),а конкретных путей использования патристической традиции в современную эпоху.

 

Мой центральный тезис заключается в том, что программу не-опатристического возрождения Флоровского нельзя отделять ни от религиозно-философского ренессанса, ни от некоторых направлений исторических исследований его времени. Чтобы доказать этот тезис, я в этой книге показываю, что Флоровский воспринял ряд ведущих тем и вопросов ренессанса, хотя его ответы на эти вопросы часто расходились с ответами его старших современников. Эмигрировав в Европу в 1920 году, Флоровский лично познакомился, интенсивно общался и сотрудничал (в том числе в издательских проектах) со многими лидерами религиозно-философского ренессанса, включая Бердяева, Булгакова, Федотова, Карташева, Н. Лосского, Струве и Зеньковского. Поскольку наибольшей интенсивности это общение достигло в 1920-1930-е годы, моя монография сосредоточится на европейском периоде карьеры Флоровского (1920-1948), принимая во внимание также и ранний украинский (1893-1920) и поздний американский (1948-1979) периоды[6].

---